Она заколебалась.

— Ну хорошо. Таунсенд должен получить свой шанс. А пока я поеду домой и прилягу на пару часов. А то еще вернется Патрик и найдет меня спящей в его постели.

— Не в моей? — засмеялся он, желая ее подковырнуть.

— Ты невозможен, Михаэль О'Мира.

Дома она приняла горячий душ и скользнула между прохладными простынями. Она вертелась с боку на бок, но уснуть не могла. Она думала о Михаэле и о том, что пообещала ему поручить дальнейшие поиски полиции.

И вдруг ей стало совершенно ясно: Тревор. Как она была глупа и слепа. «Я слышал о деле с Джонатаном», — сказал он. Но не было человека, от которого он мог бы это слышать. До сегодняшнего дня в офисе Джонатана никто не знал ничего определенного. Насколько ей было известно, она единственная знала, что он остановился на Ямайке. Следовательно, Тревор мог располагать какой-то информацией только в том случае, если сам был замешан в деле.

Это, разумеется, меняло все. Не важно, что он натворил, — для нее он был братом. Он болен и нуждается в помощи.

Она посмотрела в темноту за окном. «Я не могу больше ждать. Я должна что-то предпринять».

Кортни торопливо переоделась. Темные джинсы, блуза с длинными рукавами, толстые носки и ботинки туриста. Одежда была, конечно, слишком теплой для летней поры, но на это сейчас не следовало обращать внимания. Ей нужна своего рода защитная одежда. Она не хотела пораниться об острые скалы или рисковать, если Тревор и его сообщники обнаружат ее.

Затем она позвонила Томми.

— Это место, что описал Патрик, может быть заброшенной плантацией.

— Может быть. Почему ты не позвонишь шефу, чтобы он обследовал местность? — В голосе Томми слышалось раздражение или осторожность, или и то и другое вместе.

— Ты прав. Я, наверное, так и сделаю, — ответила она приветливо. Слишком приветливо, ибо, прежде чем положить трубку, она услышала, как он выкрикнул ее имя. Она тут же забыла об этом, сейчас ее гораздо больше интересовало, что следует взять с собой. Хорошо было бы иметь ружье, но ружья у нее не было. Ручной фонарь! Он у нее был, и, к счастью, с заряженными батарейками. На кухне она взяла свой самый длинный и острый нож для резки мяса. «Господи, пусть он мне не понадобится, — взмолилась она и засунула нож за пояс. — И дай мне Бог не упасть так, чтобы заколоть саму себя».

Она подумала, не взять ли с собой воду и пищу, но быстро отбросила эту мысль. И без того слишком тяжело взбираться на гору, чтобы брать с собой дополнительный груз. Когда она покидала дом, зазвонил телефон. Но она не собиралась возвращаться и решительно заперла дверь.

На машине она доехала почти до самой конюшни, свернув с главной дороги, выключила фары. Кортни недолго тешилась мыслью оседлать Джезебель, она должна была избегать всего, что могло привлечь внимание. Она прошла мимо копны сена, к узкой тропе, которая вела наверх к горному плато. По этой дороге она много раз ездила верхом на лошади.

За это время совсем стемнело, но Кортни не испытывала страха. Вдруг она споткнулась о большой камень и чуть не упала носом на землю. Там, наверху, могло быть и похлеще.

Стоял полный штиль. Не считая отдаленного лая собак, не было слышно ни звука. Высокая влажность воздуха становилась почти нестерпимой. Соленый пот заливал ей глаза.

Кортни тихонько выругалась, когда вновь поскользнулась и пропорола себе джинсы острием ножа.

Ей потребовалось минут двадцать, чтобы достичь отвесной тропинки, которую описал Патрик. Здесь она никогда не ездила верхом, но, возможно, это и была самая короткая дорога наверх.

Приходилось карабкаться в прямом смысле слова. Проделав примерно половину пути, она в изнеможении опустилась на землю. Во рту пересохло, и она готова была отдать все за глоток воды. Но она заставила себя двигаться дальше. У нее была цель: Джонатан.

Наконец она достигла вершины и распласталась на траве. Она чувствовала себя альпинистом, одолевшим высоту. Ее глаза привыкли к темноте, и она без труда нашла старую плантацию, тщетно пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки, свидетельствующие об ее обитаемости.

