На пороге стояла Джиллиан.
Я не видела мою малышку так близко с тех пор, как ей было два года. Она была лишь фигурой на снимках, которые я делала тайком, когда мне становилось совсем жалко себя и я вспоминала навыки прежней работы, чтобы выследить дочь, которую потеряла. Это не имело значения. Некоторых людей ты знаешь, как бы далеко ни был от них.
Она выше меня — всего на пару дюймов, но все же, — с жеребячьим телосложением, свойственным девушкам, которые еще не закончили расти. У нее отцовские темные густые волосы с легкими завитками, которые я всегда любила, и его итальянская смуглость. Даже глаза его. Она ничего не взяла от меня, и это я больше всего в ней любила.
Должно быть, я издала удивленный возглас, потому что она взглянула на меня и улыбнулась. Я отдала бы все, что у меня есть, и даже больше, за эту улыбку.
— Джилли? — прошептала я.
Ее улыбка стала шире.
— Привет, мам.
— Джилли, — повторила я, словно пытаясь убедить себя, — ты здесь.
— Надеюсь, ты не против? — Она закусила губу, улыбка исчезла так же быстро, как появилась. —Я нашла твой адрес на письмах, которые ты посылала отцу. Подумала, ты не станешь возражать, если я побуду у тебя недолго. Просто поздравить с Рождеством и всякое такое.
— Возражать? С чего бы мне… нет! Имею в виду, я ни капли не возражаю. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь. — Слова вырывались слишком быстро, цепляясь одно за другое. Я заставила себя говорить медленнее. — Пожалуйста, входи. Входи.
Продолжая улыбаться, она прошла мимо меня в гостиную. Я закрыла дверь, желая смеяться, и кричать, и прыгать. Я остановилась на том, что сложила руки за спиной, жадно ее разглядывая.
Джилли окинула взглядом комнату и нахмурилась:
— Мам, ты в порядке?
— Что? — Я проследила за ее взглядом в сторону дивана и поморщилась при виде грязи и крови на подушках. — Ах, это. Да, Джилли, я в порядке. Я немного поранилась на работе и не имела еще возможности позвонить в химчистку, вот и все. — Я поколебалась. — Тебя до сих пор называют Джилли? Имею в виду, ты теперь намного старше. Может, тебе больше нравится Джиллиан?
Она проигнорировала мой вопрос, продолжая рассматривать комнату.
— На работе? Я думала, ты работаешь в бакалейной лавке.
— Всякое случается, когда передвигаешь тару на складе.
— Ты была у доктора? Ты точно в порядке?
— Да, детка, все хорошо. — Я небрежно подтянула халат повыше, прикрывая синяки на шее. — Просто царапина, из которой натекло много крови.
— А, ясно, — сказала она, изгибая шею, чтобы заглянуть в коридор. На миг мне показалось, что в ее голосе прозвучало разочарование. — Так ты здесь одна живешь? Много места для одного человека.
— Это была хорошая сделка, и я снимаю эту квартиру. Здесь только я и кошки. Мне так нравится. Мирно.
Это была ложь, но надеюсь, что она не поймет. Я не хотела отпугнуть ее.
— Соседи есть?
— Парочка. Я их плохо знаю. — Плечо начало пульсировать. Я помассировала его ладонью. Не помогло. — Хочешь чего-нибудь выпить? Молока? Кофе?
Человеческие подростки вообще пьют кофе? Не знаю.
Она покачала головой, загадочно улыбаясь:
— Нет, спасибо. Я скоро поем. Можно мне посмотреть квартиру?
— Конечно, детка. — Я двинулась в сторону коридора, стараясь не хромать, и застыла. Что-то не так. Как бы мне ни хотелось, чтобы это была правда, но здесь какая-то фальшь. — Джилли, твой отец знает, что ты тут?
—О, конечно, — сказала она, заглядывая в кухню. Кошки исчезли, оставив завтрак наполовину несъеденным. Нехороший знак. — Он сказал, я могу пойти.
— Значит, он не против провести Рождество без тебя?
Почему мне так сложно в это поверить? О да. Потому что я не полная идиотка.
— Он найдет чем заняться. Он это умеет.
В ее тоне прозвучало что-то странное, и я нахмурилась. Она о чем-то умалчивает.
— Джиллиан, что происходит? Я польщена, что ты пришла ко мне, правда, но у тебя какие-то проблемы?
