Мое имя Мелисса Ромни-Джоунс, но очень скоро я стану Мелиссой Ромни-Джоунс-Райли! По мнению моего жениха, Джонатана, звучит отлично, хоть мы и не раз спорили, быть мне Райли-Ромни-Джоунс или Ромни-Джоунс-Райли. Так или этак, имечко получается не более странное, чем мой псевдоним – Мила Бленнерхескет, а его я…

Впрочем, давайте по порядку.

Как Мелисса, я играю несколько ролей: многострадальную дочь небезызвестного члена парламента Мартина Ромни-Джоунса; не слишком образованную, но с прекрасными манерами старомодную девицу, обучавшуюся в нескольких достойных частных школах; и счастливую невесту обходительного, преуспевающего и обаятельного Джонатана Райли. Он сущий образец совершенства и спасает репутацию риелторов, да и американских мужчин в целом. Таких, как я, родители называют «хорошая девочка», что значит веселая, практичная, не истощенная диетами, полногрудая и без единой татуировки. Иными словами, я отнюдь не модница-секси.

Однако, бывает я живу и совсем другой жизнью. Добавьте ко всему перечисленному атласный корсет, убийственно яркую красную помаду – и перед вами Мила Бленнерхескет, сексапильная помощница лондонских незадачливых холостяков, тех, кому крайне не хватает многофункционального женского ума. Если речь о домашнем хозяйстве, не сыщется проблемы, которая Милочке не по плечу. Она даст совет по правилам хорошего тона, найдет выход из затруднительного положения в обществе, причем быстрее, чем вы успеете произнести «Джина Лоллобриджида». Странно, но когда я Мелисса, у меня не выходит быть командиршей, когда же встаю на Милочкины каблуки, я превращаюсь в вихрь ретрогламура и женственной решительности. Если хотите – в суперняню для взрослых парней.

Поначалу я старалась все обставлять так, чтобы две мои жизни текли независимо друг от друга, однако они против моей воли взяли привычку пересекаться. Даже название для своего агентства я в силу обстоятельств позаимствовала у отца, грубияна и насмешника,– папуля называет маму и любую женщину маленькой леди. Когда мужчинам нужно, чтобы их жизнь упорядочила леди Мила Бленнерхескет так, как моя мать задаром упорядочивает жизнь отца, им приходится выкладывать приличные суммы, набегающие по установленным тарифам за час работы. Взамен я решаю их проблемы, тактично указываю на причины жизненных неполадок и в идеале не только расставляю все по местам, но и внушаю клиентам уверенность, которая в будущем помогает им бороться с трудностями без посторонней помощи.

Я всем сердцем люблю то, что делаю. Как говорит мой сосед по квартире, Нельсон, это своего рода социальная работа. А он в целой Британии третий по счету самый гуманный человек. После Боно и Джейми Оливера.

Признаюсь честно, я без зазрения совести воспользовалась человечностью Нельсона, поэтому сегодня утром он и явился в мое агентство, чтобы помочь мне выполнить первый заказ.

– Имей в виду, я согласен сыграть в эту игру при одном условии: если мне не придется врать, даже по мелочи,– подчеркнул он в девятый раз, пролистывая стопку глянцевых журналов, что лежали на моем столе.

Нельсон мой давний друг. На несколько лет старше меня (ему тридцать три), высокий, крепкий, с густыми светло-каштановыми волосами, он выглядит как профессиональный игрок в крикет, иными словами, как английский национальный герой. По-моему, веке в девятнадцатом, когда Нельсон мог бы разъезжать по обширным имениям, заботиться о крестьянах, выступать против работорговли и наслаждаться изысканными яствами, он смотрелся бы куда уместнее.

Работал Нельсон в правлении благотворительной организации и проводил немало времени в море на пару с приятелем Роджером Трампетом, который, по забавному совпадению, следил за собой не более тщательно, чем крестьянин из девятнадцатого века.

– Да, конечно,– согласилась я. – Говорить предоставь мне. Твоя задача просто сохранять спокойствие. А с этим у тебя полный порядок.

– Никак не пойму, зачем ты вообще понадобилась Иофору Лортону-Хантеру,– произнес Нельсон, нахмурился и стал походить на озадаченного Лабрадора. – Если его подруга до такой степени чокнутая, что не терпит, когда он разговаривает с другими женщинами, почему он просто не велит ей отделаться от этих странностей? Пока он сам от нее не отделался.

