— Я привел овец! — кричит Кроз.

Из дома выходит мужчина с распылителем, а потом еще двое мужчин. Потом четыре женщины: две молодые, одна чуть постарше и одна намного старше — может быть, ровесница Тоби. Они одеты не как вертоградари, но их одежду нельзя назвать новой или слишком яркой. Двое мужчин — в простынях, на третьем брюки с отрезанными штанинами и рубаха. Женщины — в одеяниях до пят вроде наших накидок.

Они смотрят на нас: не дружелюбно, а беспокойно. Кроз представляет нас.

— Ты уверен, что они не заразные? — спрашивает первый мужчина, у которого распылитель.

— На сто процентов, — говорит Кроз. — Они все время были в изоляции.

Он смотрит на нас, ожидая подтверждения, и Тоби кивает.

— Они друзья Зеба, — добавляет Кроз. — Тоби и Рен.

Потом, уже нам, объясняет:

— Это — Беззумный Аддам.

— То, что от него осталось, — поправляет мужчина пониже ростом.

Он представляется: он сам — Нарвал, а остальные — Белоклювый Дятел, Дюгонь и Колибри. Женщины — Голубянка, Американская Лисица, Белая Осока и Майна. Обходится без рукопожатий — эти люди все еще не доверяют нам и нашим микробам.

— Беззумный Аддам, — говорит Тоби. — Приятно познакомиться. Я немного следила по Сети за вашей работой.

— А как вы попадали на сайт? — спрашивает Белоклювый Дятел. — В чат?

Он так смотрит на ее древний карабин, словно тот сделан из золота.

— Я была Рогатой Камышницей, — говорит Тоби.

Они переглядываются.

— Так это вы! — восклицает Голубянка. — Это вы Рогатая Камышница! Таинственная незнакомка!

Она смеется.

— Зеб нам так и не рассказал, кто вы. Мы думали, какая-нибудь знойная красотка из его бывших.

Тоби натянуто улыбается.

— Правда, он сказал, что вам можно доверять, — говорит Майна. — Настаивал на этом.

— Зеб? — произносит Тоби, словно сама с собой говорит.

Я знаю, она хочет спросить, жив ли он, но боится.

— С Беззумным Аддамом была веселуха, — говорит Нарвал. — Пока нас не поймали.

— Нас «мобилизовала», как они выражались, эта чертова «Омоложизнь», — говорит Белая Осока, самая молодая из женщин. — Коростель, черт бы его побрал.

Она смуглая, но говорит с британским акцентом, так что у нее получается «Коостель». Когда Тоби сказала им, что она на самом деле кто-то другой, они стали заметно дружелюбнее.

Я совсем запуталась. Я гляжу на Кроза, и он объясняет:

— Это то, что мы делали, биосопротивление. За что нас посадили в больбол. А это ученые, которых они схватили. Помнишь, я тебе рассказывал? В «Чешуйках»?

— А! — говорю я. — Но мне все еще не ясно. Почему «Омоложизнь» захватила этих ученых? Может, их похитили как ценные мозги, наподобие моего отца?

— У нас сегодня гости были, — говорит Белоклювый Дятел Крозу. — После того, как ты ушел за овцами. Два мужика с женщиной, пистолетом-распылителем и дохлым скунотом.

— Да неужели? — говорит Кроз. — Вот это номер!

— Сказали, что они из больбола, как будто мы их должны были зауважать, — говорит Дюгонь. — Предложили обмен: женщину на батареи для пистолета-распылителя и мясо париковцы. Женщину и скунота.

— Я знаю, это они сперли нашу фиолетовую париковцу, — говорит Кроз. — Тоби нашла ноги.

— Скунот! С какой стати нам меняться на скунота? — возмущается Белая Осока. — Мы не голодаем!

— Надо было их пристрелить, — говорит Дюгонь. — Но они все время прикрывались женщиной.

— Как она была одета? — спрашиваю я, но они не обращают внимания.

— Мы сказали, что меняться не будем, — говорит Белоклювый Дятел. — Женщину, конечно, жалко, но они очень уж хотели заполучить батареи, а это значит, что у них заряды на исходе. Так что мы с ними чуть позже разберемся.

— Это Аманда, — говорю я.

Они могли ее спасти. Хотя я их не виню: нельзя давать батареи для пистолета людям, которые тебя же и застрелят.

— Так что с Амандой? — спрашиваю я. — Ведь мы же должны пойти и спасти ее!

