– А ты что об этом думаешь? Хочу узнать твое мнение.

Тацу пристально уставился на листовку и пробормотал:

– Ну и дела. Значит, «Поговорим о Боге». О Боге я бы и сам не прочь поговорить. Интересно, с каким богом я мог бы пообщаться? Только эта копия доверия не внушает.

– Вот как? Копия?

– К тому же ни адреса, ни телефона нет. Если это листовка для привлечения новых членов, то ничего у них не получится. И текст жуткий.

– Я с тобой полностью согласен.

– Откуда она у тебя?

– Вообще-то она лежала в книжке дедушки Гэна.

– Да? Только с дедулей как-то не вяжется. Он, по-моему, никогда религией не интересовался.

– Листовки раздавал рыжеволосый парень, лет тридцати. Он и ко мне приставал. Ты его не видел?

– Нет, не видел.

– Нет? – Я выпил стакан до дна. Поблагодарил за виски и встал.

– Послушай, Сима-сан, – окликнул меня Тацу. – Ты здесь надолго решил задержаться?

– Даже не знаю. Может статься, еще попользуюсь вашим гостеприимством.

Тацу усмехнулся:

– Похоже, сегодня опять похолодает. Для новичка испытание опасное.

– Точно, для таких престарелых, как я, эта жизнь не фунт изюму.

Я помахал рукой и вернулся к себе. Меня ждала моя съемная крепость из картона.

Я лег спать, распахнув крышку, попивая виски из крышечки. Стаканы-то я забыл купить. Запах, которым пропиталось мое жилище, больше не раздражал меня, как вчера. По крайней мере, я начал привыкать к этому месту. Я открыл новую бутылку. Хотя Тацу и сказал, что не видел рыжего сектанта, тот наверняка встречался с обитателем моего домика. Только вот где? И почему он обратился к такому старику, как Гэн? Желание исполнить свою миссию – спасти упавших на самое дно социальной иерархии? Но рыжий не производил подобного впечатления. Парень работает на копов, участвует в их фальсификациях. Или у полиции есть что-то на него, и он не может отказаться. В любом случае он не настоящий служитель религии. Тогда зачем он встречался с местными обитателями? Дело темное. Пока ничего не могу понять. Наверное, Токо права. Если бы с самого начала я сделал так, как она говорила, никаких проблем не возникло бы. Отправился бы в полицию и рассказал обо всем. Взвалил бы на них тяжкий груз. Полный загадок. Непонятный и расплывчатый. Как просто. Они не то, что я. У них – неисчислимая сила, а я – один. У них – все возможности для научных исследований, я ими не располагаю. На их стороне – власть, позволяющая вытянуть показания практически из любого, я такими механизмами не владею. Короче, у меня вообще ничего нет. Но есть и еще одно отличие. Для них это всего лишь работа. У меня по-другому. Я проглотил виски. Алкоголь, как обычно, прошел по горлу и опустился на дно желудка, не оставив после себя никаких вкусовых ощущений.

Незаметно подкрался холод. Предчувствия не обманули Тацу: сегодня резко похолодало. А может, мне так казалось из-за того, что я долгое время лежал без движения. Поселение бомжей окружали стены, но холодный воздух так же, как и вчерашней ночью, тихо просачивался внутрь. В этом году лето было плохое. Наверное, и зима будет суровей, чем обычно. Пробирает до костей. Но настоящие морозы еще впереди. Некоторые замерзают до смерти. Интересно, как сейчас превозмогают холод обитатели домиков? «Счастье – здесь». Я вспомнил странное название рэпа. Хороший перевод, хотя и звучит иронично, если подумать, в каком положении оказался Тацу. Он тоже из интеллектуалов. Интересно, что ему пришлось испытать в Америке? Он говорил, что дольше всего прожил в Нью-Йорке. Нью-Йорк. Город, который я видел только в кино…

Я встал. Пошел по направлению к вокзалу.

Тацу куда-то исчез. Картонная крыша была открыта, но его самого видно не было. Я заглянул к нему, на полу валялась коробка от диска с рэпом.

У телефонов-автоматов рядом с вокзалом стояли всего человека четыре-пять. Самый крайний, с которого я сегодня утром звонил Асаи, был свободен. Я набрал номер телефона дома Токо, который она мне продиктовала. На этот раз она подошла сразу.

