– Ты должен найти Ратмира, – пристально глянул Авит в глаза высокородного Ореста. – Он самый опасный среди внешних и внутренних врагов империи.

– Неужели он в Риме? – удивился новоиспеченный комит агентов.

– Его видели в одном из городских притонов, но не сумели задержать. Этот варвар вполне способен выведать наши планы и предупредить рекса Ярого о вторжении готов.

– Быть может, следует прижать Туррибия? – предложил Орест.

– Нет, – покачал головой Авит. – Слишком рано ссориться с вандалами. Ратмир – вот твоя цель, комит. Постарайся захватить его живым, но, в крайнем случае, убей.

Божественный Авит никогда не отличался красноречием. Зато в его умении плести интриги никто не сомневался. Этот человек в течение десятилетий держал в руках нити едва ли не всех заговоров, сотрясавших империю. Ходили упорные слухи, что он был любовником матроны Пульхерии. Во всяком случае, его связывали с ней теснейшие узы. Не потому ли он так ополчился на ее сына Ратмира? Высокородный Орест, ставший комитом агентов буквально вчера, очень хорошо понимал, какую ношу взвалил себе на плечи. Кроме всего прочего, он был почти чужаком в Риме. Более двух десятков лет сын Литория провел среди варваров, и это обстоятельство не могло не бросать тень на его репутацию. Следовало срочно найти и привлечь на свою сторону человека не просто влиятельного, но посвященного во все тайны Вечного Города. И такой человек на примете у Ореста был. Другое дело, что сиятельный Афраний не принадлежал к когорте тех людей, которые готовы бескорыстно помогать как ближним, так и дальним. А если быть уж совсем откровенным, то более жадного сукиного сына Рим еще не знал. Во всяком случае, так полагал Орест, имевший возможность присмотреться к префекту Вечного Города.

Афраний не выразил восторга по поводу прибытия незваного гостя, но принял комита агентов с неискренней любезностью, свойственной всем римским патрикиям. Человек раздражительный и желчный, Афраний тем не менее умел в случае надобности обуздывать свои эмоции и даже выказывать расположение людям, не заслуживающим, по его мнению, такой чести. Ореста он считал просто выскочкой и неудачником, пытающимся втереться в доверие к влиятельным людям.

– Даже не знаю, высокородный Орест, поздравлять тебя с новым назначением или выражать соболезнование.

– Почему? – искренне удивился таким словам сын Литория.

– Твоими предшественниками на этом посту были сам божественный Авит и высокородный Туррибий – выдержать сравнение с такими людьми не каждому под силу.

– Я справлюсь, – спокойно сказал Орест, салютуя хозяину наполненным до краев кубком.

Худое лицо Афрания перекосила презрительная усмешка, однако он нашел в себе силы, чтобы пожелать гостю успеха в служении на благо божественного Авита и Римской империи.

– Ты ведь хорошо знал матрону Пульхерию, сиятельный Афраний? – задал заранее приготовленный вопрос Орест, пристально при этом глядя на хозяина.

Вопрос, вроде бы совершенно невинный, почему-то заставил префекта поперхнуться вином и отставить кубок в сторону. При этом в небольших глазах его загорелись злобные огоньки.

– Ее знали многие, – пожал плечами Афраний. – И многие боялись, считая колдуньей.

– По моим сведениям, именно эта женщина организовала убийство кагана Аттилы. Во всяком случае, именно она привела в его стан женщину по имени Ильдико. Многие осведомленные варвары считали ее жрицей богини Лады очень высокого ранга.

– А какое мне дело до венедской богини? – презрительно хмыкнул Афраний. – Ты удивляешь меня, высокородный Орест.

– По моим сведениям, префект, Пульхерию убили люди Петрония Максима.

– Божественный Петроний уже два года как мертв! – побурел от гнева префект.

– Тогда почему жив ты, сиятельный Афраний? – жестко спросил Орест. – Ведь у русов Кия очень длинные руки.

Афраний с трудом пересилил желание запустить кубок в бледное, лишенное жизненных красок лицо гостя. Этот выкормыш кагана, обманом втершийся в доверие к божественному Авиту, оказался куда более опасным человеком, чем префект до сих пор полагал. А главное – очень осведомленным.

