Мистлер опустил портфель на диван, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Ведь он, в конце концов, находится у себя в номере. На постели сидела Лина Верано в белом махровом халатике со штампом гостиницы. И вытирала ступни маленьким полотенцем.

Мистер Мистлер! Она вскочила. Волосы мокрые, прямые пряди липнут к изумительно гладким щечкам. Она показалась ему более хорошенькой, чем тогда, у Анны. И в то же время в этом ярком дневном свете выглядела не такой уж и юной.

Пожалуйста, не сердитесь на меня. Ваш самолет, должно быть, приземлился не по расписанию, чуть раньше. Я думала, вы появитесь только через час. И вот решила принять ванну. И как раз собиралась все прибрать, так что вы даже ничего бы и не заметили. Посмотрите, что я вам привезла!

И она показала. Розы и пионы — белые, красные и розовые — были расставлены повсюду: на туалетном столике в спальне, на журнальном столе и мраморной каминной доске в гостиной.

Красота, правда? Ну, что же вы молчите, мистер Мистлер? Скажите хоть что-нибудь!

Ему на ум приходила лишь одна фраза: Что вы делаете здесь, в моем номере?

Тут кто-то постучал в дверь, должно быть, портье. Мистлер крикнул: Avanti! [8]Ваш багаж. Секунду спустя портье возник снова, таща за собой серый чемодан на колесиках, точно собаку на поводке. Мистлер дал ему на чай и подождал, пока паренек не разместит багаж в спальне.

Еще раз спрашиваю: что вы здесь делаете?

Ну, вы же сами сказали, что я могу приехать к вам в Венецию. Что вы не возражаете. Не удалось подыскать комнату в каком-нибудь недорогом пансионе, и вот приехала сюда, просто чтобы встретить вас. А чемодан оставила внизу. Вы уж простите, что воспользовалась вашей ванной. Наверное, я не совсем правильно поняла вас. Тогда мне почему-то показалось, что вы будете рады. Хотя бы улыбнетесь. Но кто мог знать?

А что скажет на это моя жена, как вам кажется?

Но ведь я точно знала, что она не приедет! Позвонила сюда, в гостиницу, на следующий день после той вечеринки у миссис Уильямс, убедилась, что вы точно остановитесь здесь. И еще они сказали, что номер зарезервирован на одного. Ну и после этого, чтобы уж окончательно убедиться, позвонила в аэропорт и тоже проверила. Но, конечно, если вы так уж возражаете, могу уйти прямо сейчас. Найду, где остановиться, и завтра же вам позвоню. Думаю, надо поискать гостиницу в Местре. Там дешевле.

Бог ты мой, воскликнул Мистлер. Но ведь не можете же вы выйти из гостиницы в таком виде! Внизу они первым делом отберут у вас этот халат. И какой скандал за этим последует, даже подумать страшно. Послушайте, дайте мне минут пятнадцать. Я страшно устал, и еще мне надо срочно сделать несколько звонков.

Извините, ради Бога. Могу побыть в спальне, пока вы будете звонить.

Она опустилась на колени рядом с совершенно безобразного вида чемоданом, достала из него плечики и сказала, что не возражает, если он затворит за собой дверь.

С Вурисом он встретился на следующий день после вечеринки у Анны Уильямс. Тот прямым текстом дал Мистлеру понять, что он не ошибся относительно налогов. А потом заметил, что беспокоиться нет причин, ведь им стоило грандиозных усилий уговорить «Омниум» выплатить такую огромную сумму наличными. Что же теперь, придется объяснять совету директоров, что они собираются изменить условия сделки? И не только совету, но и рядовым держателям акций? Разве сделка с выплатой наличными не лучше во всех отношениях?

Сперва я тоже так думал, ответил Мистлер, но теперь смотрю на это иначе. Я передумал. Если мы проведем сделку, любой, кто не верит в «Омниум», может продать свои. А те, кого греет идея быть совладельцем крупнейшего рекламного агентства, сохранят свои акции и не будут платить налогов.

Но на сделки, проводимые в акциях, существуют ограничения. Ведь в основном именно поэтому мы с самого начала отказались от этой идеи.

