Но и показывать Стигу свои страхи тоже неохота.

— Ладно, пошли. Но отвлекаться мне вообще-то недосуг. Дело к вечеру, а работы непочатый край.

Стиг не соврал, он и правда сумел перочинным ножиком вскрыть квартиру Софи К.; замок был старинный, из простеньких, но вполне надежных. Торстен, когда был мальчишкой, сам не один замок таким манером вскрыл. Главное — засунуть лезвие поглубже в скважину, и тогда, если посильнее нажать, язычок отойдет в сторону.

Дверь предательски заскрипела, и Торстен всерьез порадовался, что внизу у лестницы нет чужих ушей, — вот жизнь пошла, оглянуться не успеешь, а совесть уже нечиста.

Впрочем, никаких сенсаций не обнаружилось. За дверью была комната, узкая и почти пустая. Старомодные коричневые обои еще усиливали безрадостное впечатление. На окне старые коричневые шторы. У одной стены — конторка с подъемной дверцей-жалюзи, а рядом вращающийся стул. Кто бы ни обитал здесь в последнее время, он (или она) использовал помещение скорее под контору, а не под жилье. Торстену стало не по себе. Впервые за весь день он не смог отделаться от ощущения, что занимается чем-то недозволенным. И втравил его в это Щепка. Лучше бы вернуться к стене, к затирке, к смутным грезам о давней зиме. Здесь торчать совершенно без толку.

— Ну, что ж тут такого странного? — раздраженно спросил он. — Зачем ты меня сюда притащил? По-твоему, я старых контор не видал?

— Да ты вон куда глянь! — Щепка отворил дверь, которой Торстен даже и не заметил.

— Эка невидаль — старая кухня.

Действительно кухня, точнее, закуток, выгороженный из комнаты. Шкафы, по моде тридцатых, выкрашены унылой горохово-желтой краской, линолеум на полу облезлый. И посуду в этой мойке мыли в незапамятные времена. Чем-то напоминает старую мамину кухню дома, в Хальстахаммаре. Ишь, даже стол кухонный сохранился. Стиг молча показал на большой неуклюжий предмет, темнеющий в сумраке под столом.

— Это сейф.

Торстен недоверчиво подошел ближе. И впрямь сейф, старый, не очень-то большой. Металлическая табличка сообщала, что изготовлен он гётеборгской фирмой «Братья Эквалль», а уж когда — можно только догадываться. Жутко пыльный, но с виду целехонький, причем дверца заперта, и на ней есть этакий штурвальчик — чтобы открыть, надо несколько раз повернуть его по определенной схеме. Ничего удивительного, что он заперт. Сейфы никто нараспашку не оставляет.

— Сам вижу, не слепой, — сказал Торстен.

— Неужто не смекаешь? Там ведь может быть что угодно!

— Вряд ли там маринованная салака. Мы бы ее по запаху учуяли.

— Да ну тебя! Вдруг в сейфе деньги, а? В нынешние времена чего только не случается. Вон их сколько развелось — наркоторговцев и всяких разных проходимцев.

— А чего странного в сейфе-то в этом? Тут ведь, по всему видать, контора была. Вывезти ящик непросто, вот и оставили.

— А ну как он краденый?

— С какой же это стати красть такую бандуру и ставить тут наверху, даже не попытавшись открыть?

— Так давай откроем, а?

— Совсем с ума сошел. Кражу, стало быть, замыслил.

Щепка слегка призадумался.

— А вдруг им приспичит вернуться, чтоб открыть его?

— В таком разе нам не позавидуешь.

— Надо все ж таки вытащить его из-под стола да качнуть маленько — послушать, есть что внутри или нет.

Устоять перед таким соблазном Торстен не смог. Сейф этот, будь он неладен, они из-под стола вытащили — на линолеуме остались глубокие царапины, — а вот качнуть его оказалось не так-то просто.

У Торстена холодный пот на лбу выступил, пока ему удалось чуток наклонить сейф. Внутри точно что-то есть, съехало по днищу, правда, больше похоже на одиночный металлический предмет, чем на заманчивые пачки денег, на которые зарился Щепка.

— Ключ, должно быть, — сказал Стиг.

— По-твоему, они совсем дураки — взяли и заперли там ключ?! Вдобавок ключ тут без надобности, замок-то с комбинацией.

— А вот и нет. Глянь, внизу самая настоящая замочная скважина!