— Проблемы? — Она прислонилась к дивану, внезапно в ее движениях появилась странная, хищная грация. — Почему ты думаешь, что у меня проблемы?
— Просто странно, что ты здесь.
Я потянулась, чтобы отбросить волосы с глаз, и замерла. На мне нет человеческой маскировки. Я еще слишком слаба из-за отравления железом, чтобы набросить ее, и мои волосы не прикрывают уши. Она видела меня такой, какая я есть на самом деле, видела… и даже глазом не моргнула. В сочетании с тем, как она двигается…
Мои нервы завопили: «Опасность, Уилл Робинсон, опасность!» Отравление железом и внезапное чувство ужасной опасности — не самый приятный эмоциональный коктейль. Я сделала шаг назад, остановившись, когда ударилась о стену.
Джилли улыбнулась, демонстрируя слишком большое количество острых белых зубов.
— Джилли? — прошептала я.
— Попробуй еще раз, — сказала она, продолжая улыбаться, и бросилась на меня.
Она поймала меня легко, ударив о стену и обхватив руками за плечи. Я почувствовала, как шов в плече разошелся, и подавила вскрик. Из ее глаз пропало все человеческое, они стали бледно-желтыми.
— Доппельгангер! — выплюнула я, заставляя себя посмотреть в эти чуждые желтые глаза.
— Точно, полукровка, — сказала тварь. — Хочешь угадать, что будет дальше? — Лицо все еще напоминало Джиллиан. Он все еще выглядела как моя малышка. Я покачала головой, не отвечая, и доппельгангер усилил хватку, царапая ногтями мою кожу сквозь халат. — Давай, Дэй. Угадай.
— Ты собираешься убраться отсюда и оставить меня в покое?
Он рассмеялся:
— О, ну же. Ты же не настолькоглупа?
— На самом деле большинство людей думают, что настолько.
Правильно, Октобер, пожалуйся чудовищу. Хорошая идея. Правда.
Доппельгангер зарычал, его лицо исказилось, превращаясь во что-то менее человекоподобное. Хорошо. Чем меньше он похож на мою дочь, тем легче.
— Я собираюсь убить тебя. Ты это знаешь, да? — Он вонзил когти в мои плечи, и я застонала, сдерживая крик. Ни к чему тревожить соседей: они просто прибегут сюда и станут жертвой того, о существовании чего не подозревают. — Ты храбрая глупая воровка. Скажи мне, куда дела коробку, и я не заставлю тебя страдать. Просто вырву горло, и ты умрешь быстро, ты умрешь милосердно. Давай, воровка, скажи мне.
Так вот в чем дело. Мне следовало бы знать. Я закрыла глаза, пытаясь отвлечься от боли, и сказала:
— Не знаю, о чем ты говоришь. Извини.
Он выпустил мое правое плечо. Я едва успела собраться с силами, когда он ударил меня, когти оставили четыре неглубокие параллельные линии на щеке. Я не открывала глаз, чувствуя, как кровь стекает по челюсти.
— Твоя кровь сладкая, воровка? — спросил он, проводя языком по царапинам. Его слюна жгла, как кислота. Я застонала, пытаясь отстраниться. Он вернул руку мне на плечо, удерживая меня на месте, и раздраженно сказал: — Тебе следовало уже начать кричать. Не так вкусно, когда ты не кричишь. Почему бы тебе не покричать для моего удовольствия?
— Прости, но мы здесь подаем только диетическую агонию, — прошептала я сквозь стиснутые зубы. — Никаких искусственных красителей и ароматизаторов.
На этот раз он отпустил оба плеча. Я напряглась в ожидании удара и услышала, как он отступил.
Спустя долгий миг молчания я открыла глаза.
Доппельгангер утратил большую часть сходства с Джилли, слава Маб. Он был выше, шире, и бесполые очертания его тела казались необъяснимо неправильными. Кожа испещрена бесформенными пятнами серого и зеленого, шевелившимися под моим взглядом, приобретая легкие оттенки окружающих цветов. Должно быть, хамелеон сливается с окружением, перед тем как нанести удар. Не тот, кого бы вы хотели пригласить на рождественский обед.
— Беги, — сказал он низким скрежещущим голосом и улыбнулся. — Теперь беги.
Я поднесла руку к кровоточащей щеке.
— Бежать? — эхом произнесла я.
— Беги. Не беспокойся, ты не достаточно быстра. Я тебя догоню. Будет весело, если ты попытаешься.
