— Гриша! Гриша! — закричала она надсадно, срывая связки.

— Зачем тебе Гриша, когда есть я?! — хохотнул Зигфрид, так и не осознав, что пытается изнасиловать возлюбленную Люпуса. Однако Люпус, который почему-то в значительно меньшей степени, чем остальные бандиты, утратил возможность мыслить, тотчас сообразил: Даша, его обожаемая Дашенька взывает о помощи! Вскочив с очередной проститутки и застегивая на ходу штаны — снимать их он и не думал, — Гришка устремился на зов.

Брата Люпус узнал сразу — по блондинистому парику. Но даже Зигфриду Гришка не мог позволить прикоснуться к своей богине! Он лишь чуточку помешкал, желая убедиться, что самого страшного не произошло, ситуация обратима и что Даша совершенно искренне, отнюдь не ломаясь и не кокетничая, отбивается от наседающего парня. А убедившись в этом, Люпус одним пинком тяжелого десантного башмака сбросил Зигфрида с девушки.

Впрочем, пинок был очень хорошо рассчитан: Гришка ничуть не покалечил брата, а только отшвырнул.

В бешенстве Зигфрид вскочил как ужаленный:

— Ты что себе позволяешь?!

— А ты что себе позволяешь, брательник?! — выкрикнул Люпус в ответ. — Ты сечешь, кого чуть не оттрахал?! Ты Дашку мою чуть не оттрахал, врубаешься?!

Зигфрид тряхнул головой. На минуту наркотический морок отпустил его.

— Ой, Гриня! — вымолвил бандит удивленно. — Так это Даша?! Прости, брат, не узнал я ее!.. Вижу — баба, а какая — не вижу… Веришь?!

— Верю, — кивнул Люпус. — Чекерский гашиш — штука суровая, особенно по первяку…

— Давай обнимемся в знак примирения! — высокопарно, с патетичным надрывом предложил Зигфрид.

Близнецы обнялись.

— Вон девка свободная! — указал Гришка Зигфриду, когда они расцепили объятия. — Ступай, утешь самочку…

Тот кивнул и направился к томящейся сладострастием шлюхе.

Люпус протянул Даше руку.

— Идем, отправлю тебя отсюда. Довольно тебе на сегодня.

— Сволочь ты последняя! — всхлипнула Даша, вставая и застегивая наконец свои джинсы.

— Сама ты дрянь! — рявкнул Гришка. Его глаза опять помутнели от похоти: чекерский гашиш продолжал действовать, Люпус еле себя сдерживал. — Сама напросилась на нынешний визит сюда! Ладно, завтра поговорим! Пошли!

Он схватил ее за кисть и поволок к выходу.

Во дворе скучали пятеро парней Варлама и сам Варлам. Они несли вахту, охраняя веселящуюся братву. Все эти шестеро являлись активными гомосексуалистами и девочками не интересовались совершенно. Блатные не осуждали за это варламовских «пацанов»: тестомесы — они и есть тестомесы, не позорно, по воровским понятиям… Но именно нетрадиционная сексуальная ориентация помешала команде Варлама принять нынче участие в общем веселье: нечего было делать пидорам на оргии натуралов.

А охранять сегодняшнее мероприятие Варлам вызвался сам, хотя по существующему в группировке порядку «нести вахту» в этот раз должна была другая бригада. Но Варлам сказал Гришке:

— Другие пацаны завидовать вам начнут, отвлекаться. А моим ваши телки по барабану, мы сохраним бдительность.

— Да на хрена особо бдить-то? — усмехнулся тогда Люпус.

— Мало ли… — возразил Варлам. — Вы все обдолбанные будете. А чекерский гашиш — штука крутая, по первому разу мозги начисто отшибает, ты сам говорил. Это ты его уже пробовал, когда покупал у чекерцев, а остальная братва — нет… Все же невменяемыми будут… Бери вас тогда голыми руками!

И вот теперь Варлам бдил. Предан он был Люпусу, как собака: тот спас его от судьбы лагерного петуха, и отныне жизнь Варлама, по его собственному мнению, целиком принадлежала Гришке…

— Варлам! — позвал Люпус, выйдя из заводского корпуса.

— Да, шеф?! — подскочил бригадир.

— Отвезешь Дашу домой! — приказал Гришка. — Проводишь до дверей квартиры. Постережешь на улице до утра, посидишь в машине. Головой мне отвечаешь за девчонку, ты понял?!

— Понял, босс! — гаркнул бандит.

