Тяжелые предгрозовые тучи пугали Эллену. Ветер усилился, и было слышно, как внизу на озере с шумом разбиваются волны о прибрежные скалы. Неподвижные доселе верхушки вековых сосен пришли в движение. Эллена с опаской поглядывала на громаду туч, нависшую над вершинами гор. Встревоженные чайки с криком кружили над озером. Не выдержав, Эллена с тревогой спросила Винченцо, не опасен ли путь через озеро в такую непогоду. Винченцо, чтобы успокоить ее, немедленно позвал Паоло и велел ему отказаться от лодки и нанять экипаж. Они переждут грозу, успокоил он Эллену, и лишь потом тронутся в путь.

Проходя по узкой аллее к церкви, Эллена невольно обратила внимание на печальный строй кипарисов, сомкнувших над ними свои своды, и ей это показалось дурным предзнаменованием.

— Разве такой должна быть дорога к алтарю?! — невольно воскликнула она. — О, как я суеверна, прости меня, Винченцо.

Юноша попытался ее успокоить.

Наконец они вошли под темные своды церкви. Священник и еще один монах, который должен был стать шафером жениха, были погружены в молитву. Винченцо провел Эллену к алтарю, где они вместе стали ждать, когда священник закончит молитву. Волнение Эллены росло. Она с недоверием осматривала темные стены храма, и ей чудилось, что в темноте кто-то притаился и следит за ними недобрым взором. Но кому могло прийти это в голову в такой час и в непогоду, гнала она от себя страшную мысль. То ей показалось, что она видит лицо, прижавшееся к стеклу, но, вновь взглянув в ту сторону, она ничего уже не увидела. Тем не менее страх не покидал ее. Она напряженно прислушивалась ко всем звукам, доносившимся извне, к шуму волн, бьющихся о прибрежные камни. Ей даже чудились чьи-то шаги и голоса. Возможно, это прохожие, привлеченные светом в храме, успокаивала она себя. Но вдруг она замерла, ибо боковая дверь вблизи алтаря приоткрылась и она увидела чье-то лицо, заглянувшее в храм. Это длилось всего лишь мгновение, и дверь снова бесшумно закрылась.

Винченцо, заметив, как изменилась в лице Эллена, встревоженно проследил ее испуганный взгляд, но, ничего не заметив, спросил ее о причине внезапного страха.

— За нами следят, — прошептала она. — Кто-то заглянул в храм через эту дверь.

— Никто не может следить за нами, дорогая, — попытался успокоить он ее и, повернувшись к священнику, попросил начать церемонию венчания.

Тот знаком дал понять, что заканчивает молитву. Монах, поднявшись с колен, предложил Винченцо запереть двери храма, чтобы избежать любопытства посторонних.

— Мы не можем закрывать двери храма, — строго возразил священник. — Святое место должно быть открыто для всех.

— Тогда позвольте проверить, кто прячется за этой дверью, — сказал Винченцо. — Ради покоя синьорины. Я настаиваю на этом.

Священник не возражал, и Винченцо, открыв дверь, убедился, что за нею лишь пустой коридор.

Наконец священник закончил молитву и поднялся с колен.

— Дети мои, я заставил вас ждать, но молитва старого человека столь же священна, как брачный обет молодого, хотя в данный момент вы можете не согласиться со мной.

— Я соглашусь с вами, святой отец, если смогу произнести эту клятву сейчас же. Время не терпит.

Священник занял свое место у алтаря и открыл молитвенник. Винченцо, став справа от него, взглядом, полным нежности и любви, ободрил Эллену, опиравшуюся на руку монахини. Глаза ее были опущены.

Священник начал обряд венчания, однако странный шум снова испугал Эллену. Взглянув на дверь, она увидела, как она снова осторожно открылась и в нее протиснулась полусогнутая фигура высокого человека. В руках он держал горящий факел, осветивший тех, кто через его плечо заглядывал в церковь. Их грубые лица и необычная одежда убедили Эллену, что это посторонние для монастыря люди и они замышляют недоброе. Ее сдавленный крик испугал Винченцо, и он едва успел подхватить потерявшую сознание Эллену. Склонившись над ней, он не мог видеть людей, вошедших в храм, но, услышав за спиной шаги, обернулся и увидел приближающуюся к ним группу вооруженных людей.

— Кто вы и как посмели вторгнуться в храм? — громко воскликнул он.

— Это кощунство — подобным образом осквернять святое место, — поддержал его перепуганный священник.