– Что-нибудь удалось разгадать из маминых стихов?

– Это параллельный телефон?

– Что?

– Ты сейчас говоришь по радиотелефону? Если есть параллельная трубка, то возьми ее.

Послышался звук смены трубок. Затем она спросила с подозрением:

– Ты о чем?

– Вообще-то я не смог прочитать стихов твоей матери. Не нашел.

– Почему? Я все подготовила, как ты сказал.

– Радиотелефоны легко прослушиваются. Они распространяют вокруг себя электромагнитные волны. Говорят, на Акихабаре [63]достать подслушку – плевое дело. Один из моих клиентов рассказывал.

– Так что случилось?

Я объяснил ей ситуацию. Токо ни разу меня не перебила. Молчала даже после того, как я закончил. Видимо, задумалась.

Наконец она пробормотала:

– Кто это мог сделать? И для чего?

– Вот именно. Кто и для чего? Но одно точно – твой телефон прослушивается. Наверное, из машины, которая была неподалеку. Я сейчас задам тебе несколько вопросов, а ты отвечай мне, ничего не спрашивая. Хорошо?

– Чего уж тут хорошего? Давай спрашивай.

Она быстро пришла в себя. Похоже, шока оттого, что кто-то проник в ее квартиру, она не испытывала.

Я спросил ее с некоторым облегчением:

– Ты говорила, твой отец был сотрудником МИДа. Он погиб в автомобильной катастрофе, когда работал в посольстве в США. Тебе тогда было пятнадцать, значит, это случилось шесть лет назад, то есть в восемьдесят седьмом году. После этого вы с матерью вернулись в Японию. Где вы жили в Америке?

– В Скарсдейле.

– За исключением Японии в географии я не силен. Ты не могла бы объяснить подробнее или хотя бы в общих чертах, где это?

– Это жилой район в пригороде Нью-Йорка. Ехать по Бронкс-ривер-парквей до Манхэттена. Меньше часа на метро по линии Гарлем. Там много японцев. В основном служащие японских компаний или их филиалов. В общем, это элитный квартал.

– А чем в то время занималась Юко? Домашним хозяйством?

– Нет. Работала в рекламной фирме на Мэдисон-авеню, поручив мое воспитание няне. Мама была прирожденной деловой женщиной.

– Значит, она часто выезжала в Нью-Йорк?

– Ну да. А какое это имеет отношение?

– Может быть, моя идея ужасно нелепая. Могу поспорить, она вызовет у тебя улыбку. Это вопрос перевода.

– О чем ты?

– В Нью-Йорке есть один известный парк. Даже я о нем знаю. Центральный парк. Извини за мой детский английский, но как будет «Сентрал-парк» по-японски?

Она на мгновение замолчала, а потом громко засмеялась:

– Действительно, парк Тюо.

Она продолжала смеяться. А затем, отсмеявшись, сказала:

– Центральный парк Нью-Йорка огромный по сравнению с крошечным парком Синдзюку. Даже смешно сравнивать. Но к чему эти сравнения?

– Сколько газет выписывает твой дед?

– Все. А что?

– Значит, у него остались газеты двух-трехдневной давности?

– Остались, наверное, но зачем они тебе?

– Собери, пожалуйста, все, начиная с вечерних субботних выпусков. Хочу почитать.

– Скажи зачем.

– Надо проверить одну вещь. Я читал только часть и не обратил на это внимания.

– На что не обратил внимания? Хватит важничать, расскажи подробнее.

– У тебя же сейчас, наверное, нет времени. Вот проверю в газетах, тогда расскажу. Не исключено, что это мои дурацкие предположения, не более того. Не хочу, чтобы ты надо мной смеялась. Завтра рано утром сможешь оттуда уйти?

– Конечно смогу. Где мы встретимся?

– У тебя, – ответил я.

Теперь я позвонил Асаи. По мобильнику связаться не удалось. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – сказал женский голос. Пока я размышлял, уместно позвонить в офис или нет, кто-то легонько постучал меня по спине. Испугавшись, я обернулся и увидел перед собой старика. С улыбкой на безмятежном лице, с тем же томом, что и сегодня утром, под мышкой.