Никому, кроме убежденного гомика Варлама, доверить свою пожираемую похотью красавицу Гришка сейчас не решился бы…

…Оставшись дома одна, Даша не могла найти себе места. В ней клокотала, бурлила, кипятком обжигала изнутри беспощадная плотская страсть. Мутнело в глазах, в мозгу теснились самые грязные и оттого казавшиеся наиболее сладкими сексуальные фантазии. От нестерпимого своеобразного зуда в гениталиях, в сосках, во всем теле хотелось выть, кричать, биться головой о стену. Порой Даше казалось: она сию минуту сойдет с ума, если немедленно не появится самец, способный обеспечить ей разрядку. Но сразу же вспоминалась сегодняшняя оргия, сладострастная пена на губах шлюх, нечеловеческие лица мужиков… и Дашу колотило от гадливости.

«Нет, так нельзя, так я точно свихнусь! — подумала Даша в отчаянии. — Сволочь Гришка! Втравил меня в эту мерзость и бросил тут подыхать одну! Надо хоть как-то разрядиться! Хоть самой…»

Она запустила ладонь между бедер. Раньше, даже в подростковом возрасте, несмотря на весь свой темперамент, Даша никогда не позволяла себе рукоблудия: стыдилась, саму себя стыдилась. Теперь решила попробовать…

Однако эксперимент не удался: то ли сказалось полное отсутствие опыта самоудовлетворения, то ли Даше помешало мучительное ощущение, что она совершает нечто позорное. Так или иначе, а девушка только измучила себя, не добившись ничего, кроме острого приступа ненависти к собственной плоти, к собственной личности…

Безумие приблизилось к Даше вплотную.

«Гришка прав, ты просто блудливая сучка, грязная похотливая тварь! — шептало ей безумие. — Ты сейчас готова отдаться первому встречному! Ты и раньше, без всякого чекерского гашиша, готова была отдаться первому встречному смазливому мужику! И не делала этого только потому, что боялась Люпуса, боялась его мести, боялась коллектора! Один лишь страх удерживал тебя от превращения в покорную подстилку для любого, кто захочет твоего тела и хоть чуть-чуть тебе приглянется! Ты животное! Бесстыжее, жадное до скотских удовольствий животное! И ты всегда являлась таковым животным! Разве подобная дрянь достойна жить?! Недостойна! Недостойна! Недостойна!»

Даша встала с дивана, подошла к шкафу, вытащила из него пояс от своего шикарного шелкового халата, который был подарен ей Люпусом и который она почти не надевала по причине его чрезмерной шикарности, откровенно раздражавшей девушку. Что ж, теперь хоть пояс пригодится… Скользкий, даже мылить не надо…

Даша соорудила петлю. Затем, предварительно поставив на стол табуретку, влезла на него, потом на нее, сняла с крюка люстру… «Слава богу, дом сталинской постройки, потолки высокие, — мелькнуло в голове у девушки. — И удавиться будет проще простого…»

Люстра повисла на проводах. К освободившемуся крюку в потолке Даша крепко привязала свободный конец пояса, а петлю набросила себе на шею.

«Ну вот и все, — подумала Даша с убийственным спокойствием. — Прощай, моя вечная, до предела истерзавшая меня похоть, прощай, больная моя и жгучая неудовлетворенность — собой, сексом, жизнью… Прощайте, великие поэты и писатели, наставники мои… Вы учили меня быть личностью, Женщиной с большой буквы, а я так и осталась примитивной самкой… Прощай и ты, Аська, сестренка моя любимая, единственная родная душа…»

Даша напряглась, готовая отбросить ногами табуретку и забиться в последнем уродливом танце. И вдруг девушку точно ударило: «Аська! Она же должна хотя бы школу закончить! Как же она выживет без меня?! На что она станет жить?! А когда ей исполнится восемнадцать, она достанется этому психу Зигфриду, и уже никто и никогда не избавит девочку от постылого мужика! Да Аська просто погибнет! А она должна жить, должна быть счастливой! Иначе зачем же я терпела столько лет Люпуса и его идиотское самодурство?! Нет, я не имею права бросать Аську одну!»

Даша торопливо сбросила с себя удавку, отвязала ее от крюка, водрузила люстру на место. Сама слезла на пол, сняла со стола табуретку. А затем с ногами забралась на диван и сжалась в комочек, дрожа всем телом. Теперь цель у Даши была одна — пережить эту страшную ночь, переждать действие чекерского гашиша. Заснуть нынче девушка даже пробовать не собиралась…