— Хочешь шоколада?
— Спасибо.
Александр хорошо меня знает. Это мой друг, вдохновитель и партнер. Деловой, естественно, не постельный. Мы познакомились восемь лет назад в пабе в Сохо. У него в кармане лежал вызывающий сомнение диплом выпускника колледжа по специальности «графический дизайн», а у меня уже имелся некоторый опыт работы. В тот момент, когда он подошел, я была занята тем, что обдумывала обложку для журнала Face и механически рисовала на обороте почтовой открытки женские костюмчики. Александр сказал, что у его приятеля есть свободная студия на Бервик-стрит. Мы выпили пива, выкурили четыре пачки «Мальборо» и обнаружили, что оба любим конструировать одежду. Потом поболтали о неуклюжих юбках работы Хусейна Чалаяна, посплетничали о Вивьен Вествуд и поделились впечатлениями от воскресного похода в Музей Виктории и Альберта [1]. Так было положено начало. И с тех пор мы вместе.
В том, что я ненавижу делать, Александр просто незаменим. Он прекрасно управляется с расчетами и легко общается с деловыми людьми. Умеет подмаслить тех, кого надо, заключает сделки направо и налево и, очевидно, получает удовольствие от бесед с этими ледяными бабами, которые управляют миром высокой моды. Только один раз он всерьез потерпел поражение, когда пару лет назад попытался перетрясти партер. У нас оказалась уйма свободного времени, и мы решили проявить просто невероятный демократизм. Мы долго готовили подиум — сделали так, что он огибал зал, — и расставили вдоль него стулья, но никому эта идея не понравилась — просто никому! Редакторы журналов ссорились с директорами модельных фирм, в свою очередь, орали на своих ассистентов, а они переругивались со стажерами. Никто не знал, куда кому сесть, где самое почетное место и откуда будет лучше видно. Никогда не следует забывать о людском тщеславии. Служащие Vivienne Westwood однажды уже сделали подобную ошибку, раздав в Париже билетов больше, чем было мест. Презентация закончилась скандалом.
— Держи, — говорит Александр, возвращаясь с кружкой кофе, припорошенного шоколадной стружкой.
— Спасибо! — Я беру ложечку, зачерпываю шоколад и отправляю в рот. — Полагаю, следующий пункт — Сюзи Менкес?
Сюзи Менкес, воплощение справедливости, пишет корреспонденции для International Herald Tribune с тех пор, как появилось само понятие «мода». Любительница сенсаций и «изюминок» с неизменным коком на голове, она — одна из лучших журналисток. Хорошая рецензия от Сюзи Менкес, учитывая ее беспристрастность, педантизм и настоящую любовь к миру моды, может вытянуть даже провальную коллекцию.
— Не раньше чем завтра, — вздыхает Александр. — Или даже послезавтра.
— После всех, — говорю я, зачерпывая еще одну ложечку шоколада.
Александр кивает.
— Нам пришел конец.
— Может быть, и нет, — возражает он, потирая руки. — Всегда остается Telegraph. Там тебя любят.
— Да, но нам нужны The Times, Standard и… о Господи… Sunday Times.
Мы с Александром смотрим друг на друга и начинаем смеяться. Это горький смех. Даже немного истеричный. Он быстро обрывается.
— Они ни за что этого не сделают, — ухмыляется Александр. — Им никогда не нравились твои работы. Никогда.
— Ты прав.
— Они тебе хамили, даже когда всем остальным коллекция была по душе.
— Ты прав.
— А теперь ты надеешься, что на этот раз они сжалятся?
— Ты прав!
Голос у меня такой пронзительный и дрожащий, что иностранные студенты начинают глазеть на нас, как на ненормальных. Полагаю, так оно и есть.
— Давай вернемся в офис, — предлагает Александр. — Пока мы окончательно не свихнулись.
Мы идем в офис рядом с книжным магазином на Бервик-стрит. Здесь все как после кражи со взломом. Топчется персонал, все три этажа завалены мусором. На первом этаже, где у нас что-то вроде вестибюля (стол, фиолетовая кушетка) и огромная примерочная, везде раскиданы бумага, ткани и разные швейные отходы. Пуговицы, обрезки, булавки, иголки… На темно-розовом ковре туфли без пары и всякая бижутерия. На втором этаже, где находится кабинет Александра и где стоит мой стол, — немного чище. Но и там тоже кругом валяются куски ткани и всевозможные швейные принадлежности. На последнем этаже, где работают раскройщицы и портнихи, как будто взорвалась бомба, начиненная пайетками. В моей коллекции очень мало платьев, украшенных блестками, — всего два — но весь этаж просто усыпан этой ерундой. И повсюду обрезки серебристого шелка — остатки ткани, из которой шились куртки. Я внезапно решила их смастерить, когда увидела нечто похожее на презентации Марка Джакобса неделю назад.
