Голова у нее закружилась, а все тело изогнулось, когда его язык скользнул по ее уху. Блаэр прижалась губами к шее Митча, ее тонкие длинные пальцы массировали его тело. Блаэр чувствовала, как пламя внутри нее все больше разгорается, раздуваемое учащенным горячим дыханием Митча.

Он положил ее на диван и лег сверху, покрывая лицо и шею Блаэр короткими страстными поцелуями. Вдруг она ощутила под юбкой над коленом его ладонь, которая делала плавные поглаживающие движения, пробираясь все выше. Она вздрогнула и через юбку схватила его руку, стараясь остановить. С легким вскриком она вымолвила, задыхаясь:

— Нет, Митч!

Митч замер, и на мгновение все звуки исчезли. Все застыло. Блаэр медленно открыла глаза и покачала головой.

Его голубые глаза затуманились, и он тяжело вздохнул. Смертельная мука отразилась на его лице. Его дыхание оставалось неровным, учащенным. Потом он потянулся, чтобы поцеловать ее в губы, но она слегка отвернулась, так что его губы скользнули по ее щеке.

— Блаэр, ну почему ты не хочешь? — прошептал он, касаясь губами ее кожи.

— Я не могу, Митч, — тихо ответила она. — Пожалуйста, не проси меня об этом. Я не могу.

Она чувствовала, что глаза ей застилают слезы. Она не собиралась заходить так далеко. Она только хотела поцеловать его. Она знала, что он страдает, но ведь и она тоже. И она не позволит ему облегчать его боль с помощью ее тела, а себе — с его помощью.

Митч испытующе смотрел на нее, и его губы дрогнули, когда он произнес сдавленным шепотом.

— Не знаю, что и сказать, Блаэр. Я чувствую себя, как в семнадцать лет на заднем сиденье машины.

Ее голос тоже был сдавленным и хриплым.

— С одной из тех испорченных девчонок? Да?

— Да нет, — коротко рассмеялся он. — Они никогда не нравились мне, мне нравились всегда как раз такие правильные, как ты. И всегда было так же больно, как и сейчас. — И добавил с искренним недоумением: — И тогда, в семнадцать, я понимал это не лучше, чем понимаю сейчас, когда мне тридцать два. Как тебе удается так резко обрывать свои эмоции, Блаэр? Ты словно закрываешь кран. Словно говоришь: «Ты уже попил, хватит с тебя».

Ее потемневшие глаза не отрывались от него.

— Митч, ты или слишком лестно или слишком низко обо мне думаешь; я не правильная девочка, но я и не водопроводный кран. Я всего лишь женщина, которая не желает спать с мужчиной, который для нее почти чужой.

Помолчав, он сказал:

— А ты не считаешь, что страсть делает чужих людей близкими?

Немного подумав, она ответила.

— Да. А когда она прошла, сгорела, испепелилась, эти близкие — снова чужие друг другу.

Он дотронулся до ее щеки.

— А за тобой не просто ухаживать, готов поклясться, — его пальцы скользнули и коснулись ее губ, потом он убрал руку.

Митч медленно поднялся с дивана, повернулся к ней спиной, разгладил рукой брюки, аккуратно заправил рубашку спереди, поправил на спине. Через левое плечо он посмотрел на нее и с невеселым смешком произнес:

— Ну, мы хотя бы прекратили твою икоту, правда?

— Да, — ответила она. — Уж с этим-то мы точно справились.

Он пошел к двери, держа руки в карманах. Прежде чем выйти в коридор, он оглянулся и спокойно сказал:

— Сегодня днем в горах я очень много думал о тебе. Думал о тебе и об этом твоем мистере Фэйрфилде и удивлялся вашим отношениям, — его губы изогнулись в усмешке. — Ты ведь с ним неплохо ладишь, да? Вы оба просто убиваете время.

— Не думаю, что это тебя касается, Митч, — после паузы сказала она. — Но ты прав — Вэйн и я просто друзья.

— Да вы даже не друзья, — возразил он. — Но ты права, это меня не касается. Я только хочу, чтобы ты знала: у нас так не будет. Это уж точно. Мы не будем убивать время. Единственное, на что мы будем жаловаться, так это на то, что нам его не хватит, — глаза Митча блеснули. — Ты будешь любить меня, а я тебя, и нам всегда будет мало. Подожди, сама увидишь.