Тогда постарайся избавиться от них, продай как можно больше. И если кто сунет нос, то увидит, что не так уж и много этих акций, а следовательно, и ограничения не столь важны. Да и потом их интересуют лишь проходящие в данный момент сделки, именно за ними следят особенно внимательно. К тому же не забывай, согласно условиям сделки они вообще не имеют права продавать акции «Мистлера и Берри». Думаю, надо напомнить нашим людям, что обмен акций «Мистлера и Берри» на «Омниум» уже сам по себе является хорошим вкладом капитала. А наш партнер по сделке, делая вклад в так называемый «феномен Мистлера», рассчитывает на то, что он поможет им расти, положительно повлияет на бизнес всех агентств и дочерних компаний, которыми владеет «Омниум», что у них появятся новые интересные клиенты, ну и так далее. А стало быть, акции всегда можно успеть продать, невзирая на всякие там ограничения. Мало того, думаю, что смогу заставить Джока Бернса выложить более крупную сумму, если скажу, что мы берем акциями вместо наличных.

Нетрудно догадаться: если бы Мистлер объяснил, что заставило его передумать, Вурис впился бы в него, как клещ, и началась новая дискуссия по поводу того, стоит ли доносить до совладельцев эту причину. У школьников это было бы делом чести. Но школьные времена давно миновали. И что касалось самого Мистлера, то он и не думал лгать Джоку в лицо при личной встрече или же при подписании контракта. Но никто пока что не осведомился ни о его здоровье, ни о физическом состоянии членов исполнительного комитета. Адвокатов и банкиров, работающих с «Омниумом», волновало, похоже, лишь одно — страховой полис ключевой фигуры. Имеется ли он? Застрахован ли Мистлер? Кто еще из его фирмы застрахован? Да, здесь все в полном порядке, и застрахован он на куда большую сумму, чем могли бы предположить в «Омниуме». Для того и придуманы страховые полисы — исключительно для проверок.

Что ж, они получат свои деньги за ключевую фигуру скорее, чем можно было бы ожидать. При мысли о том, как он всегда ненавидел платить за страховку, Мистлер улыбнулся. Кстати, фирма тоже застраховала его жизнь — если не изменяет память, на десять миллионов долларов. Возможно, все это меркнет по сравнению с грандиозностью такого события, как его уход. Но он не смог удержаться от мысли, что сделает своим близким неплохой прощальный подарок.

Имеется ли у «Омниума» в наличии достаточно акций, чтобы покрыть сумму сделки, спросил он Вуриса. И надо ли им обращаться к держателям акций за разрешением?

Он нетерпеливо ждал, пока Вурис с шуршанием рылся в груде бумаг, беспорядочно сваленных на письменном столе, в поисках финансовых документов «Омниума» и своего калькулятора. Вурис несколько раз чертыхнулся, видя, что нашел совсем не то, и наконец сказал: Да, вон они, есть. Ага… Вчерашняя цена на торгах… более чем достаточно. Так на сколько примерно ты хочешь поднять?

Процентов на пятнадцать.

Что ж, думаю, нормально. И никакого дополнительного разрешения не потребуется.

Стало быть, им вовсе не обязательно созывать держателей на совещание, нотариально оформлять доверенность и все такое прочее?

Да. Они не фигурируют на Нью-Йоркской фондовой бирже. Я, конечно, перепроверю, но уверен, что здесь все нормально.

Облегчение, сравнимое с тем, какое испытываешь, увидев, что машина завелась вопреки опасениям, что сел аккумулятор; что пробка, которую вытаскивал из бутылки старого вина, не раскрошилась; что эякуляцию ценой героических усилий удалось сдержать в последний момент. Ему хотелось завершить сделку как можно скорее. Вурис меж тем сообщил ему, что в «Омниуме» к сделке относятся очень серьезно и что все пункты соглашения будут оформлены в самом скором времени.

Ну а как насчет подготовки с нашей стороны? — спросил затем Вурис. Нет, пока что окончательного варианта договора еще не обговаривали, поскольку предполагалось, что они платят наличными. Но теперь, раз мы решили брать акциями, разве не стоит произвести проверку компании?

Нет, ответил Мистлер. Будем полагаться на их данные, опубликованные Комиссией по ценным бумагам и биржам, заставим ее гарантировать их точность, ну и так далее в том же духе. Пожалуйста, займись этим. А кстати, что гарантируем мы? Тебе не выставляли никаких необычных требований? Что будем говорить об отрицательных тенденциях в нашем бизнесе?