Одна из привилегий, которую предоставляет жизнь в Нью-Йорке, — это возможность наблюдать за тем, что делают другие. Никогда не вредно взглянуть на работу Марка Джакобса, Анны Суи, Майкла Корса, Келвина Клайна и Ральфа Лорена и хотя бы мельком — на великолепного Оскара (или, как его называют манекенщицы, «Оскар Дай Денег»), просто для того чтобы убедиться, что ты на правильном пути. Для небольшой фирмочки очень важно иметь в ассортименте несколько образцов одежды, напоминающих те, что в текущем сезоне считаются «гвоздем» — например, одну юбку в русском стиле, блузку в духе начала прошлого века, но тем не менее очень современную, приталенный жакет, серебристое пальто. Ведь если все вокруг считают актуальным красный цвет, а ты вдруг предложишь бирюзовый, то можешь быть уверена, что в конце сезона не получишь и строчки в подборке новостей. Все эти разделы, посвященные «новым коллекциям для лета» (осени, зимы) и украшающие собой первые полосы глянцевых журналов, для таких, как мы, просто хлеб насущный.
И вот, три дня назад, увидев во время презентации у Марка нечто серебристое и очаровательное, я послала Триш, семнадцатилетнюю студентку колледжа, в универмаг на Бервик-стрит с наказом купить как можно больше серебристо-серой ткани. Я задумала сшить несколько курток! Александр сказал, что Триш может не возвращаться, если не найдет ткань или забудет чек.
Мне всегда немного жалко эту Триш, но Александр говорит, что напрасно. Мы оплачиваем ей проезд и выдаем на расходы десять долларов в день. Я не представляю, на что она живет. Хотя подозреваю, что, как и мы, она питается дешевыми конфетами и атмосферой моды. Как бы то ни было, Триш худенькая и неплохо выглядит. Ей всегда удается раздобыть самые стильные очки от Chanel или пояс от Balenciaga — в отличие от своих друзей, которые вынуждены довольствоваться всяким старьем, раздобьггым в чужих примерочных. В остальном гардероб Триш — результат ее собственных ухищрений плюс футболка из Top Shop или что-нибудь в этом духе.
Так или иначе, она, в конце концов, вернулась — подозреваю, выкурив не меньше полпачки сигарет и выпив пару кружек кофе в забегаловке за углом. Тут-то и начался настоящий ад! Мои швейки, в основном португалки и полячки, подняли крик и вой; раскройщицы-японки свирепо вздыхали, однако после целой ночи непрерывной ругани, потребив огромное количество сигарет и пива, они представили мне три довольно приличные шелковые куртки — с огромными капюшонами и бледно-розовой отделкой. Но этим вещицам так и не суждено было войти в коллекцию. Мой стилист Мими сказала, что они ей не нравятся. Вот так.
И теперь, стоя посреди этого хаоса и ощущая в носу пощипывание от запаха застоявшегося сигаретного дыма из мастерской, я созерцаю одну из опальных моделей, висящую на спинке стула в моем кабинете. Смотрится она довольно мило. Мягкая, легкая, довольно элегантная! Может быть, все же следовало включить их в коллекцию? Или придется выкинуть их на распродажу в конце месяца?
— Э-эй! — раздается с нижней площадки.
— Привет, Триш, — откликается Александр.
— Привет, Алекс… то есть Александр!
— А ты быстро схватываешь!
— Я раздобыла газеты, — докладывает Триш.
— Ты так рано пришла! — подаю я голос, спускаясь вниз.
— А я здесь ночевала…
— Серьезно?
— Абсолютно. — Она кивком указывает на фиолетовую кушетку. — Опоздала на последний автобус. Подруга предложила переночевать у нее в Саутуорке, но я подумала, что не стоит тратить столько сил, и завалилась прямо здесь. Это веселенькое меховое пальто с прошлого сезона такое теплое!
