Осенью дочь Жестокой Мадам уехала с мужем в Канаду на несколько недель. Дочь предложила матери, чтобы мы на это время переселились в ее дом. Однако Жестокая Мадам настояла на том, что останется в своем собственном доме:
— Нет, я не хочу нигде больше жить. Мне нужны мои телефоны, мои вещи, моя одежда.
Поэтому они договорились, что дети Сьюзи вместе с их няней будут ночевать у нас в доме. Один из внуков был еще совсем маленьким, он появился на свет всего лишь несколько недель назад, а второму было два года. Поскольку по соседству тоже были случаи нападения на дома, мы спали все вместе в спальне Жестокой Мадам на втором этаже. И даже я.
Однажды ночью я проснулась, потому что услышала какой-то шум. И всего лишь через несколько секунд дверь спальни медленно открылась и в образовавшейся щели я увидела свет карманного фонаря. Несколько мужчин в масках вошли в помещение. В этот раз они были вооружены. У них с собой были винтовки и пистолеты.
— Вставайте! — закричали они.
Мадам и нянька подскочили от испуга, а дети начали плакать.
— Кто вы такие? Ты хозяйка дома? Кто еще тут живет? — спрашивали они Жестокую Мадам, которая сидела на кровати с широко раскрытыми от ужаса глазами.
Она натянула на себя одеяло до подбородка и затряслась всем телом, когда один из бандитов направил на нее свою винтовку.
— Нет, я не хозяйка, хозяева уехали, я всего лишь старая женщина, мы тут домашние слуги и ничего не знаем!
В этот раз у нее не было времени, чтобы вытащить свой пистолет из ящика стола. Она была бледна как мел. Такой испуганной Жестокую Мадам я еще никогда не видела.
Я тоже испугалась до смерти. Мужчина повернулся ко мне и к няньке:
— А вы кто такие? Правда ли то, что говорит эта старуха? Что это за дети? Кому принадлежит дом?
Нянька не могла сказать ни слова, она тщетно пыталась успокоить кричащего младенца.
— Да, это правда, — заикаясь, выдавила я, — мы просто домашние слуги. Женщина, которой принадлежит этот дом, уехала. А дети — вот этой женщины, — я показала пальцем на няньку.
Но мужчины не отставали от нас. Они хотели знать, кому принадлежат машины в гараже и чей это дом.
— Давай, отвечай, иначе мы вас убьем! — орали они, а один из них приставил мне пистолет ко лбу. Нянька начала плакать и умоляла их не убивать нас.
Жестокая Мадам потеряла сознание. Она лежала на своей постели как мертвая.
Мужчины забрали мобильный телефон Жестокой Мадам, лежавший у нее на ночном столике. Кроме того, они обрезали все телефонные провода в комнате.
— Ложитесь на пол, — приказал один из мужчин.
Он накрыл нас подушками и одеялами, так что мы
ничего больше не могли видеть. Нянька рыдала, мальчик постарше кричал от страха, но младенец, к счастью, снова уснул.
— Тихо! Я сказал — тихо, и горе вам, если я услышу, что вы разговариваете друг с другом! Тогда я вас застрелю.
Я слышала, как они бегают по дому. Они бегали по лестницам вверх и вниз, с нижнего этажа до нас доносились команды и какой-то грохот, как будто они распахивали все двери, ящики и что-то искали. Сколько их было? Что они искали? Были ли им нужны только деньги и ценные вещи?
Вдруг я снова услышала шаги, и один из мужчин сорвал одеяло с моего лица и закричал:
— Что это ты делаешь? У тебя мобильный телефон? Ты что, пытаешься позвонить в полицию?
— Нет, нет, у меня нет мобильного телефона, я просто служанка, — пролепетала я.
Он схватил меня за волосы, поднял с пола, и, толкая перед собой, вывел через дверь и повел дальше по коридору в соседнюю комнату. Там в кресле сидел какой-то человек и курил. Наверное, это был главарь банды. Он снова задал мне те же вопросы. Он хотел знать, чей это дом, где хозяева и кто мы такие. Я еще раз сказала ему, что мы просто слуги, ждем возвращения хозяйки. Мужчина взял свой телефон и кому-то позвонил. Я слышала, как он повторил то, что я сказала ему, и спросил, что он теперь должен делать.
