— Конечно же, — сказала миссис Пиггин, — мы знали мисс Уиттакер. Ее все знали в здешних местах. Отличная была женщина. Многие до сих пор охотятся на ее лошадях. Мистер Кливленд, который купил ее конезавод, как сыр в масле катается. Про нее говорили, что она была прекрасной заводчицей — получше многих мужчин. Мало кто мог с ней соперничать.

— Да что вы! — восхитился лорд Уимзи.

— Помню, она уже лет с шести сидела на лошади, — продолжала миссис Пиггин, — и запросто перескакивала на ней через изгородь. А вот мисс Доусон — ее подруга и Компаньонка, — та была другая, тихая. И никаких прыжков — проезжала только через ворота. Про нее думали, что она вообще не сядет на лошадь, но она всегда хотела быть рядом с мисс Уиттакер. Конечно, все люди разные, так ведь, сэр? Сейчас таких, как мисс Уиттакер, уже не найдешь. Современные девушки тоже бывают хорошими наездницами, но мисс Уиттакер по-настоящему разбиралась в лошадях. Покупала их, и ухаживала за ними, и разводила, ни у кого не спрашивая советов.

— Похоже, это была очень интересная особа, — уважительно отозвался Уимзи. — Жаль, что нам не довелось познакомиться. Но у меня есть друзья, которые хорошо знали мисс Доусон — они жили по соседству в Хемпшире.

— Да что вы! Надо же! Очень добрая, приятная леди. Мы слышали, она тоже умерла. От рака, да? До чего же печально! Бедняжка. Раз вы слышали про нее, то, может, вам будет любопытно взглянугь на фотографии с крофтонской охоты? Джим!

— А?

— Покажи этим джентльменам фотографии мисс Уиттакер и мисс Доусон. Они знакомы с друзьями мисс Доусон из Хемпшира. Ступайте туда — если, конечно, не хотите съесть еще что-нибудь, сэр.

Миссис Пиггин проводила их в небольшой уютный бар, где несколько джентльменов в охотничьих костюмах наслаждались бокалом вина перед закрытием. Мистер Пиггин, такой же дородный и радушный, как и его жена, выступил вперед, чтобы приветствовать гостей.

— Выпьете чего-нибудь, джентльмены? Джо, две кружки нашего эля. Надо же, вы знали мисс Доусон! Поистине мир тесен — я всегда говорю это жене. Вот последнее фото — охота в Замке, 1918 год. Конечно, в то время охоты бывали редко, сами понимаете, война, многие джентльмены были на службе, да и лошади тоже, так что мы не могли охотиться регулярно, как раньше. Но лисий развелось ужас как много, и гончие превращались в обыкновенных собак — ха-ха! — это я так шутил, что гончие превращались в собак. Многие джентльмены смеялись, когда я так говорил: мол, гончие превращаются в собак. А полковник Флетчер и другие пожилые джентльмены говорили, что нельзя бросать охоту, а надо делать вылазки, чтобы гончие не теряли навыков, так сказать. И тогда мисс Уиттакер сказала: «Давайте устроим охоту в замке, полковник». А потом: «Может, это последняя охота, которую я увижу». Так и сказала. И точно — на Новый год нашу бедную леди хватил удар. Умерла в 1922-м. Вот она: в тележке, рядышком с мисс Доусон. Верхом она тогда уже пару лет как не ездила. Но не пропускала ни одной охоты, до последнего дня. Удивительная женщина, да, сэр?

Питер и Чарльз с любопытством рассматривали фото дамы мрачного вида, сидевшей выпрямив спину в тележке, с вожжами в руках. Суровое, обветренное лицо, крупный нос, прямые широкие брови — все это хранило следы былой привлекательности.

Рядом с ней примостилась маленькая, пухленькая и гораздо более женственная Агата Доусон, загадочные обстоятельства смерти которой и привели Уимзи и Паркера в эту тихую деревушку. Мисс Доусон мило, застенчиво улыбалась — выражение ее лица было не такое властное, как у ее грозной подруги, но тем не менее одухотворенное и выразительное. Без сомнения, компаньонки были довольно выдающейся парочкой.

Лорд Уимзи задал мистеру Пиггину пару вопросов о семье Уиттакер.

