Он шел вдоль берега к центру города, и вслед ему несся голос старухи, сидевшей на ступенях цыганского фургона на противоположной стороне улицы.

— Посеребрите ручку, — выкрикивала старая цыганка в видавшем виды чепце, — и узнаете ваше будущее. Расскажу все без утайки. Посеребрите ручку!

«Может, ей и про убийства все известно?» — подумал Пауэрскорт.

Солнечным утром инспектор Вильсон отыскал Пауэрскорта в библиотеке и доложил, что удалось узнать о проходящих поездах и незнакомцах, замеченных в ночь пожара.

— Позвольте мне начать с поездов, милорд. Есть прямые поезда до Лондона, а есть такие, что идут с пересадкой, эти отправляются ежедневно в 10.47, 11.17 и 11.47. В трех милях дальше по дороге есть еще одна станция в Марлой, от которой идут поезда в Мэйденхед. Они отправляются в 11.25, 12.05 и 12.50 и прибывают в Лондон через пару часов. Если кому понадобится более поздний поезд, ему придется спуститься еще дальше вниз по реке, до Хинли. Там останавливается один чудной поезд в 1.30 пополудни.

— А если спуститься до самого Рединга, инспектор? — Пауэрскорт старался раскинуть сети пошире.

— Из Рединга, милорд, можно добраться поездом куда угодно. Там можно пересесть на любую линию. Но это далековато отсюда.

Инспектор Вильсон выжидательно посмотрел на Пауэрскорта.

— Предположим, вы возьмете лодку, инспектор, и спуститесь вниз по реке. Сильному мужчине на это понадобится пара часов. Никто вас не увидит, а если и заметят, решат, что вы рыбачите.

— Вполне вероятно, — с сомнением признал инспектор.

— У меня нет никаких сомнений, — продолжал Пауэрскорт, — что из Рединга вы можете отправиться в любой конец страны или в Лондон, перебраться на другой вокзал и прибыть на следующий день, скажем, в Норвич, прямо к намеченной встрече.

Мистер Чарлз Харрисон как раз отправился в Норвич.

— А что вам удалось узнать о незнакомых людях? Не видел ли кто подозрительных незнакомцев в окрестностях имения?

— О незнакомцах тоже удалось узнать не так много, милорд. О них нет никаких сообщений. И нет донесений о ком-то из обитателей Блэкуотера, милорд.

— Что ж, значит, в данном случае нам не повезло, — заключил Пауэрскорт и покосился на бюст слепого Мильтона.

Раздался стук в дверь. Вошел дворецкий Джонс.

— Мистер Харди, милорд, инспектор.

В комнату влетел светловолосый специалист по расследованию пожаров.

— Доброе утро, лорд Пауэрскорт! Доброе утро, инспектор! Доброе утро, всем! Какой замечательный день!

Он уселся у камина. «Конечно, — подумал Пауэрскорт, — Джо Харди всегда выберет место поближе к огню».

— Мое расследование почти закончено, джентльмены. Ну и повеселился же я! Такая забавная маленькая задачка. Очень забавная.

Его оживление передалось слушателям. Инспектор Вильсон расплылся в довольной улыбке, словно молодой щенок, ожидающий хозяйского одобрения.

— И что же вам удалось выяснить, мистер Харди? Каковы результаты вашего расследования?

— За этим я и пришел. Знаете, я не стану рассказывать вам ничего прямо сейчас, а лучше устрою для вас небольшую демонстрацию завтра утром.

Харди в предвкушении потер руки.

— За конюшней есть большой пустой сарай. Мистер Паркер разрешил мне им воспользоваться. Мистера Харрисона в это время не будет.

— Уж не собираетесь ли вы устроить пожар специально для нас? — недоверчиво спросил инспектор.

— Именно так. К завтрашнему дню все будет готово. Вас ожидает весьма занятное зрелище. С детства так не веселился. Старший пожарный офицер Перкинс тоже будет присутствовать. Он пришлет свою лучшую пожарную машину, на случай, если что-то не заладится. — Харди одарил слушателей счастливой улыбкой. — Но это вряд ли.

«Дорогой лорд Пауэрскорт» — так начиналось письмо. В доме на Маркем-сквер завтракали. Мистер Томас Пауэрскорт изучал книгу с фотографиями паровозов, недавно купленную его отцом. Мисс Оливия Пауэрскорт радостно размазывала по лицу джем и куски тоста. Леди Люси читала письмо своего брата.