— Не дай бог ты меня обманула! Если это так, мы тебя убьем. Давай, теперь показывай мне остальные помещения. — Он бросил мне тяжелую связку ключей. Я не имела ни малейшего понятия, откуда они их взяли. Я нашла подходящий ключ и открыла следующую дверь по коридору.
— Что здесь? — закричал он.
— Это библиотека.
Он втолкнул меня в комнату и вошел сам.
— Так, садись. Значит, ты не член этой семьи? Ты в этом уверена? Не вздумай мне врать! Если это так, что ты здесь делаешь? А дочери и сыновья из этой семьи здесь?
— Нет, я просто камалари. Я родом из долины Рапти в Деукхури-Велли округа Данг, — в отчаянии объяснила я.
— Я тебе не верю, ты говоришь слишком хитро для камалари. Ты же все врешь! Ты просто хочешь спасти свою шкуру! — заорал он.
При этом он махал у меня перед лицом своим пистолетом.
— Нет! — в ужасе качала я головой, не поднимая глаз. — Нет, я просто камалари, пожалуйста, поверьте мне!
— Тоща скажи мне, сколько ты здесь зарабатываешь.
— Тысячу пятьсот рупий [19]в месяц обещала мне махарани.
Внезапно в комнату вошел мужчина в черной кожаной куртке. Он сказал:
— Она не может быть камалари, я сам видел, как она ездила за рулем джипа. Это, наверное, дочка.
У меня чуть не остановилось сердце. Они думали, что я — ее дочь. Как их переубедить?
— Она принесет нам много денег, давай заберем ее с собой!
Он схватил меня за руку и стал тащить из комнаты.
— Нет, — умоляла я их, — я не дочка, пожалуйста, поверьте, что я — Урмила Чаудхари из Манпура в Данге. Моих родителей зовут Фул Пат Чаудхари и Тхал Ши Деве Чаудхари. Они — камайя, как и мои дедушка с бабушкой, а я — камалари, я просто служанка.
Главарь подошел ко мне, и его голос стал угрожающе тихим.
— Если ты мне врешь, то пробил твой последний час. Я тебя предупредил! — Он приставил дуло пистолета к моему лбу. Я закрыла глаза. Мое сердце колотилось, а в ушах раздавался шум крови так громко, словно на улице лил проливной дождь. На какой-то момент у меня все потемнело в глазах. Я ждала выстрела. А выстрела все не было.
И вдруг у меня подкосились ноги, я рухнула на пол без сознания. Они оттащили меня назад в спальню, снова накрыли с головой одеялами.
Жестокая Мадам все еще лежала в своей постели без движения. Голова ее была обращена в другую сторону, так что я не могла видеть ее лица.
Тогда они подняли с пола няньку и потащили в соседнюю комнату. Я молилась, чтобы нянька не сказала, что дети не ее, а хозяйки, и чтобы она для спасения своей собственной шкуры или жизни детей не согласилась, что я — дочь Жестокой Мадам.
Время до тех пор, пока они снова привели няньку в комнату, показалось мне целой вечностью. Она плакала и тяжело дышала. Бандит швырнул ее на постель и снова накрыл одеялом.
— А теперь спите! И горе вам, если я услышу, что вы разговариваете!
На лестнице раздался грохот, какое-то время было слышно, как они разговаривают друг с другом, что-то кричат, двигают мебель и хлопают дверями.
Затем все стихло.
Я долго ждала. И лишь через некоторое время, показавшееся мне вечностью, я решилась выглянуть из-под одеяла. Но я уже не увидела ни света фонариков, ни самих бандитов. Я медленно сползла на пол и прислушалась. Ничего не было слышно, все было тихо. Я на животе подползла к двери. Она была широко распахнута. Я выглянула в коридор. Никого не было видно. Я прислушалась к тому, что происходит в темноте, но в доме уже ничего не было слышно.
Сантиметр за сантиметром я прокралась по коридору, а потом спустилась по лестнице вниз. Через каждую пару шагов я останавливалась и прислушивалась.
На улице уже забрезжил рассвет. На первом этаже тоже все было тихо. Дверь дома была распахнута, и через нее я уже видела светлую полосу на небе.
Постепенно рассветало. Все остальные двери на первом этаже тоже были распахнуты. В гостиной царил неописуемый хаос. Все ящики и шкафы были открыты. Везде валялись вещи Жестокой Мадам, посуда была разбита. Там, где раньше стоял телевизор и DVD-плеер, зияли пустые места.