— Ну, сэр, тут я мало что могу сказать. Мы всегда думали, что мисс Уиттакер рассорилась со своим семейством — поэтому и поселилась здесь сама по себе. В наше время девушки редко уезжали вот так просто из дома. Но если вы хотите узнать про нее побольше, сэр, то есть тут один старик, который вам все расскажет и про Уиттакеров, и про Доусонов. Бен Коблинг. Сорок лет прослужил у мисс Уиттакер конюшим. Женился на служанке мисс Доусон, когда та приехала вместе с ней в Норфолк. Ему восемьдесят семь, но он отлично держится, и у него хорошая память. У нас его все уважают. Живет с женой в коттедже, который мисс Уиттакер завещала ему. Если хотите, заходите завтра, сэр, убедитесь, что память у старого Бена еще хоть куда. А теперь извините, сэр, но мне пора. Бар закрывается. Время, джентльмены! С вас еще восемь пенсов, сэр. Благодарю вас, сэр. Поторопитесь, джентльмены, прошу вас. Джо, начинай уборку.

— Отличное местечко — Крофтон, — сказал лорд Уимзи, когда они с Паркером остались одни в просторной спальне с низким потолком и улеглись в постели, пахнущие лавандой. — Бен Коблинг наверняка все знает про кузена Аллилуйю. Жду не дождусь встречи с Беном Коблингом.

Возможность передавать свою собственность по наследству является весьма важным и ценным обстоятельством человеческой жизни.

Эд. Бёрк. «Размышления о Французской революции»

На смену дождливой ночи пришло солнечное утро. Лорд Уимзи, в приливе жизнелюбия поглотив невероятное количество яичницы с беконом, вышел на крыльцо отеля «Лиса и пес», медленно набил трубку и, прислонившись к стене, погрузился в медитацию. Оживление в баре свидетельствовало о том, что близится время открытия. Через дорогу цепочкой прошагали утки. Кошка прыгнула на скамью, потянулась, подобрала под себя лапки и плотно обернула их хвостом, видимо, чтобы они не расползались в разные стороны. Мимо проскакал конюх на гнедой кобыле, за ними в поводу скакала еще одна, с подстриженной гривой. Следом пробежал спаниель: одно ухо у него вывернулось наружу, и его смешно трепал ветер.

«Ба!» — воскликнул лорд Уимзи.

Дверь гостиницы распахнулась, из нее выглянул бармен со словами: «Доброе утро, сэр, отличная погода» — и вновь скрылся внутри.

Питер в ответ хмыкнул, оттолкнулся от стены и медленно сошел с крыльца.

За углом, у стены церкви, в поле его зрения возникла невысокая сгорбленная фигурка — старик со сморщенным лицом, скрюченными ревматизмом руками и ногами, в брюках, заправленных в кожаные гетры.

Старик просеменил по направлению к гостинице; добравшись до скамейки, он стащил с головы шляпу и уселся рядом с кошкой, при этом его кости громко хрустнули.

— Доброе утро, сэр, — поздоровался старик.

— Доброе утро, — отозвался лорд Уимзи. — Восхитительный день!

— Ваша правда, сэр, ваша правда, — закивал его собеседник. — Поверите ли, в такие деньки я молю Господа, чтобы он позволил мне задержаться в этом прекрасном мире еще на годик-другой.

— Вы выглядите на удивление бодрым, так что, по-моему, у вас все шансы.

— Я и правда в полном порядке, сэр, благодарю вас, хотя мне уже сравнялось восемьдесят семь.

Лорд Уимзи изобразил на лице приличествующее случаю изумление.

— Да уж, сэр, восемьдесят семь, и если бы не артрит, мне не на что было бы жаловаться. На самом деле я даже крепче, чем выгляжу. Знаю, меня малость скрючило, сэр, но это все лошади, сэр, а не возраст. Я с ними всю жизнь провозился, с лошадьми-то. Работал с ними, даже спал рядом — можно сказать, сэр, жил на конюшне.

— У вас была великолепная компания, — улыбнулся Питер.

— Тут вы правы, сэр, да, правы. Моя жена всегда говорила, что ревнует меня к моим лошадкам. Говорила: мол, с Ними я разговариваю чаще, чем с ней. Может, так оно и было, сэр. Лошади никогда не болтают глупостей — так я ей отвечал, — а про женщин этого не скажешь, так ведь, сэр?

— Совершенно верно, — кивнул Уимзи. — Выпьете чего-нибудь?

— Благодарю вас, сэр. Как обычно, пинту горького пива. Джим знает. Всегда начинайте день с пинты горького, сэр. Гораздо полезнее чая, уверяю вас, и не так раздражает желудок. Джим! — позвал старик.