Save Our Souls, SOS — без четверти час: «Титаник» в первый раз передает новый международный сигнал бедствия:

Бескрайний пустынный океан вдруг заполняется голосами, сигналами, передаваемыми через огромные расстояния. Голоса звучат в наушниках радиста Филипса так близко, словно говорящие стоят рядом и шепчут ему на ухо.

Но все они далеко. Очень далеко. На «Олимпике», судне того же класса, что и «Титаник», недоумевают:

— Идиот, — стиснув зубы, ворчит радист, — я уже двадцать раз все ему повторил! — Он стучит ключом как одержимый:

Похоже, на «Олимпике» начинают понимать, что случилось. Сигналы передаются с одного судна на другое, летят дальше, принимаются на мысе Рейс, регистрируются в редакциях нью-йоркских газет, разносятся телеграфом по всему Американскому континенту, по трансатлантическому кабелю достигают Лондона. Слушайте! Слушайте голос «Титаника»! Он тонет. И тысячи голосов отвечают ему в эфире:

Слушайте голос «Титаника». Около двух часов его сигналы становятся слабее:

Слушай. Слушай в ночи. Ты можешь услышать его, но не можешь подойти к нему. Он ускользает, исчезает в темноте. Ты слышишь?

Постепенно салон на палубе «А» опустел, и музыканты перебрались в салон шлюпочной палубы. Они выкатили гуда и пианино. Здесь они играли марши и веселые мелодии примерно до четверти второго. У пассажиров первого класса еще сохранялось хорошее настроение. Но по мере того, как суматоха на палубе усиливалась, они обращали на музыку все меньше внимания.

В двадцать минут второго почти опустел и этот салон. Джейсон растерянно огляделся. Он дал музыкантам короткую передышку и вышел на палубу, чтобы найти распорядителя рейса Макэлроя и получить новые указания.

Вскоре он вернулся, лицо у него было растерянное:

— Это правда. Они садятся в спасательные шлюпки. Почти все шлюпки уже спущены на воду. И…

Музыканты, ничего не понимая, уставились на него. Джим нахмурился, но промолчал.

— Думаю, нам лучше перебраться на палубу и играть там. У нас не было распоряжения прекращать игру.

Они вытаскивают свои инструменты на холод, на левый борт. Хорошо, что им пришлось тащить маленькое салонное пианино, а не большой концертный рояль, стоявший в салоне первого класса на палубе «D».

Инженер Томас Эндрюс, криво улыбаясь, пробирается к ним сквозь толчею с охапкой спасательных жилетов в руках.

— Вот! — говорит он. — Наденьте! Пусть все видят, что вы в спасательных жилетах. — Он явно растерян. — Наденьте их!

— Неужели это необходимо?.. — начинает Спот.

— Категорически необходимо! — кричит Эндрюс. — Эти глупцы воображают, что они поплывут, как гуси. Почти никто не согласился надеть спасательные жилеты. Дамы сочли их некрасивыми, а один господин в шутку сказал, что предпочитает утонуть в смокинге, как джентльмен.

Музыканты переглядываются.

— Наденьте жилеты. Знаете, сила примера…

Спот встает с табурета, подходит к поручням, смотрит вниз и издает тихий свист. Вода уже почти достигла прогулочной палубы. Он поворачивается к своим товарищам.

— Мы тонем, — сообщает он. — В этом нет никакого сомнения.

— Что? — восклицает Давид. — Wie? Wie?

— Хватит, — говорит Джейсон. — Без паники. Спот… — Он незаметно делает Споту знак. — Садись на место. Будем продолжать.

— Продолжать? — удивляется Спот. — А разве мы…

— Надень спасательный жилет, — успокаивает его Джейсон. — Все наденьте. В шлюпках всем хватит места. Я видел, некоторые были заполнены меньше чем наполовину. И на правом борту тоже есть шлюпки.

Они зашнуровывают на себе спасательные жилеты.