Она проползла вокруг главного здания к тем хижинам, о которых рассказал Патрик. И вдруг услышала голоса. Один из них принадлежал явно главарю, другой был едва слышен. И хотя она не видела этого человека, не могло быть никаких сомнений, что это голос брата. Он был жив, и она нашла его.

Теперь все зависело от ее терпения. Она едва сдерживала себя, чтобы не вскочить и не ворваться в хижину. Она знала, что этим можно все испортить.

Кортни подползла поближе, чтобы через разбитое окно заглянуть внутрь хижины. Один из мужчин сидел на стуле со связанными руками. Это был Джонатан. Даже в темноте она узнала его волосы, как всегда слишком длинные. Они падали ему на глаза, которые выглядели от этого еще более темными.

Кортни казалось, что она провела в своем убежище уже многие часы. Она наблюдала за охранником брата. У него были темные лоснящиеся жиром волосы и густые усы. Это был человек со скрипучим голосом. Он опрокидывал в себя одну за другой кружки пива. Это был только вопрос времени, когда алкоголь окончательно усыпит его.

Наконец он уснул. Кортни бесшумно пробралась мимо храпящего мужчины к Джонатану. Когда он ее узнал, то от удивления открыл рот, но она подала ему знак молчать. Времени для изъявления благодарности не было. Так быстро, как только могла, Кортни освободила его руки от пут. Веревка врезалась в кожу так глубоко, что было видно мясо. Джонатан сжал руку Кортни, чтобы дать ей понять, что чувствует себя относительно неплохо. Затем они вместе развязали веревки на ногах. Кортни рукой указала, в каком направлении идет тропа, по которой она пришла, но Джонатан покачал головой. Он показал на одну из хижин. Она последовала за братом внутрь дома. На узкой походной кровати лежал Кен. Он тяжело дышал и обливался потом. Кортни наморщила лоб. Господи, разве они смогут вынести отсюда Кена. Джонатан был не в состоянии тащить его вниз по отвесному склону горы.

Джонатан предложил использовать походную кровать как носилки, и она с большим трудом подняла ее. Но Кортни знала, что Джонатану было еще тяжелей. Шаг за шагом они удалялись от плантации, держась в стороне от главной дороги. Передвигаться здесь было труднее, но зато деревья в темноте служили им некоторой защитой.

Примерно через милю Кортни попросила брата сделать привал. Он кивнул, и они положили носилки.

— Как ты меня нашла?

— Длинная история, — ответила она, и это соответствовало истине. — Я расскажу тебе после. Как ты себя чувствуешь?

— Только немного устал.

— Правда?

— Совершенно точно. Мы можем идти дальше? Надо как можно скорее уйти отсюда.

Она нагнулась к носилкам и услышала шум. Это было шуршание листьев. Она подала знак Джонатану, и они углубились в лесную чашу на спуске горы, надеясь, что преследователи их не обнаружат.

Внезапно холод пробежал по спине Кортни, а от страха перехватило горло.

— Не двигаться, — проревел голос позади нее. — Или я немедленно уложу вас всех.

Кортни повернулась осторожно и медленно. Нельзя допустить, чтобы этот человек начал стрелять. Но, взглянув в ту сторону, откуда последовал приказ, она положила руки на бедра:

— Опусти свой проклятый пистолет, Михаэль О'Мира. Ты можешь кого-нибудь застрелить.

— Кортни?

— Правильно отгадал, — сухо ответила она, в то время как Михаэль продирался сквозь густую лесную чащу. Пистолет он заткнул за пояс.

Он схватил Кортни за плечи и потряс ее, сначала осторожно, а затем сильнее.

— Ты что, сошла с ума? Да это ясно, ты сошла с ума. Ты ведь…

— Прекрати кричать, Михаэль, — гневно прервала она его.

— Я же тебе сказал, что дальнейшие поиски ты должна предоставить полиции. Это, в конце концов, ее работа.

— Да, ты говорил об этом. Но, может быть, ты видишь здесь Джеффри Таунсенда или его бездеятельных сотрудников? У полиции была точно такая же информация, как и у меня. Но, вероятно, их головы устроены так, чтобы держать уши закрытыми.