— Мельком.

Ее глаза расширились, и она отступила еще на два шага. Он не отставал. Затем сделал еще шаг, положив начало неторопливой охоте.

Она наткнулась на стул. Как настоящий джентльмен, Вит наклонился и убрал его в сторону.

— Уже убегаешь?

— Никуда я не убегаю, — ответила она и метнулась влево. Хищно улыбаясь, он схватил ее за талию, притянул к себе, стал наступать на нее, пока ее спина не уперлась в стену. Он подался вперед, придавив ее своим весом.

— Что это, Мирабелла? Сорочка? — Он провел по материи на ее груди подушечкой большого пальца. Рука, что опиралась о стену, сжалась в кулак, когда девушка вздрогнула. — Я угадал, не так ли?

— Да, я… — Она замолчала, издав стон, когда его рука скользнула вниз, слегка касаясь ее груди, повторяя изгиб талии.

«Рубашка, сшитая из струящегося голубого атласа», — подумал он. А под ней — чертовка. Его чертовка. Он поймал ее взгляд. Теперь он был уверен.

— Моя.

Не дав Мирабелле опомниться, Вит поцеловал ее в губы. На этот раз поцелуй не был легким и сладким. Он получился жгучим, пьянящим и опасным.

Она наслаждалась поцелуем, наслаждалась грубой лаской его рук, его властным и умелым языком.

«Я должна оттолкнуть его», — промелькнуло в ее голове. Или хотя бы перестать прижиматься к нему. И уж точно она не должна позволять ему расстегивать платье. Но эти мысли исчезли в пучине страсти так же быстро, как и появились.

Ей казалось таким чудесным, таким правильным то, что его руки ласкают ее тело, а уста осыпают жаркими поцелуями шею. Скользнув рукой по икре, он подхватил ее ногу под коленом, приподнимая выше. Он с силой надавил бедром, раздвигая ей ноги, и вдруг желание получать и дарить прикосновения перестало быть просто правильным и стало абсолютно необходимым.

Она с головой окунулась в безумство страсти, словно издали слыша собственные вздохи и стоны.

И сбивчивую брань Вита.

— Хватит! — задыхаясь, произнес он, отстранившись от нее и аккуратно поставив на пол. — Хватит, я обязан держать себя в руках.

Держать себя в руках? Какого черта? Она попыталась снова прижаться к нему, вернуть его назад. Она хотела… хотела… словом, она сама не знала, чего хотела, но была чертовски уверена, что не его проклятого самообладания.

— Тише. — Он коснулся губами ее виска. — Прости, я не должен был заходить так далеко.

Вит прижал ее к себе, целуя и лаская, что скорее успокаивало, чем возбуждало.

— Лучше? — спросил он. «Нет», — подумала она.

— Да. Да, все хорошо.

Незачем добавлять отчаяние к списку своих грехов. Вит кивнул, провел тыльной стороной ладони по ее щеке и отступил в сторону.

— Нас уже долго нет. Возвращайся в зал. Я подойду позже… — Он замолчал и окинул ее внимательным взглядом. — А впрочем, ступай сначала к себе. Тебе стоит… немного привести себя в порядок.

Нетвердой рукой Мирабелла коснулась волос и поняла, что прическа полностью испорчена.

— Стой, повернись.

— Что?

— Пуговицы, — пояснил он, взял ее за плечи и повернул к себе спиной. Вит застегивал платье с деловитостью мужчины, старавшегося особо не задумываться, где находятся его руки.

— Ну вот. — Он повернул ее к себе лицом. — Боюсь, что в остальном я бессилен.

— Ох. Ничего. — С минуту она смотрела на него, не отрываясь.

— Ступай, Мирабелла.

— А? Ах да. Точно. — Ей потребовалось время, чтобы вспомнить, как переставлять ноги и не спотыкаясь дойти до двери.

— Мирабелла?

Она обернулась с таким рвением, за которое ей потом станет стыдно. — Да?

— Потанцуешь со мной?

— Что… сейчас?

Он улыбнулся самодовольной улыбкой мужчины, которому удалось приручить женщину.

— Я не откажусь, если тебе так хочется. Но танцевать будет удобнее в зале, под музыку.

— Ах! — сказала она, когда до нее наконец дошел смысл его слов. — Ах! — снова повторила она радостно.