– Ты участвовал в убийстве Пульхерии, Афраний, и тем не менее Ратмир тебя пощадил. И сделал он это, надо полагать, не по доброте сердечной.

– Мы заключили договор, – нехотя признался Афраний. – Я указал ему место, где Петроний закопал его мать-колдунью, а он за это обещал мне сохранить жизнь. И, как видишь, держит слово.

Любой другой человек на месте Ореста, скорее всего, усомнился бы в искренности префекта Рима, но сын Литория очень хорошо знал, какое значение варвары придают погребению своих близких. А в данном случае речь шла не просто о женщине, а о ведунье богини Лады, чей уход из этого мира должен быть обставлен в соответствии с древним ритуалом. Ратмир потерял бы уважение волхвов, если бы не отдал долг праху своей матери.

– Божественный Авит опасается, что Ратмир узнает о готовящемся вторжении готов в Испанию и успеет предупредить рекса Ярого.

– Если и узнает, то не от меня, – отрезал Афраний, недружелюбно косясь на словоохотливого гостя.

– Есть еще одна причина, которая заставляет меня охотиться за опальным патрикием, – задумчиво проговорил Орест. – Наследство Аттилы. После смерти кагана казна попала в руки его сына Эллака. Но Эллак потерпел поражение в битве с венедами и остготами. И с тех пор о золоте, награбленном по всей ойкумене, никто не слышал.

– Большая сумма? – насторожился Афраний.

– Умопомрачительная, – усмехнулся Орест. – По моим сведениям, казну кагана поделили между собой победители Эллака. Их всего четверо: князь гепидов Родован, рекс остготов Тудомир, княжич Сар и патрикий Ратмир. На долю каждого пришлось ценностей по меньшей мере на десять миллионов денариев.

– Не может быть! – ахнул потрясенный Афраний.

– Это ведь ты, префект, сообщил Ратмиру о римском посольстве в Константинополь? – неожиданно круто сменил тему разговора Орест.

– О посольстве дукс узнал от Климентины, – нахмурился Афраний.

– После чего он встретился с тобой, – спокойно продолжил Орест. – И ты сказал ему, что божественный Авит сделал ставку на Прокопия как союзника в будущей войне с варварами.

– Он и сам обо всем догадался, – нехотя признался префект. – У Ратмира и без меня хватает осведомителей. Ты себе не представляешь, какую сеть соткала по всей империи эта паучиха и сколько патрикиев в нее угодило. Я уже не говорю о плебсе.

– Ты имеешь в виду Пульхерию?

– А кого же еще, – скрипнул зубами Афраний. – Авит ходил у нее в подручных. Он знал многое, но, видимо, не все. Ты думаешь, почему Римский Сенат так легко признал безродного комита божественным императором? Да потому, что у многих сенаторов рыльце в пуху. Вечный Город был сдан вандалам Гусирекса без всякого сопротивления. Тоже, по-твоему, случайно? Нет, высокородный Орест, империя уже давно пала, и пала так глубоко, что поднять ее со дна не под силу ни тебе, ни мне, ни Авиту. Варвары – в Риме, варвары – в Константинополе. Империя разлагается изнутри.

– Возможно, ты прав, Афраний, но у меня свой счет и к русам Кия, и к патрикию Ратмиру, и прощать им долги я не собираюсь. Так ты готов к сотрудничеству, префект?

– Уж не в императоры ли ты метишь, Орест? – скривил в усмешке тонкие губы Афраний.

– Пока нет, – пожал плечами комит. – Но я так долго верой и правдой служил кагану Аттиле, что это дает мне право считать себя его наследником. Я готов взять в долю и тебя, префект, если, конечно, ты согласишься.

– Твои условия? – холодно спросил Афраний.

– Мне нужен Ратмир, – пристально глянул в глаза собеседнику Орест. – Я должен знать время и место, где сын Пульхерии встречается с Туррибием.

– А разве дукс в городе? – удивился Афраний.

– Его видели в одном из городских притонов, но люди божественного Авита оказались то ли пугливы, то ли нерасторопны.

– Хорошо, комит, я постараюсь тебе помочь, с расчетом, что и ты меня не забудешь.