Не только я изменилась, в моей деревне тоже кое-что произошло. Но самый большой сюрприз ожидал меня по дороге туда: через речку Рапти соорудили мост! Я не могла в это поверить, когда увидела его в первый раз. Мне не нужно было больше переходить речку вброд. Мое сердце прыгало от радости. Как красиво блестели металлические сваи моста на солнце! Этот мост был самым прекрасным из всех, что я видела. Если бы я могла, я бы пробежала по нему туда и обратно несколько раз. Туда и обратно. Однако двоюродный брат торопился и быстро пронесся на своем мотоцикле «Карачо» по металлическим плитам.
С тех пор этот мост является для меня символом. Символом того, что вещи могут меняться и в лучшую сторону и что никогда не надо сдаваться. То, что мне тогда, маленькой девочке, держащей за руку Амара, казалось непреодолимой преградой — быстрый поток Рапти, черная холодная вода, сильное течение, — теперь можно было легко преодолеть. Того, чего я так боялась, уже не существовало.
Кстати, мой отец до сегодняшнего дня отказывается ходить по мосту, потому что боится. Ему легче перейти речку вброд. Но для меня тот момент, когда я впервые увидела мост, стал самым счастливым моментом в моей жизни.
В Манпуре мне сразу же бросилось в глаза, что за это время стало намного больше домов. Мотоцикл с трудом прокладывал себе дорогу между домашними животными и людьми. Водителю приходилось быть очень внимательным, потому что глубокие лужи и ямы с грязью частично делали дорогу непроходимой. Наконец мы добрались до места.
Я сразу же побежала к нашей хижине. Но там меня ожидал шок: дом моих родителей был заброшенным и наполовину завалился. Там никого не было. Соломенная крыша стала дырявой, и дверь криво висела на дверных петлях. Что же случилось? Где были все? Меня охватила паника. А что, если моя семья больше не живет в Манпуре и я никого никогда больше не увижу?
У меня на глазах выступили слезы, но тут подошли соседи, которые увидели меня и спросили, кого я тут ищу.
— Мою семью, семью Фул Пат Чаудхари, целителя, — всхлипывая, сказала я.
— Да, а кто ты? — спросила соседка.
— Я — Урмила, его третья дочь, меня тут не было четыре года, потому что я камалари. А куда они подевались? — Я была в отчаянии.
— Не беспокойся, Урмила, они не уехали отсюда, не бойся! Сейчас они живут ниже по течению реки, рядом с новой школой, — утешила меня соседка. У меня с души свалился камень.
Я быстро снова вскарабкалась на мотоцикл и сказала мужчине, куда он должен отвезти меня. Когда мы в конце концов нашли дом моих родителей, я сильно удивилась: мои родители сейчас жили в большом доме, прямо по соседству с длинным зданием с плоской крышей, которое, наверное, и было новой школой.
Мою мать я узнала сразу, несмотря на то что прошло четыре года.
— Остановитесь, остановитесь! — закричала я и спрыгнула с мотоцикла. Я побежала к дому, крича «Дай, дай, — мама, мама!»
Но она лишь удивленно посмотрела на меня и спросила:
— Что это за мальчик, который зовет меня?
Никто не узнал меня, даже моя родная мать.
И тогда я взяла ее за руку, чтобы она благословила меня. Но моя мать убежала в дом и спряталась там.
— Кто это? Я его не знаю!
Я заплакала.
— Это я, мама, твоя дочь Урмила. Неужели ты меня не узнаешь?
Я привезла с собой в подарок мандарины и положила их перед собой.
— Я приехала из Катманду на праздник Магхи. Посмотри, я привезла с собой мандарины.
Она вышла из дома и недоверчиво посмотрела на меня. Постепенно она выходила из забытья. Все еще недоверчиво она приблизилась ко мне и стала рассматривать меня со всех сторон. Затем она взяла меня за руку и повернула ее ладонью кверху. Она задумчиво погладила меня по ладони.
— Урмила, неужели это правда ты? Как же ты изменилась! Ты выглядишь как мальчик!
— Да, это я, Урмила, — воскликнула я. — Ты не видела меня четыре года, но это правда я!
Другие женщины услышали нас и одна за другой стали подходить к нам. Они окружили нас. Когда они узнали меня, то обрадовались и стали хлопать в ладоши. Наконец моя мать подняла руку и благословила меня. Мои невестки тоже одна за другой благословили меня.