Инженер Эндрюс уже скрылся в курительном салоне. Там он опускается в вольтеровское кресло, предварительно сняв спасательный жилет. И сидит там.

Теперь оркестр играет более спокойную музыку — «В сумерках», прошлогодний лондонский шлягер, отрывки из классических сюит и «Воспоминания об Уэльсе» Годфри.

В пять минут третьего начинается хаос. Музыку уже никто не слушает. Люди мечутся по палубе, кричат, падают, вскакивают и куда-то бегут. Некоторые еще сохраняют спокойствие, с удивлением глядя на тех, кого охватил страх.

На носу давка, там стали спускать на воду складную спасательную шлюпку «С». Толпа пытается взять ее штурмом, второй помощник капитана Лайтоллер делает предупредительный выстрел в воздух.

Наклон «Титаника» увеличивается, его нос уходит под воду. Небольшие волны заливают электрические лебедки на баке. За бортом плавают упавшие в воду предметы. Море — черное, чистое и холодное.

Небо бездонно, мерцают звезды. Ко на освещенных палубах из-за света прожекторов люди не видят звезд, они видят только тьму.

Дж. Брюс Исмей сидит в складной спасательной шлюпке «D» и смотрит на тонущее судно. С той самой минуты, как капитан ввел его в курс дела, а это было сразу после полуночи, Исмей находился на грани нервного срыва. Он-то знал истинную вместимость спасательных шлюпок. Исмей еще пытался взять на себя ответственность, отдавал приказы. Но какой-то офицер сделал ему выговор, когда Исмей помогал спускать шлюпки правого борта. Потом Исмей ходил по палубе и делал, что мог. Проходя мимо складной спасательной шлюпки «D», он, не думая, в последнее мгновение прыгнул в нее. Шлюпку тут же спустили на воду, Исмей уже не мог передумать. Теперь он убеждает себя, что в морском суде потребуются его показания.

Угол наклона «Титаника» быстро растет; вскоре показываются винты, руль виден уже целиком.

Исмей смотрит на судно, в глаза ему словно попал песок.

На борту то возникает, то стихает паника. Пассажиры третьего класса уже прорвались на верхние палубы. На судне остается еще более полутора тысяч человек.

В радиорубке капитан Смит приказывает обоим радистам прекратить передачу сигналов и спасаться. Один из них, не обращая внимания на капитана, продолжает стучать ключом — где-то в ночной темноте его вызывают другие суда, но, очевидно, они больше не слышат его сигналов.

На корме, на шлюпочной палубе, католический священник собрал вокруг себя испуганных пассажиров второго и третьего класса.

Он выслушивает исповеди, дает отпущение грехов.

Семь минут третьего.

— Ну что ж, — говорит Джейсон, — думаю, мы можем закончить. Больше нет смысла играть. Нас уже никто не слушает.

Алекс кивает и откладывает скрипку в сторону.

Спот задумчиво сидит у пианино, прикрыв глаза. Джим и Жорж подходят к поручням, смотрят по сторонам. Давид очень бледен. Недалеко от них какой-то офицер кричит:

— Каждый спасается как может! Каждый спасается как может! Таков приказ!

— Гм. — Джейсон смотрит на Давида. — Не бойся…

— Не говори чепухи, — обрывает его Спот. — Теперь уже надо быть честным, Джейсон. В случае…

— Да, — соглашается Джейсон. Он улыбается Давиду и хлопает его по плечу. — Похоже, мы не попадем в Нью-Йорк в числе первых. Но тебе все равно не позволили бы сойти там на берег.

— Почему?

— Забыл сказать. Для этого тебе пришлось бы предъявить пятьдесят долларов.

— Я и не собирался сбегать. — Давид пытается улыбнуться.

— Вот и хорошо, — говорит Джейсон. Мимо проносится какой-то человек и чуть не сбивает с ног Петрония вместе с его контрабасом. Петроний будто просыпается.