— Да… теперь надо собрать всех снова, раз потоп уже кончился, — соглашается Кроз. — Как мы всегда говорили.

Он меня поддерживает.

— Тогда мы сможем, ну ты знаешь, восстановить человеческий род, — говорю я. Я знаю, что это звучит глупо, но мне больше ничего не приходит в голову. — Аманда нам будет очень полезна — она все хорошо умеет делать.

Но они только печально улыбаются мне, словно знают, что это безнадежно.

Кроз берет меня за руку и уводит.

— Ты это серьезно? — спрашивает он. — Насчет человеческого рода?

Он улыбается.

— Тогда тебе придется рожать детей.

— Может быть, не прямо сейчас, — отвечаю я.

— Пойдем, — говорит он. — Я покажу тебе сад.

У них отдельная кухня во дворе, несколько портативных фиолет-биолетов в углу и солнечные батареи, которые они сейчас монтируют. Нужных частей полно в плебсвиллях, хотя приходится остерегаться падающих зданий.

За домом — огород, хотя они еще мало что успели посадить.

— На нас нападают свиньи, — говорит Кроз. — Они роют ходы под забором. Мы застрелили одну, так что, может быть, другие теперь поостерегутся. Зеб говорит, что это суперсвиньи — генная модификация с мозговой тканью человека.

— Зеб? — повторяю я. — Он жив?

У меня вдруг начинает кружиться голова. Все эти люди, восставшие из мертвых, — уму непостижимо.

— А то, — говорит Кроз. — Ты чего?

Он меня обнимает, чтобы я вдруг не упала.

Рен и Крозье убрели за саманный домик. Ничего страшного, думает Тоби. Дело молодое. Она рассказывает Белоклювому Дятлу про третьего больболиста — Бланко. Белоклювый Дятел внимательно слушает.

— Чума? — спрашивает он.

Тоби объясняет про инфицированное пулевое ранение. Про Мак и Ангелов Смерти она ничего не говорит.

Пока они разговаривают, из-за угла выходит еще одна женщина.

— Здравствуй, Тоби, — говорит она.

Это Ребекка. Она стала старше, немного ссохлась, но это несомненно она. Во плоти. Она берет Тоби за плечи.

— Миленькая, ты совсем худая, — говорит она. — Ну ничего. У нас есть бекон. Мы тебя живо откормим.

Понятие бекона в данный момент не укладывается у Тоби в голове.

— Ребекка, — произносит она. И хочет добавить: «Почему ты жива?» Но этот вопрос становится все более бессмысленным. Почему кто бы то ни было остался в живых? Так что она говорит только: — Замечательно.

— Зеб был уверен, что ты выберешься. Он все время это говорил. Ну-ка улыбнись!

Тоби очень не нравится слово «говорил» в прошедшем времени. От него разит смертным одром.

— А когда он это говорил?

— Ой, да он, почитай, каждый день это повторяет. Ну-ка пойдем на кухню, я тебе дам чего-нибудь поесть. Расскажешь мне, где была.

Значит, Зеб жив, думает Тоби. Теперь, когда это точно, ей кажется, что она всегда это знала. Но все же она продолжает сомневаться — не поверит, пока не увидит. Пока не потрогает.

Они пьют кофе — жареные корни одуванчика, гордо объясняет Ребекка — и едят запеченные корни лопуха с пряной зеленью и куском… не может быть — неужели это холодная свинина?

— Эти свиньи жутко наглые, — говорит Ребекка. — Умные головы дуракам достались.

Она с вызовом смотрит на Тоби.

— Голод не тетка, — продолжает она. — Мы хотя бы знаем, что это — в отличие от секрет-бургеров.

— Очень вкусно, — честно говорит Тоби.

После перекуса Тоби отдает Ребекке три ноги париковцы. Они уже не очень свежие, но Ребекка говорит, что на бульон сгодятся. Ребекка и Тоби погружаются в историю. Тоби вкратце рассказывает про свою жизнь в «НоваТы» и появление Рен; Ребекка — про то, как она под прикрытием фальшивой личности продавала страховки в охраняемых поселках на западе страны, заодно распространяя биоформы, изобретенные Беззумным Аддамом. И про то, как она вскочила в последний скоростной поезд, идущий на восток, — это было рискованно, куча пассажиров уже кашляла, но Ребекка надела респиратор и перчатки, а потом законопатилась в «Велнесс-клинике» с Зебом и Катуро.