Затем мы пошли в дом и уселись вокруг огня. Я раздала мандарины, которые привезла с собой. Женщины представили мне новых членов семьи: у Амара сейчас было уже трое детей: дочка Махешвори и два сына, Дина Рам и Суреш. У моего второго старшего брата Говинды тоже появилось двое детей: Раджеш и Рамита.
Не было только Амара. Он нашел работу на пару недель на строительстве дороги возле границы с Индией.
Мой отец тоже находился где-то в пути. Он — народный целитель, знахарь, и люди приходят к нему по разным поводам. Если они поранились во время работы, если где-то что-то болит, если у кого-то нет аппетита или он слишком большой или если кто-то одержим злыми духами.
Чаще всего они приносят с собой пожертвования: немного риса, кокосовый орех, пару монет или бананов, и, к сожалению, слишком часто — бутылку самодельной рисовой водки. Затем мой отец смотрит на свой специальный маятник, дует на больное место на теле, создающее проблемы, сжигает какие-то травы и назначает людям лекарства из целебных трав, коры или листьев или просто говорит им, что надо делать.
Люди здесь, в деревне, верят в такие магические методы лечения. Зачастую у них просто нет иного выбора, потому что только немногие из них могут позволить себе купить лекарство в аптеке или обратиться к врачу. Сюда же приходят даже люди из окрестных деревень, чтобы спросить совета у отца. Часто его приглашают на разные церемонии и праздники: свадьбы и похороны, где много пьют. Тогда он не появляется дома целыми днями. Именно во время праздника Магхи отмечается больше всего семейных праздников и выпивается очень много алкоголя.
Мать с гордостью показала мне, что теперь у них тоже есть электричество.
Она включила лампочку, болтавшуюся под потолком:
— Смотри, у нас теперь есть свет. Тебе больше не надо бояться темноты.
Раньше мы все сидели на корточках перед огнем или зажигали керосиновую лампу или свечи. Но все же я часто испытывала страх.
Я осталась на весь день и на всю ночь. Моя мать, Бисрами и остальные мои невестки рассказывали, что произошло в деревне, кто женился, кто умер. Но о моей повседневной жизни в Катманду мы не говорили. Да они меня об этом и не спрашивали.
В нашей культуре и в моей семье не принято много говорить. Тем более о чувствах. Зачем мне их было расстраивать? Я знала, что мне придется возвращаться в Катманду. И ничего бы не изменилось, если бы я рассказала им все. Они все равно не поняли бы меня. Мои грубые натруженные руки я изо всех сил старалась не показывать.
Зато мои племянницы, племянники и другие дети из деревни донимали меня вопросами: «Как там, в Катманду? Ты живешь в большом доме? У них есть телевизор? Ты видела горы? Ты ходишь в школу? Там много машин?»
Они хотели узнать у меня как можно больше. Я почти наслаждалась их вниманием. Для них я была девочкой, которая приехала в гости из большого города. Зита одела меня на праздник Магхи в новую западную одежду. Такой ни у кого в деревне не было. Прежде всего они завидовали моим красивым белым кроссовкам. К счастью, они не имели понятия, в какой бедности я жила в Катманду, сколько и как тяжело мне приходилось работать и что я вообще не ходила в школу.
Как и раньше, я гуляла с другими детьми по деревне. Шел дождь, и в коричневых лужах плавали утки. Свиньи валялись в грязи. Мои белые кроссовки очень быстро покрылись грязью. Зита точно будет ругать меня. Но мне было все равно. Я наслаждалась моим свободным временем. Я наслаждалась тем, что мне не нужно работать, а можно побыть просто ребенком.
Мы заглянули к соседям, друзьям и дальним родственникам, живущим в деревне. Везде нас угощали едой, а в доме директора школы нам даже предложили сладости. Мы, дети, были счастливы. Мы танцевали под музыку, звучавшую по радио, смеялись, гоняли кур, лазили по деревьям, смотрели на взрослых, которые усиленно выпивали за праздник Магхи, пели, громко говорили и дико жестикулировали. Перед домом одного из деревенских старейшин собралось много людей. Мы протиснулись через толпу зевак вперед. Несколько молодых людей, выпив рисового вина, изображали уличный театр. Они подражали попрошайкам, которые вечно попадали впросак, потому что прикидывались дураками. Они спотыкались о свои собственные ноги, падали, воровали друг у друга монеты из карманов, переодевались женщинами. Публика веселилась и смеялась. Было так хорошо видеть радостные беззаботные лица вокруг и хохотать во все горло вместе со всеми!
