Пламя в жаровне ярко вспыхнуло, и два стейка упали в огонь. Высоко-высоко над ними первая звездочка появилась на потемневшем небе. Блаэр с несчастным видом посмотрела на пылающую жаровню, потом на мерцающую звездочку, которая, казалось, тихонько смеялась над тем, что происходит на заднем дворике.

— Вэйн, — произнесла она совершенно безразлично, — стейки сгорели.

Он двинулся к ней большими шагами и, подойдя, вручил ей свою вилку.

— Это не все, что сгорело сегодня, Блаэр, — он толкнул заднюю дверь и заявил срывающимся голосом: — Я никогда не пойму…

Блаэр не пошла за ним. Она стояла на заднем крыльце, пока не услышала, как взвизгнула отъезжая его машина, потом водой из шланга залила огонь под жаровней. Когда огонь полностью погас, она отключила шланг, собрала всю посуду и пошла к дому. Она оглянулась на жаровню и увидела Баронессу, которая прибежала во дворик и теперь сидела, принюхиваясь к запаху горелого мяса. Тогда Блаэр вернулась, достала щипцами из углей горелые стейки и положила их около собаки.

— Попируй, девочка, — прошептала она.

Весь недолгий путь к дому она думала о том, что раз уж даже небо и земля могли, как некоторые верили, соединиться за такой короткий срок, как семь дней, то ее жизнь тем более могла разрушиться за то же самое время. Но, если быть точной, даже не за семь дней, а всего за три. За прошлые выходные. И еще за сегодняшний вечер. Всего за три дня. С уходом из ее жизни Вэйна она поняла: теперь ей будет не хватать Вэйна, но главное — ей всегда будет не хватать Митча.

С неожиданным приливом энергии целый час она убирала в доме. Она возилась с уборкой, которую больше всего ненавидела; вымыла холодильник, отскоблила плиту до безупречного блеска, обработала чистящим средством духовку, закрыв дверцу, чтобы лучше подействовало. Пока очищалась духовка, она ушла в гостиную и принялась снимать с полки книгу за книгой, медленно вытирая каждую от пыли.

Сидя на полу, поджав под себя ноги, она вытирала пыль с корешков книг, и тут услышала, как к дому подъехала машина. Звук шагов на крыльце заставил ее подняться. Должно быть, это Вэйн вернулся. Конечно, хочет извиниться за свой слишком эмоциональный допрос.

Зазвонил дверной колокольчик, и она помедлила, прежде чем открыть. Блаэр вовсе не думала, что ей с Вэйном есть еще что обсудить. Сама не зная, что будет говорить, она открыла дверь.

Она увидела серьезное лицо Митча. Легкие морщинки по краям глаз и у рта разгладились, придавая ему выражение, которого она никогда не видела у него раньше. Как бы то ни было, он был угрюм. На нем были темно-бордовые брюки из хлопка, легкий спортивный пиджак в клетку и белая рубашка с расстегнутым воротом. Она знала, что он видит ее босые ноги, обутые в старые тапочки, простую рубашку, доходящую ей почти до колен с закатанными до локтей рукавами — все это она набросила, чтобы заняться уборкой. Ей было немного неловко перед ним за свой вид.

— Привет, — наконец смогла выговорить она.

Его голос был непривычно резок, когда он ответил:

— Я надеялся, что застану тебя дома, — уголки его губ опустились. — Не состоялось субботнее свидание?

— Рано закончилось, — сказала она, кусая губы. — У меня уборка в самом разгаре.

Он шагнул вперед и похлопал ее по руке.

— Я приехал похитить тебя. Уборка подождет.

Внезапно у нее внутри все так всколыхнулось от его прикосновения, что она с трудом заставила себя стряхнуть его руку.

— Нет, — решительно и в то же время неуверенно ответила она. — Это похищение подождет.

— Он улыбнулся, и морщинки вернулись на его лицо.

— Знаете, адвокат, я думаю: сколько времени я провел там, за морями! Но это — миг по сравнению с прошедшей неделей. Теперь я перед вашей дверью и говорю, что неделя прошла, и у вас есть выбор… Либо я остаюсь здесь, либо ты едешь со мной. Я думаю, лучший вариант для тебя — поехать со мной.

— Нет, — прошептала она. — Лучший вариант для тебя — уехать отсюда. Мы оба это знаем.

Его улыбка стала еще шире.