Вит и раньше танцевал с ней, но исключительно из чувства долга… и чтобы мать перестала его пилить. Теперь же он просил подарить ему танец. Ее ноги, и так уже легкие от поцелуя, почти оторвались от паркета.

Мирабелла улыбнулась.

— Возможно, я смогу выкроить минутку, чтобы станцевать с тобой кадриль.

— Вальс, — возразил Вит. — Я хочу вальс.

Ей захотелось сказать что-нибудь утонченное и остроумное, чтобы скрыть удовольствие, которое уже наверняка выдало ее лицо. Но она не умела и не любила кокетничать.

— Значит, вальс.

На следующий день Мирабелла видела Вита лишь мельком или издали. Джентльмены проводили время отдельно — за карточным столом или в таверне Мавера, а дамы — более степенно, играя в шарады в гостиной или прогуливаясь по саду.

Мирабелла искренне старалась не думать о нем, но всякий раз, когда ей удавалось относительно преуспеть в этом, то есть целых пять-десять минут не вспоминать о Вите больше двух раз подряд, она выхватывала его взглядом, гуляя по саду, или слышала его голос, сидя на другом конце обеденного стола. От этого сердце рвалось из груди, мысли разбегались, перестраивались и, сосредоточившись лишь на нем, возвращались.

Мирабелла вспоминала, как они кружили по залу в волшебном ритме медленного вальса, как он крепко держал ее за талию и прижимал к себе, что заставляло ее думать о том, где была его рука чуть раньше, когда они остались наедине в кабинете.

Эти мысли сводили ее с ума, вызывая внутреннее смятение, и делали ее бесконечно несчастной. А еще сильнее ее взвинчивало то, что Вит, когда Мирабелла украдкой смотрела на него, казался совершенно невозмутимым.

«Почему он так спокоен, а я — нет?» — думала она, поднимаясь в свою комнату после ужина. Ей казалось несправедливым, что страдать и мучиться должна только она.

«Что ж, сама виновата», — решила Мирабелла. Наверное, поцелуи в потемках ничего не значат для такого мужчины, как Вит. Это, в конце концов, были не его первые поцелуи.

Чертыхаясь, она сорвала с себя перчатки и бросила их на кровать.

Покрывало шелохнулось.

Движение было едва различимым, но все-таки она его заметила и вздохнула.

— Опять? Помилуйте, не мог же этот мальчишка… Она обмерла, отдернув покрывало.

Пауки. Повсюду. Они накрывали ее постель отвратительным одеялом. Одеялом, которое поднялось волной и рассыпалось, когда паучки разбежались в поисках убежища.

Она не закричала. Даже когда один из этих маленьких монстров угодил ей на руку. И хотя гордость скажет ей потом за это «спасибо», отнюдь не она помешала Мирабелле завопить во все горло. Просто воздуха в ее легких хватило лишь на сдавленное «фуууу!».

Она с отвращением опустила край покрывала на место и сделала два шага назад.

— Уууу — или что-то вроде этого вырвалось сквозь стиснутые зубы, пока она, как безумная, трясла руками. Мирабелла похлопала себя по юбкам и волосам, проверяя, нет ли на ней пауков, и на всякий случай отступила еще на шаг.

— Что с тобой, чертовка?

Она резко обернулась и увидела, что в дверях стоит Вит с насмешливой улыбкой на лице.

— Они на мне? — прошептала она, задыхаясь. — Да? Сними их. Сними…

— Что на тебе?

— Пауки!

— Стой спокойно, я посмотрю. — Он, как показалось Мирабелле, бегло взглянул на ее волосы и одежду. — Ничего нет. Вот уж не думал, что ты поднимешь столько шума из-за одного паучка.

— Пауков! — Она прихлопнула мнимого паука у себя на шее и указала пальцем на кровать. — Их тьма! Там!

— На кровати?

Уловив иронию в его голосе, она рассердилась и напрочь забыла о страхе.

— Нет, в воображаемом горшочке, что парит над постелью, — отрезала она. — Ты что, ослеп? Конечно, на кровати.

— Не надо кричать, — пробормотал он и подошел, чтобы сдернуть покрывало.

Приподняв лишь краешек, Вит сразу же опустил его на место.

— Что ж… гм… — Он нерешительно протянул руку, снова взялся за край покрывала и откинул его. — Что ж…

И это все, что он может сказать?

— Что ж, впечатляет. — Он выпустил из рук покрывало и отступил назад. — Интересно, как кому-то удалось их столько насобирать?