— Вопрос из зала. Мне перейти на бенгальский?

Карим сложил руки на груди:

— Я отвечу. Наше собрание для всех мусульман. Я хочу видеть здесь умму [48]. Хочу видеть всех братьев, всех сестер, откуда бы они ни были родом.

Вопрошатель встал и внимательно посмотрел в зал, даже на пустые стулья:

—  Экхане амра шобай Бангали?Кто не говорит здесь на бенгальском?

Последовало минутное молчание, потом заскрипел стул, поднялся черный человек в яркой рубашке с завитушками и с широким рукавом:

— Брат, я похож на бенгальца?

Вопрошатель поднял ладошки, словно игра закончилась, и оба они сели на свои места.

— Хорошо, — сказал Секретарь, — выбираем название. Вариант первый. Право предоставляется аудитории.

— «Лига мусульман».

— «Объединенные мусульмане».

— «Мусульмане, вперед».

Две девушки, которых Назнин встретила при входе, долго шептались. Наконец одна предложила:

— «Общество мусульманской молодежи в Тауэр-Хэмлетс».

Секретарь взмахнул руками. Бросил свою тюбетейку, поднял, засунул в карман.

— Предложения поступили. Переходим к голосованию. Какое название предложили первым? Кто предложил? Говорите.

Вопрошатель снова поднялся с места:

— Этот человек называется Секретарем, а ничего не записывает. Это совсем не по-исламски.

Секретарь вытянулся во весь рост. Маленькое лицо раздулось от негодования:

— Где в Коране сказано, что надо все записывать?

— В хадисах [49]Сунны ясно сказано, что человек должен добросовестно выполнять то, за что берется.

Секретарь вот-вот готов был закипеть. Бородка его тряслась. Отворот на одной штанине развернулся и полностью закрыл ступню. Назнин все стало ясно. Борода у него такая жиденькая в силу нежного возраста.

Карим положил руку на плечо паренька:

— Возьми ручку и блокнот. Будешь отвечать за протокол.

Последовала небольшая дискуссия, надо ли вообще обсуждать названия, не перейти ли сразу к целям организации. Секретарь оживился. Это называется повесткой, елки! Мы должны обсуждать повестку!

Карим принял решение:

— Сначала разберемся с названием. Все мы знаем, для чего собрались.

Послышался приглушенный гул: все были согласны.

Назнин чувствовала, что и она здесь вместе со всеми, хоть и пришла сюда, потому что шить ничего не осталось и работы по дому тоже не было.

Карим прошелся по сцене, и Назнин поняла, что сейчас он возьмет инициативу на себя. Он подошел к краю сцены и сказал:

— Секретарь записал ваши предложения. У меня есть еще одно: «Бенгальские тигры».

Все разом вздохнули, а девушки в хиджабах прикрыли ладошками рты и еще пуще зашептались.

— «Бен-галь-ски-е тиг-ры»! — крикнул молодой человек в первом ряду. В такт слогам он бил кулаком в воздух. — Можно я так назову свою группу?

Секретарь снова встал:

— А мы не забыли, что среди нас есть небенгалец?

Карим прошелся по сцене и остановился напротив человека в яркой рубашке. Тут же рядом оказался Секретарь с блокнотом наготове.

— Я не имел в виду, что ты здесь чужой, брат, — сказал Карим.

Черный человек встал и глубоко поклонился:

— Слушай, мне кажется, что это сильноеназвание. Я почту за честь стать «бенгальским тигром».

Предложение приняли, прошло голосование (единогласно, сказал Секретарь, с одним неединогласным голосом против), и заседание перешло к следующему вопросу: постановка цели.

Из зала неслись предложения, Секретарь все процарапывал к себе в блокнотик. Он сидел на краю сцены, свесив ноги, и жевал колпачок, совсем как Биби. Карим в основном стоял, ходил по сцене, и, когда останавливался, ставил шире ноги, и складывал руки, и снова от него веяло силой. Девушки в хиджабах уже освоились. Они перестали шептаться и разговаривали, не прикрывая ртов руками. И, не стесняясь, выкрикивали с места свои предложения:

— Права женщин.