«Я хотел бы, — писал корреспондент Пауэрскорта, — пригласить Вас стать членом моей команды в матче по крикету, который состоится в ближайшем будущем. Каждый год перед началом сезона я устраиваю игру в моем загородном доме в Бакингемшире».

— Большой зеленый паровоз! — закричал Томас Пауэрскорт, тыча пальчиком в изрыгающее дым чудовище.

— Замечательно, — отозвался его отец.

«Участвуют команда из Сити и одиннадцать гостей. Вам, как заядлому приверженцу крикета, без сомнения, известно, что команда американцев, называющих себя «Филадельфийцы», приплывает этим летом к нашим берегам.

Они-то и будут гостями в этом году».

— Большущий черный паровоз! Большущий черный! — Томас Пауэрскорт запыхтел. — Пуфф! Пуфф, пуфф, пуфф, пуфф, пуфф!

«Я предлагаю вам войти в число одиннадцати игроков, представляющих Сити. Команда состоит из служащих различных банков, кредитных контор и страховых агентств. На воротах, как и полагается, будет стоять представитель Английского банка».

— Мой брат уезжает на лето во Францию, Фрэнсис, — сообщила леди Люси, — в какое-то место неподалеку от Биаррица. Он спрашивает, не хотим ли мы присоединиться к ним.

— Синий паровоз! Синий паровоз!

«Я хотел бы предложить вам начать подачи за команду Сити. Специальный поезд отправится от станции Мэрильбоун в десять часов. Игра начинается в двенадцать».

— Томас, Оливия! — Леди Люси поспешно встала, чтобы навести порядок. — Пора убирать со стола. Няня Мэри Мюриель ждет вас. Фрэнсис, любовь моя, ты не опоздаешь на поезд?

— Красный паровоз! Большой красный! Пуфф, пуфф!

Томас медленно отошел от платформы в столовой и направился по основному пути наверх. За ним радостно семенила его сестренка.

«Пригласите ваших родственников, чтобы они вместе со мной могли поаплодировать вашим знаменитым поздним подсечкам. Бертран де Ротшильд».

В центре сарая был устроен небольшой костер. Чуть в стороне Джозеф Харди установил стол на козлах и разложил на нем два ряда фотографий.

— Моя маленькая демонстрация начинается здесь, джентльмены, — объявил он.

В верхнем ряду лежали фотографии и зарисовки дома таким, каким он был до пожара. Внизу — фотографии, сделанные помощниками Харди на следующий день после пожара. Они были разложены так, что снимки одной и той же комнаты в нижнем и в верхнем ряду совпадали.

— Наверху — то, что было до пожара, джентльмены, внизу — после. Пока все ясно? А теперь, — продолжал Харди, — я хотел бы обратить ваше внимание на мебель в картинной галерее до пожара. Будьте любезны, направьте ваши взоры на мебель, гардины и прочую обстановку в комнате мистера Фредерика Харрисона на верхнем снимке.

Харди внимательно следил за своей аудиторией: Пауэрскортом, инспектором Вильсоном и старшим пожарным офицером Перкинсом. Он вышагивал вдоль стола и указывал то на какую-нибудь картину, то на деревянные панели вокруг камина.

— Пожалуйста, всмотритесь хорошенько в фотографии, сделанные после пожара.

Пауэрскорт тщательно рассматривал снимки. Поначалу он не увидел ничего стоящего внимания, только пыль и обломки.

— Я уверен, вы заметите, — подбадривал аудиторию Харди, — что в одних местах пожар нанес гораздо больший урон, чем в других.

Он указал на неровную линию, поднимающуюся по одной из стен галереи.

— Посмотрите сюда. На этом участке штукатурка полностью сгорела, и обнажилась кирпичная кладка. Остальная стена тоже пострадала, но, — тут он вынул из кармана маленькую линейку, — штукатурка там не сгорела полностью. Какой вывод мы можем из этого сделать, джентльмены?

Харди отложил линейку и посмотрел прямо в глаза Пауэрскорту.

— Я бы заключил, что в той части комнаты, где штукатурка сгорела полностью, пламя было гораздо сильнее. Намного сильнее.

— Вы совершенно правы, — улыбнулся Харди. — Пожар никогда не распространяется равномерно, и все же вряд ли можно было ожидать столь явных различий.