Но это не остановило непрошеных гостей. Тогда Винченцо выпрямился и, не раздумывая, выхватил шпагу и закрыл собой лежащую без чувств Эллену.

— Вы, Винченцо ди Вивальди из Неаполя, — громовым голосом промолвил высокий мужчина, шедший впереди, — и вы, Эллена ди Розальба с виллы Алтиери, именем святой инквизиции, арестованы.

— Инквизиции? — воскликнул пораженный Винченцо. — Это какая-то ошибка. Что может быть у инквизиции против меня? Это обман! Я не верю вам.

— Ваша воля, синьор, верить или нет, но именем инквизиции вы арестованы.

— Прочь, самозванец и обманщик! — воскликнул Винченцо, взмахнув шпагой. — Я готов проучить тебя за самоуправство.

— Вы наносите оскорбление офицеру инквизиции! — грозно ответил тот. — Это не пройдет вам безнаказанно.

Священник, придя в себя, торопливо остановил Винченцо, готового уже вступить в схватку.

— Если вы — стражи инквизиции, не можете ли вы предъявить нам доказательства этого? — смиренно произнес он, обращаясь к офицеру. — Помните, сын мой, храм — это святое место и каждый может найти здесь приют. Я не позволю вам никого увести отсюда, не получив доказательств, оправдывающих ваши действия.

— Предъявите ваши полномочия, — потребовал Винченцо, повысив голос.

— Вот они, — ответил офицер, протянув священнику свиток пергамента. — Читайте!

Священник развернул пергамент и стал добросовестно разбирать, что в нем написано, но сам вид пергамента, тяжелая печать и первые слова привели его в такое смятение, что он выронил его и с удивлением и ужасом уставился на Винченцо. Тот, нагнувшись, попытался было поднять упавший документ, но офицер грубо остановил его и поднял сам.

— Бедняга! — пролепетал потрясенный священник. — Увы, вы виновны и должны предстать перед страшным судом за совершенные преступления. Провидение спасло меня от ужасной ошибки, — прошептал старик.

Ошеломленный поведением священника, Винченцо ничего не понимал.

— Какое преступление, святой отец? Это обман, столь коварный и хитроумный, что даже вы в него поверили. Я не совершал никакого преступления!

— Я не думал, сын мой, что в вашем возрасте ваше сердце столь огрубело и вы подвержены страстям. Вы сами знаете, в чем ваша вина.

— Ложь! Ваш возраст и сан не позволяют мне потребовать от вас удовлетворения. Но эти негодяи, посмевшие обвинить в преступлении невинную девушку, поплатятся за это!

Гневу и отчаянию юноши не было предела.

— Остановитесь! — воскликнул священник, схватив его за руку. — Пожалейте себя и ее. Ваше сопротивление лишь усугубит вашу вину и ужесточит меру наказания.

— Мне все равно, но я должен защитить Эллену ди Розальба. Пусть только посмеют приблизиться к ней.

— Именно она, лежащая сейчас без чувств у ваших ног, должна будет расплачиваться за ваше безрассудство. Ей, вашей соучастнице…

— Соучастнице в чем? — воскликнул пораженный Винченцо. — В чем моя вина?

— Успокойтесь, юноша. Разве вуаль этой несчастной не является доказательством вашей вины?

— Вы посмели выкрасть монахиню из монастыря, — пояснил наконец офицер, — и теперь понесете наказание. Когда вы устанете изображать из себя героя, вы последуете за нами. Не советую испытывать нашего терпения, оно уже на пределе.

И тут бедный юноша впервые обратил внимание на монашеское покрывало на Эллене, то самое, что раздобыла ей Оливия в день бегства из монастыря. Оно укрыло Эллену от острых глаз игуменьи, но оно же должно было погубить их теперь. В спешке и суматохе тревожных дней Эллена не подумала сменить его на простую вуаль горожанки. От внимания сестер урсулинок не могла ускользнуть такая деталь, как покрывало монахини на Эллене.

Не зная всей предыстории с покрывалом и как оно могло попасть к Эллене, Винченцо тем не менее стал уже о многом догадываться. И первой его догадкой было, что без коварного Скедони тут не обошлось. Вполне возможно, что именно так он решил отомстить ему за стычку в церкви Святого Духа. Винченцо не мог знать о зловещих планах его матери в отношении Эллены, но каким-то чутьем угадывал, что его арест предпринят не без ее ведома и не является просто актом мести монаха. Он не посмел бы так далеко зайти. Но бедный юноша не подозревал, какую власть над маркизой отныне обрел ее духовник.