Несмотря на все свои достоинства и на то обстоятельство, что мы несколько лет прожили под одной крышей, Нельсон смыслил в женских чувствах, как я – в компьютерном программировании.

– Все не так просто.

– Как всегда. – Он вздохнул. – Тогда объясни потолковее.

Иофор Лортон-Хантер, окруженный тучей личного несчастья, пришел ко мне в агентство на консультацию три дня назад. Как большинству моих клиентов, ему порекомендовал меня какой-то друг. Скорее всего, Джордж, для которого я «сотворила чудо» – посоветовала, как знакомиться с девушками и о чем болтать с ними на вечеринках. Он так прекрасно усвоил урок, что теперь встречается сразу с тремя. Проблема Иофора в том, что его девушка, Дейзи, совершенная очаровашка, страдает жутким недостатком: рвет и мечет, когда видит, что он беседует с другой женщиной.

– И все из-за одного глупого недоразумения на вечеринке. – Иофор вздохнул, в сильном волнении превращая салфетку в кучку обрывков. – Мы играли в игру с апельсином, ну, вы знаете… Апельсин надо брать ртом и передавать друг другу без рук. Тилли Чедвик выронила апельсин, он скатился ей на грудь… Тут как раз вошла Дейзи. Все было предельно невинно, но у некоторых дар мгновенно делать невероятные выводы и, что бы ты ни говорил, доказывать свое. С тех пор Дейзи ведет себя как агент тайной полиции. Утверждает, будто я поедаю женщин глазами всякий раз, когда мы показываемся в обществе. – Он схватился за свои густые черные волосы. – А на прошлых выходных обвинила меня в том, что я флиртую с инспекторшей дорожного движения! Дейзи для меня – все, но она не слышит ни единого моего слова, и я из-за этого места себе не нахожу. – Иофор поднял на меня большие глаза. – Что делать?

Ответ, что крутился у меня на языке, я решила приберечь до лучших времен, а пока просто похлопала беднягу по колену.

– Не беспокойтесь. Мы в два счета решим вашу проблему.

– В общем,– сказала я Нельсону,– во время ланча мы с Иофором и Дейзи встретимся в ресторане. Она считает, что я, точнее, Мила Бленнерхескет – бывшая одноклассница Иофора. Я буду кокетничать с напористостью Милочки, а Иофор – делать вид, будто ему на меня совершенно наплевать. – Я ободряюще улыбнулась. – Тебе же надо будет просто сидеть и притворяться моим парнем.

– Но ведь я не твой парень,– подчеркнул Нельсон. – Если бы я был твоим парнем, то давно бы вставил себе идеальные зубы, носил бы более дорогие костюмы и научился бы держаться так, словно я очень доволен собой.

Нельсон недолюбливал моего жениха, Джонатана. Я называла это обыкновенной ревностью. Определенную лепту вносил и тот факт, что во многих отношениях Нельсон и Джонатан очень похожи. Например, и тот и другой придают слишком много значения разным мелочам.

– Тебе не придется лгать,– ответила я, не обращая внимания на издевку. – Просто… подыгрывай.

– Отлично. Буду прикидываться парнем, бритвой которого ты бреешь ноги. Постой-ка, да ведь ты и вправду ею пользуешься!

Я метнула на него укоризненный взгляд.

– Слушай, мне надо переодеться, а ты пока свари кофе, ладно? Перед выходом я не прочь выпить чашечку.

Пока Нельсон изучал мои кофейные запасы, я перешла в соседнюю комнатку, сняла удобные широкие брюки Мелиссы и стала натягивать чулки Милочки.

Когда-то мой офис был тесной квартиркой с одной спальней. Теперь в спальне хранился убойный гардероб, состоявший из узких юбок, аккуратных твидовых костюмов и кофточек с глубокими вырезами. У меня такая фигура, которую ни за что не исправишь. Из-за нее походы по бутикам нередко превращаются в пытку, даже когда лучшая подруга Габи твердит, что все у меня в норме. Однако в наряды Милочки моя полная грудь и бедра втискивались, как крем в эклер, и казалось, еще чуть-чуть – и все выскочит наружу, но в лучшем, соблазнительном смысле.