– Но, сэр, мы безусловно должны знать, куда мы вляпались, – возразил Тристрам. – Нам говорят, что идет война, но некоторые солдаты отказываются этому верить. И я склонен с ними согласиться, сэр.

– В самом деле? – холодно спросил подполковник. – Что ж, я вас просвещу, Фокс. Раз ведутся бои, значит, идет война. Может быть, это не такая война, какие бывали в старину, но война и боевые действия – организованные действия, я имею в виду, при участии армий – это почти синонимы.

– Но, сэр…

– Я еще не закончил, Фокс… Что касается вопросов «кто?» и «почему?», то – вам уж придется принять мои слова как нерушимую истину, – то это солдат не касается. Противник есть противник. А противник – это люди, с которыми мы сражаемся. Это мы должны оставить нашим правителям – решать, с какой конкретно частью человечества мы должны воевать. Это не касается ни меня, ни вас, ни рядового Снукса, ни младшего капрала Догзбоди. Вам все ясно?

– Но, сэр…

– Почему мы воюем? Мы воюем потому, что мы солдаты. Это же достаточно просто, не правда ли? За что мы воюем? Тоже просто: мы воюем, чтобы защитить нашу страну, а в более широком смысле – Союз Англоговорящих Стран. От кого? Это нас не касается. Где? Там, куда нас пошлют. Я надеюсь, Фокс, что теперь вам все совершенно ясно.

– Да, сэр, но что я…

– Вы поступаете очень плохо, Фокс, когда вводите людей в соблазн, заставляя их думать и задавать вопросы.

Подполковник принялся изучать лежавший перед ним лист, продолжая бубнить себе под нос: – Надо полагать, что вас очень интересует противник, ведение боевых действий и все такое прочее, так, Фокс?

– Видите ли, сэр, на мой взгляд…

– Вот мы и собираемся предоставить вам возможность познакомиться со всем этим поближе. Как идея, Уиллоуби? Неплоха? Вы одобряете, старшина? С двенадцати ноль-ноль текущего дня я освобождаю вас, Фокс, от обязанностей инструктора. Из штабной роты вы будете переведены в одну из стрелковых рот. Я полагаю, Уиллоуби, это будет рота «Б», там не хватает взводного сержанта. Решено, Фокс! Это весьма пойдет вам на пользу, юноша.

– Но, сэр…

– Отдать честь! – рявкнул старшина Бекхауз, бывший сержант полиции. – Кругом! Шагом марш!

Тристрам, взбешенный и напуганный, строевым шагом вышел из канцелярии.

– Вам лучше отправиться сейчас же, – проговорил старшина за дверью уже более дружеским тоном.

– А что он имел в виду, когда говорил о возможности какого-то более близкого знакомства? Куда он клонил?

– Я думаю, что он имел в виду именно то, что сказал, – ответил старшина. – Я так соображаю, что скоро некоторым придется собирать манатки. И некогда им будет азбуку учить, и некому их тетрадки проверять. Так-то вот, идите, сержант.

Тристрам, с видом не слишком бравым, потопал в канцелярию роты «Б», гремя ботинками по металлической палубе и высекая каблуками искры. Остров Аннекс Б6 был рукотворным сооружением ограниченных размеров, поставленным на якоря в восточной Атлантике. Первоначально остров предназначался для размещения на нем избыточного населения. Теперь здесь компактно разместилась армейская бригада. Окружающая остров природа состояла из холодного зимнего неба и плещущегося, со всех сторон отгороженного леерами, серого соленого моря. Это безразмерное, состоявшее всего из двух реальностей окружение заставляло человека обращаться внутрь замкнутого леерами пространства, к пустой дисциплине, к напоминавшей детскую игру боевой подготовке, к душной казарме и ротной канцелярии.

Тристрам ступил на территорию роты «Б», доложил о прибытии старшине – глуповатому гиганту нордического типа со слабовольным ртом – и был удостоен чести предстать перед ротным командиром капитаном Беренсом, белокожим толстяком с иссиня-черными волосами и такими же усами: – Ваше прибытие доведет численность роты почти до полного состава. Так что идите и быстрее представьтесь мистеру Доллимору – это ваш командир взвода.