— Половое просвещение для девочек, включите это в задачи.

И тут же опустила голову, как бы отказавшись от своих слов.

Карим предложил перерыв, откуда-то прикатили тележку с пластиковыми стаканчиками. Девушки сразу занялись ею и подавали стаканчики собравшимся. Мужчины достали по пачке «Мальборо».

Прямо перед Назнин несколько парней разбили ряд стульев в полукруг и объединились в подкомитет.

— Они одного из наших, и мы десятерых из них. И весь разговор.

— Спалить их штаб. Чего мы ждем?

— Мы не знаем, где он.

— Пусть здесь не показываются. Что они здесь делают, если им здесь не нравится?

— Мы люди мирные. Но если они сами напрашиваются, да, тогда получат свое.

— Пару лет назад они и подумать о таком не смели.

— У нас была организация покрепче.

— А теперь мы только друг с другом сражаемся.

— Гиганты Брик-лейн против команды со Степни-грин.

— Расистов здесь уже лет стоне было.

— А как же Шиблу Рахман? [50]

Назнин вспомнила имя. Этого человека зарезали до смерти.

— Это снова может случиться.

— Дело в том, что со временем они умнеют. И говорят уже не раса,а культура, религия.

— Суют свои вонючие листовки мне под дверь.

— Мы знаем, зачем сегодня собрались. Надо действовать.

Карим попросил всех успокоиться:

— Отлично. Переходим к голосованию. Все мы здесь стоим за одно. За мусульманскую культуру и за права мусульман. Мы хотим защищать нашу местную умму и поддерживать глобальную.

Секретарь подал голос со сцены:

— Голосуем. Поднимайте руки. Я хочу сказать, те, кто «за», поднимайте руку.

Руки подняли все.

— Единогласно.

Он поставил закорючку в блокноте.

— Все мы здесь против одного, — сказал Карим. — Мы против…

— «Львиных сердец», — крикнул кто-то из зала.

— Мы против любой группировки, которая не с нами, — сказал Карим.

И это было принято.

Музыкант попросил, чтобы его группа стала официальной музыкальной группой «Бенгальских тигров».

— Будем рассказывать про нас народу. Типа «ты с нами, парень»?

Вопрошатель снова встал:

— Чем мы будем заниматься?

Он пересел во время перерыва, и теперь Назнин разглядела, что на лице его появилось опасное выражение: он горел энтузиазмом.

— Мы за «то», мы против «этого». Мы что, собрались для дебатов?

В зале раздались смешки, но напряжение Вопрошателя не ушло. Этот человек тощ и голоден. Одежда висит на одних костях, словно плоть — слишком дорогое удовольствие, словно всего его поглотила страсть. Единственная роскошь у него — нос, большой и какой-то неаскетичный, несмотря на твердость и заостренность.

— Чего мы хотим? — спросил Вопрошатель. — Действия или дебатов?

Карим пресек смех:

— Номер три. Выбор Комитета. — И посмотрел на Вопрошателя.

— Если выберут меня, действовать начнем сразу же.

Секретаря избрали Секретарем. Никто больше не претендовал на эту должность, но паренек во время голосования переживал по-настоящему. Потом поправил штаны, словно препоясывая чресла.

На должность председателя претендовали двое: Карим и Вопрошатель. В голосовании шли рядом. Девять за Вопрошателя, десять за Карима. «Благодаря мне он выиграл», — подумала Назнин. Как это все-таки важно. Она подняла руку, а могла бы и не поднять, и изменился ход событий в мире, о котором она вообще ничего не знала.

Вопрошатель вышел к сцене, забрался на нее. Изо всех сил пожал Кариму руку, они похлопали друг друга по спине. Назнин поняла, что теперь они ненавидят друг друга. Затем Вопрошатель предложил себя на должность Казначея и тут же был на нее выбран.

Воздух в зале колебался: собрание подходило к концу. Десятки мелких поправок, ожидание великого действия. Секретарь помахал блокнотиком:

— Подождите, подождите. Еще не всех выбрали. Нужен Духовный лидер.