— Но, дорогая, такой вариант неприемлем. Почему бы тебе не обуться, прежде чем во мне проснется пещерный человек, я перекину тебя через плечо и потащу в ночь, а тебе останется только махать босыми пятками?

Она дотронулась до своей рубашки.

— Я никуда не могу ехать в таком виде, — она подняла руки и повернулась, показывая большую дырку под мышкой.

Он подошел ближе и произнес с насмешливым огоньком в глазах:

— Ты тянешь время, это не пройдет.

Она опустила руки и взглянула на него.

— А ты блефуешь, — сказала она и довольно улыбнулась. — Если я чему-то и научилась за все время работы в суде, так это сразу распознавать блеф. Ты слишком воспитан, чтобы похитить женщину, а тем более юриста…

Слово «юриста» перешло в визг, когда он подбросил ее вверх и опустил себе на плечо. Крепко обхватив ее за ноги одной рукой, другой он потянулся и захлопнул дверь дома, потом быстро сбежал вниз по ступенькам.

— Отпусти меня! — вопила она. — Митч! Мои соседи! — она извивалась, ее живот был прижат к его плечу, а тело висело в воздухе. Руками она молотила Митча по спине.

Он подбежал к машине, открыл дверцу и засунул Блаэр внутрь. Протолкнул ее вперед, с силой придерживая за бедра, потом сам забрался в машину, сел и тесно прижался к ней.

Когда он завел мотор и машина тронулась с места, она захлебываясь запричитала:

— Митч… я не успела надеть туфли! И не переоделась!

Он обнял ее за плечи и радостно засмеялся.

— У тебя была возможность, но ведь ты, как проницательный юрист, раскрыла блеф.

Он остановился у дорожного знака в конце улицы, посмотрел на нее, затем отпустил ее плечо и дотронулся сзади до шеи, его пальцы нежно зарылись в ее волосы. Он привлек Блаэр к себе, и его губы коснулись ее губ.

Это прикосновение сразу же подавило в ней всякую волю, она пылко ответила на поцелуй. Словно разряд молнии пронзил ее губы и дрожь побежала по телу. В ней вспыхнул такой нестерпимый жар, что она вдруг почувствовала себя раздетой и совершенно беззащитной.

Митч немедленно отреагировал на ее страсть, застонал и оторвался от ее губ лишь для того, чтобы возобновить поцелуй, теперь уже не столько ласковый, сколько страстный.

Сзади раздался гудок автомобиля, и Митч резко отстранился.

Она взглянула на него, но не смогла вымолвить ни слова. Митч повернул машину направо, на дорогу, соединяющую два штата. Он обнял ее за шею и повернул лицом к себе.

— Как вы отнесетесь к тому, чтобы поехать со мной в горы, адвокат? Например, на вершину Скайлайн-Драйв?

— В горы! Сейчас? — она покачала головой. — Я не могу. Боже мой, Митч, ведь, когда мы доберемся туда, будет уже полночь. А на мне даже нет туфель. Я замерзну!

Улыбка изогнула его губы.

— А если я пообещаю, что ты не замерзнешь?

Она сбросила его руку, отодвинулась на свое сиденье и, повернувшись к нему, спросила:

— Ты что, снял там бунгало?

Он крепко сжал руками руль. Медленно кивнув, он с неохотой ответил:

— Да.

Ее голова дернулась, а рот открылся от возмущения.

— Что за детская самодеятельность? — ее глаза расширились. — Я не собираюсь проводить ночь ни в каком бунгало! Если ты так обожаешь горы, это твое личное дело. А я их не люблю. Я не люблю узкие дороги, эти опасные повороты, и уж больше всего мне не хочется, чтобы медведи и все эти дикие звери заглядывали в мое окно. Так что, разворачивай машину и возвращайся обратно, в цивилизацию. Сейчас же!

Его подбородок дрогнул, и он состроил гримасу:

— А если я скажу, что там две спальни? Это что-нибудь изменит?

— Нет, — ответила она, глядя поверх него. — Даже если бы там было шесть спален, ты все равно воспользуешься одной.

Она говорила — а он тем временем свернул на дорогу, ведущую к Скайлайн-Драйву, через реку Шенандоа. Совершенно сбитая с толку, она почти закричала на него:

— Митч, ты оглох? Я никуда не еду! Если ты меня увезешь в бунгало, куда-то в дикое место против моей воли, то будешь иметь серьезные неприятности!