Тристрам отдал честь и, чуть не упав, выполняя поворот кругом, вышел из канцелярии. Он разыскал лейтенанта Доллимора, милого молодого человека в идиотских очках и розоватых прыщах, который проводил занятия со своим взводом, рассказывая об устройстве винтовки. Тристрам знал, что в древние времена доатомных войн существовало такое оружие. Организация, номенклатура, образ действий, вооружение этой новой Британской Армии – все, похоже, пришло из старых книг, старых фильмов. И винтовки, конечно.

– Курок, – показывал мистер Доллимор, – нет, простите, это боек. Затвор, ударник… А как это называется, капрал?

– Боевая пружина, сэр, – быстро ответил, взглянув на деталь, стоявший по стойке «смирно» приземистый капрал с двумя нашивками, всегда готовый прийти на помощь.

– Сержант Фокс прибыл для прохождения службы, сэр! Мистер Доллимор с кротким интересом полюбовался характерной манерой Тристрама отдавать честь и, спохватившись, ответил на приветствие не менее причудливым вариантом собственного изобретения – приставил к бровям растопыренную пятерню с мелко дрожавшими пальцами.

– Хорошо, очень хорошо, – проговорил он. Выражение вялого облегчения осветило его лицо. – Названия составных частей. Можете продолжать занятия.

Тристрам в замешательстве смотрел на взвод. Тридцать человек сидели в спальном помещении, скаля зубы и тараща на него глаза. Со многими из них Тристрам был знаком: они ходили к нему на занятия по начальной образовательной подготовке. Многие из солдат до сих пор не знали даже букв алфавита. Весь рядовой и унтер-офицерский состав бригады «Восточная Атлантика» состоял из завербованных силой головорезов, бродяг, сексуальных извращенцев, заговаривающихся и слабоумных. Тем не менее на уровне знания названий частей винтовки Тристрам почти не отличался от них.

– Слушаюсь, сэр! – ответил Тристрам и, в свою очередь, сделал хитрый ход. – Капрал!

– Я!

– Можете продолжать занятия.

Тристрам скреб пол подошвами, стараясь попасть в ногу с мистером Доллимором, который шагал в направлении офицерской столовой.

– Чем вы сейчас занимаетесь с ними, сэр?

– Чем занимаемся? Ну, с ними не очень-то позанимаешься, так ведь?

Открыв рот, мистер Доллимор с подозрением посмотрел на Тристрама.

– Я хочу сказать, что все, чему они должны научиться, это стрелять из своих винтовок, не так ли? Да! И конечно же, быть чистыми – в меру своих способностей.

– Что же это творится, сэр? – несколько недипломатично спросил Тристрам.

– Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что творится? Что творится, то и творится, – вот и все, что я могу сказать.

Гремя ботинками по металлу и высекая искры, они маршировали по открытой зимним ветрам Атлантики голой палубе рукотворного острова.

– Я имел в виду, что, может быть, вы что-нибудь слышали о нашем участии в боевых действиях? – спросил Тристрам уже более спокойно.

– В боевых действиях? Против кого? – Мистер Доллимор даже остановился, чтобы лучше рассмотреть Тристрама.

– Против врага – О! Понимаю.

Мистер Доллимор произнес это с такой интонацией, словно существовали какие-то другие формирования, кроме вражеских, против которых ведутся боевые действия. У Тристрама зашевелилось в голове подозрение, что мистер Доллимор… не более чем пушечное мясо Но если он – пушечное мясо, то что же говорить о его взводном сержанте?

Вдруг – был ровно полдень – из громкоговорителей послышался треск и шипение записи, и электронный горн пропел свои синтезированные сигналы. Мистер Доллимор продолжал разговор: – Я как-то об этом не задумывался. Я полагал, что то, чем мы здесь занимаемся, и есть нечто вроде боевых

действий. Честно. Я думал, что мы здесь выполняем какую-то оборонительную задачу.

– Давайте пойдем взглянем на приказы по батальону, – предложил Тристрам. Писарь из канцелярии как раз прикалывал приказы, полоскавшиеся на ветру Атлантики, словно белые флаги капитуляции, в то время как Тристрам и Доллимор приближались к сборным баракам штаба батальона, из окон которого доносилось позвякивание звоночков пишущих машинок. Быстро читая приказы – быстрее своего командира, – Тристрам мрачно покачивал головой.