Она недоверчиво улыбнулась, обнажив белые ровные зубы. Оставив без ответа его слова, она спросила:

— Как ты добрался сегодня в горы, Митч?

— Да друг один подбросил, — без колебаний ответил он.

Ей до смерти хотелось спросить, друг это или подруга, но гордость не позволяла.

— Было красиво, — продолжал он. — Что может быть лучше гор после такого дождя, как сегодня ночью? Туман стелется над полянами, везде яркие весенние краски. Мы стояли на высоте шесть тысяч футов и смотрели, как под нами плывут облака. Ты любишь горы, Блаэр?

— Я их люблю на расстоянии. И не особенно стремлюсь посмотреть на них поближе.

Он кивнул.

— Я очень жалел, что ты не поехала со мной.

Он вышел, а она все сидела в гостиной, сложив руки и спрашивая себя, почему она тоже жалела, что не поехала с ним. Может быть, она жалела об этом даже больше, чем он.

В конце концов она встала и выключила свет на кухне и в гостиной. Проходя мимо его двери, она секунду поколебалась, а потом крикнула через стену:

— Сегодня не приноси мне яблоки, Джонни-Яблочное Семечко, я поужинала.

Он рассмеялся и ответил:

— Тогда не могла бы ты принести мне яблоко, а то я до своего ужина так и не добрался?

Она довольно усмехнулась.

— Ладно, принесу, — и пошла обратно на кухню.

На следующее утро перед работой Блаэр подвезла Митча к зданию компании строительных материалов «Шитрокс», которое находилось на окраине города. Это было огромное сооружение из стекла и бетона с конторами в передней части. Здание и двор были огорожены забором из железной сетки и воротами, которые Митч открыл, чтобы они могли въехать внутрь.

Остановив машину перед постом на въезде, она спросила:

— Митч, пока тебя здесь не было, работа не прекращалась?

Он кивнул.

— Да. Здесь оставалась другая бригада, которая в основном занималась мелкими контрактами — домами, ремонтом — ну, всякой чепухой. Но недели через две все уже должно идти полным ходом, раз теперь компания восстановила силы. Планирую закупить новую партию грузовиков, да и себе автомобиль.

Машина проехала через главные ворота, Блаэр быстро оглянулась и была разочарована, увидев, что еще кто-то входит на территорию компании. Она продолжила разговор:

— Как ты считаешь, я могу здесь все посмотреть?

Он улыбнулся.

— Конечно. Пойдем.

Минут двадцать они ходили по зданию, и он рассказывал ей о делах своей компании. Краем глаза она следила за воротами, ожидая появления Марши Партлоу. Наконец она критически заметила:

— Не очень-то многие сегодня спешат на работу, правда? — она взглянула на свои часики. Уже почти девять часов.

Он недоуменно посмотрел на нее, потом улыбнулся и ответил:

— Просто те, кто ездил вместе со мной, получили недельный отпуск, — он медленно провел языком по зубам и безразлично спросил: — Ты хочешь увидеть кого-то конкретно?

— Нет, — быстро сказала она и подошла к шкафчику для бумаг из темного металла, двумя пальцами коснулась его и тихо произнесла: — О, какой хорошенький!

Он невесело рассмеялся.

— Не говори Шарлотте, а то она приедет сюда в моей маленькой машинке и приберет его к рукам.

Внезапно ее посетила странная мысль. Ведь если так пойдет и дальше, она снова может оказаться в суде, представляя интересы Шарлотты — то есть выступая против Митча. Пораженная, она произнесла:

— Митч, ты сегодня встречаешься с адвокатом?

Он грустно улыбнулся.

— И ты еще спрашиваешь?

Через десять минут она уже приехала к себе на работу и увидела, что Линн выходит из ее кабинета с халатом для уборки в руках.

— Доброе утро, — бодро сказала секретарша.

— Доброе утра, Линн, — тепло ответила Блаэр. — Кто-нибудь звонил?

Линн звонко рассмеялась.

— Он не звонил, если ты об этом.

Блаэр в смущении отвернулась.

— Что-что? — озадаченно спросила она.

Линн присела за свой стол, не сводя глаз с Блаэр.

— Ну тот мужчина, что звонил в пятницу, такой разозленный, — она покачала головой. — Он не звонил.