— Забыл, — признался Яирам.

— Но мы ведь собрались здесь именно для этого, — ответил Джакомо.

Профессор наклонился к карте и, найдя нужное место, указал пальцем:

— Вот здесь, на этом коротком промежутке между Бастонью и Нешато, находится Плэн-де-Пастер, «пастушья поляна».

— Не вижу, — возразил Джакомо.

— Она не отмечена на карте. Это был не слишком обширный участок, ограниченный с севера холмом, а с юга невысоким лесом.

— Профессор, а почему вы говорите «был»? Откуда вы знаете? — спросил Джакомо.

— Я никогда не бывал там, но я видел это место, — ответил Борги, указав на свой лоб. — Видел при помощи своих особых способностей.

Яирам ощутил, как по коже у него пробежали мурашки.

— Что же произошло на этом участке?

Словно не слыша вопроса, Борги достал странную колоду карт и начал раскладывать ее на географической карте, будто некий пасьянс. И наконец прервал игру, сощурился и сказал:

— Тридцать — тридцать пять немецких солдат, примерно взвод, находились на передней линии. Они были неожиданно атакованы тысячью человек, целым американским батальоном. — Он несколько раз погладил свои усы, внимательно изучая лица молодых людей. — Как, по-вашему, тридцать человек, вооруженных старыми ружьями и несколькими автоматами, могли остановить тысячу солдат с пушками и танками? Как это можно объяснить? — Он слащаво улыбнулся. — Похоже, этот эпизод дал новый толчок немецкому наступлению, которое несколько выдохлось.

С некоторых пор Джакомо заметил, что ему все труднее сосредоточиться на занятиях. Он находил тысячу предлогов, чтобы не садиться за письменный стол; мечтал о долгих прогулках под портиками с Яирамом и волнующих спорах с ним, которые наверняка возникли бы; с завистью, не свойственной ему прежде, думал о братьях по лиге, которые не были студентами и не имели никаких учебных заданий; хотел снова, намного раньше назначенного времени, встретиться с профессором Борги, восседавшим посреди своего превосходного арсенала.

Но мучило его совсем другое: решение расстаться с Анной, разорвать помолвку — следствие их сходного социального положения, которая со временем совершенно утратила всякий смысл. Проблему эту решить на первый взгляд было несложно, но она постоянно, неотступно мучила его, и мысль о ней сделалась прямо-таки неотвязной. В самом деле, настал момент, когда откладывать дальше было нельзя.

Джакомо провел рукой по волосам, таким коротким, что они нисколько не взъерошились, и отодвинул книгу. Когда он сел заниматься, еще можно было читать при дневном свете. Теперь книгу освещала небольшая лампа в стиле модерн, но Джакомо не продвинулся ни на страницу.

Сумерки опустились внезапно, из окна проникал слабый свет фонарей. Улицы старого центра погрузились в полумрак, и Джакомо показалось, будто это был какой-то другой, застывший во времени город. Он с удивлением обнаруживал автомобили, а не экипажи, людей в пальто и шляпах, а не в плащах и цилиндрах. Почему-то вдруг подумал об отце — просто стало любопытно, где тот был в этот час. Потом прошел в музыкальную гостиную, провел рукой по блестящей поверхности рояля и остановился перед портретом матери. Нет, ему не нравился этот портрет, и Джакомо еще сильнее, чем прежде, ощутил, сколь чужда была ему изображенная на полотне женщина.

Ему захотелось уйти отсюда, и он прошел в другую гостиную с коллекцией графики на стенах, заранее предвкушая новую встречу со странным рисунком, изображавшем как бы наложенные друг на друга два здания. Особенно его волновал собор Санта-Мария-дель-Приорато: каждый раз, когда Джакомо внимательно рассматривал его, ему казалось, будто он соприкасается — скорее чувством, нежели умом — с некоей важной тайной. А что означала дата «1989», какой таила смысл?

Этим вечером он опять взял лупу и решил еще раз рассмотреть фантастический рисунок, но от внезапного изумления у него просто перехватило дыхание.

Рисунок храма в буквальном смысле слова исчез.

Остался совершенно четкий в своем одиночестве рисунок авентинского ансамбля.