— Ну и что? Все равно не открыть, если комбинации не знаешь. — Торстен утер потный лоб. — Слышь, по-моему, медвежатники из нас с тобой аховые. Может, лучше затолкать эту бандуру на старое место, а то еще явится кто-нибудь и устроит нам веселую жизнь.

Щепка вроде как смирился, хотя, когда Торстен осторожно закрывал дверь, напоследок с тоской оглянулся на странный сейф. Солнце опять скрылось в тучах, или, может, уже свечерело?

— Слышь, по-моему, надо тяпнуть еще по маленькой, а после я лично займусь стенами, чтоб часиков в девять убраться отсюда. Вообще-то ума не приложу, как тут разобраться с делами, ведь никто так и не пришел, спросить не у кого.

— Так можно послать счет по почте.

— Куда?

— Ну, куда — обычно, черт подери, не проблема.

— Позвоню Пентти, финну. Он, поди, знает.

— Вот нашелся бы в этом сейфе, к примеру, миллион, и звонить бы не пришлось.

— Да, что верно, то верно. Само собой. Но ведь в жизни так не бывает, знаешь ли. Еще колбаски? А что бы ты сделал, если б нашел миллион?

Щепка вроде как заколебался.

— Открыл бы собственное дело? Сызнова? И накликал на свою голову недоимки по налогам, и власти, и профсоюзы, и бумажки всякие, и прочую хренотень?

— Стар я уже для этого, — вздохнул Щепка.

— Или бы в Испанию отчалил? Сидел бы там, потягивал кислое слабенькое винишко да глазел на пляж, купаться-то все равно не станешь, потому что ничего интересного в этом нет. Твоя правда, для нас малость поздновато.

Щепка совсем приуныл.

— Ты просто мечтаешь об этом миллионе, лишь бы не видеть, что ничего уже особо не переменится. Ежели ты уверен, что скоро все станет куда интересней и счастливей, чем теперь, то придется тебе бояться старости и смерти. Бросишь гоняться за своим миллионом — и помереть будет легче.

Похоже, Щепку это ничуть не убедило.

— Можно бы хоть новую машину купить вместо старой колымаги, — мрачно сказал он. — Она ведь даже техосмотр нынче не прошла!

— Да-а, вечно что-нибудь не слава Богу.

Ну вот, наконец можно взяться за ведерко с раствором. Хорошо хоть, не успел вовсе застыть.

Дело шло теперь не так споро. Неизвестно, по какой причине. Может, оттого, что приходилось поминутно слезать на пол, брать очередную плитку, наносить на нее раствор и опять взбираться на табурет. Будь здесь леса, он бы сразу по нескольку штук брал. Хотя Щепка-то на что? Пускай пособит. Навелика премудрость — раствор на плитку шлепать, в меру, конечно.

— Щепка, иди сюда, пособишь.

— О'кей.

— Видишь, сколько надо раствора?

— О'кей.

— Чего заладил-то «о„кей» да «о“кей»?

— В Америке привык.

— А-а.

— Найди я в старом сейфе миллион, снова купил бы транспортную контору. Что может быть лучше!

— Думаешь, нынче на покупку хватит миллиона?

— Если б не Бромстен, моя контора нынче бы не один миллион стоила.

— А чем он тебе помешал?

Щепка словно и не слышал вопроса. Раствор на плитку он наносил так, будто намазывал бутерброд, и Торстена это нервировало. Но он решил смолчать.

— Пристрелить надо было эту сволочь! Пристрелить, и все дела!

— Да что ж он такого натворил, а?

— Сразу после войны, хотя нет, наверно, уже в начале пятидесятых, я начал шоферить на грузовике, для одного мужика из Лише, который держал транспортную контору. Водить машину я в армии выучился. Мужик этот, который из Лише, его, кстати, звали Иварссон, возил грузы для строительных компаний, а строили тогда много, в начале-то пятидесятых, еще мы подрабатывали на рамнесской пивоварне, летом, когда ихний шофер не справлялся. Но большей частью возили песок и гравий на стройки. В ту пору уйму всего строили, особенно в окрестностях Вестероса, иной раз круглые сутки за баранкой сидишь. Не больно-то легкая работенка. Дороги тогда были не чета нынешним.

А Бромстен, видишь ли, был редкая сволочь.

И очень мне насолил.