Когда молодой человек наконец пришел в себя, он дрожащей рукой перевернул листок. На обороте стояли обе даты.

Джакомо снова посмотрел на рисунок. Сомневаться не приходилось: контуры храма были стерты, растворились, испарились. У него возникло смутное ощущение, будто произошло или вот-вот должно произойти что-то судьбоносное.

Семья Монфорти жила по ту сторону городских ворот — Порта-Сарагоцца, в районе, который еще до недавнего времени считался элитным жилым районом, пока среди людей с достатком не вошел в моду центр города.

То был трехэтажный особняк, стоявший на большом удалении от соседних зданий, с претенциозным фасадом, украшенным колоннами неоклассического типа. Но главное, что выделяло виллу, — это окружавший ее простор, созданный благодаря огромному и тщательно ухоженному саду.

«БМВ» Джакомо подъехал к вилле около половины десятого вечера. Машина принадлежала отцу, но тот почти не пользовался ею, отчего она тихо старела в гараже.

Молодой человек был невероятно взволнован. К неприятному объяснению, ожидавшему его, добавилось драматического свойства событие, случившееся несколько минут назад.

Когда он был уже совсем рядом с виллой и проезжал мимо длинной ограды, с другой стороны неожиданно возникла какая-то неясная, но определенно женская фигура, которая бросилась наперерез его машине, стремясь перебежать дорогу.

Джакомо резко затормозил, машина пошла юзом, но больше ничего не случилось. Женщина, на которую он едва не наехал, не только не вскрикнула, но исчезла, даже не остановившись и едва обернувшись. У молодого человека кровь застучала в висках от нелепого ощущения, будто это была его мать, Элиза, женщина с портрета в гостиной. «Осторожно, — убеждал себя Джакомо, стараясь успокоиться, — осторожно, не стоит поддаваться галлюцинациям только потому, что Элиза умерла после автомобильной аварии. Сейчас мне придется столкнуться с другой проблемой, куда более реальной», — подумал Джакомо, нажимая на кнопку, открывавшую ворота виллы.

Анна Монфорти — блондинка двадцати лет, невысокая, но чрезвычайно изящная — уже накрасилась и тщательно подобрала вечерний наряд. Прислуга ушла — у нее был свободный вечер, родители и пятнадцатилетний брат накануне уехали кататься на лыжах в Кортина.

Девушка была дома одна, и когда раздался звонок в дверь, она как раз закончила выбирать самое подходящее освещение для просторной гостиной на первом этаже. И действительно, Джакомо попал в некую волну розового покоя, кое-где вспененную легкими водоворотами: отдельные лампы излучали чуть более сильный свет.

— Я ждала тебя в девять.

Этот легкий упрек прозвучал несколько вызывающе, хоть и сопровождался улыбкой. Но молодой человек не хотел утрачивать спокойствия, какое с трудом вернул себе, и еще меньше — оправдываться, рассказывая о происшествии, из-за которого задержался.

— Не думаю, чтобы лишние полчаса…

— Конечно, это пустяки. Но я знаю твою маниакальную пунктуальность. — Она направилась было ему навстречу, но Джакомо, отступив, сразу же обозначил дистанцию. — А кроме того, у меня было занятие. Я читала очень интересную статью о целлюлите.

— О целлюлите? — Джакомо взглянул на журнал, оставленный на диване. — Почему бы тебе не почитать какую-нибудь книгу?

Молодой человек взялся руками за спинку кресла: жест, выглядевший вполне естественно, на самом деле выдавал потребность в опоре.

— Так ты заказал столик? — поинтересовалась Анна.

Джакомо медленно покачал головой.

— Но разве ты не хотел отвезти меня в «Девять ступенек»?

— Верно. Я обещал. Но потом передумал и не заказал.

Анна не шелохнулась.

— Неважно. Если там будет много народу, отправимся в другое место. В Болонье хватает ресторанов. — Но тут девушка вдруг подумала, что, может быть, Джакомо просто захотел провести вечер по-другому: в интимной обстановке, вдвоем, что довольно редко случалось в их отношениях. Она постаралась придать выражению лица и улыбке некую соблазнительность. — Предпочитаешь остаться здесь, вдвоем? Да, наверное, это лучше, чем сидеть за столом.