Что за Блаватской и ее спутниками присматривали британские спецслужбы, на то у них были свои резоны: успех русских войск в Туркестане и их опасное для англичан средоточие вблизи границ Афганистана. Русских почем зря поносили в английских газетах. Русофобия лавинообразно нарастала, еще чуть-чуть — и она погребла бы под собой все благие теософские начинания Елены Петровны. То, что она русская, отпугивало от нее многих законопослушных индийцев и сужало социальную базу Теософического общества в Индии. Впрочем, слежка за Блаватской длилась полтора года. К моменту ее приезда в Индию вице-королем был лорд Р. Бульвер-Литтон, сын знаменитого писателя. Блаватская была представлена ему его интеллектуальным окружением с наилучшей стороны. К тому же вице-короля, как и его отца, интересовали восточные тайны, к которым русская теософка имела самое непосредственное отношение.
Помимо Синнетта у Блаватской оказались влиятельные доброжелатели и поклонники. Она была, что называется, нарасхват у представителей колониальных властей. С индийцами, как мы видим, первое время дело обстояло неблестяще. Индийские националисты с появлением Блаватской в Индии не бросились от радости в ее объятия. Она была для них чужаком, млечха, и они подозревали, что она появилась среди них с корыстной целью. Или еще хуже — считали ее провокатором, тесно связанным с британцами. И это предположение (ошибочное по существу) она чуть ли не ежедневно подтверждала посещением британских домов, куда ее приглашали в гости. Другое дело, что, общаясь с этими людьми, она не скрывала своей симпатии к подневольным индийцам. Особенно она подружилась с некоторыми раджами и махараджами. С последними она познакомилась опять-таки с помощью своих британских поклонников.
Деньги, с которыми они приехали, были на исходе.
Блаватской и Олкотту приходилось работать не покладая рук, совмещая кабинетную работу с практической деятельностью. Письма она писала обычно по ночам.
Первый октябрьский номер «Теософиста» вышел 25 сентября 1879 года и состоял из статей о буддизме, Древнем Китае, материалов по тригонометрии, а также из панегирика Свами Даянанде Сарасвати. Эдвард Уимбридж вырезал на дереве макет первой обложки журнала. В первом номере Блаватская рассказала о Теософическом обществе, о его целях и задачах. В частности, она писала: «Чтобы полностью определить теософию, мы должны рассмотреть ее во всех аспектах. Внутренний мир не скрыт от нас непроницаемой тьмой. С помощью той высшей интуиции, приобретаемой с помощью теософии (или богопознания), которая переносит ум из мира форм на уровень духа вне формы, во все века и во всех странах людям иногда удавалось ощущать вещи внутреннего, или невидимого мира. Так что „самадхи“, или „дхьян-йог самадхи“ индийских аскетов; „даймонион-фоти“, или духовное озарение, неоплатоников; „звездные беседы душ“ розенкрейцеров или философов огня; и даже экстатический транс мистиков и современных месмеристов и спиритов — тождественны по сути, хотя и различны по степени проявления. Поиски человеческого божественного „я“, столь часто ошибочно толкуемые как общение с Богом, имеющим черты личности, занимали всех мистиков, и, похоже, что вера в его существование — ровесница человечеству, хотя разные народы давали этому разные имена. <…> И наконец, Альфред Р. Уоллес, член Королевского общества, спирит, и тем не менее признанный натуралист, смело и откровенно заявляет: „Чувствует, ощущает и думает один лишь дух — это он приобретает знания, размышляет и устремляется… Нередко встречаются люди с такой конституцией, что их дух может воспринимать независимо от телесных органов чувств или может, частично или полностью, покидать на время свое тело и возвращаться в него вновь… Дух сообщается с духом легче, чем с материей“» [382] .
Небольшой тираж «Теософиста» успешно разошелся. Следующий его номер был выпущен в количестве 750 экземпляров.
Блаватская составляла и редактировала «Теософиста». Со временем опубликовала в нем множество своих эссе, ведь аграфией она не страдала, писала до изнеможения, пока рука не устанет. Она использовала журнал для публикации собственных статей, в которых углублялись и развивались первоначальные теософские идеи. Так, в статье «Семеричный принцип в эзотеризме» она сформулировала одну из основополагающих доктрин теософии — семеричность человека и космоса, привлекая для этого индусские и буддийские термины и понятия. Семеричное строение, на что обращает внимание Блаватская, присуще не только человеку, но и природе. Применительно к человеку она различает четыре низших принципа: физическое тело (рупа), жизнь, или жизненный принцип (прана), астральное тело (линга-шарира) и животные желания и страсти (камарупа). Три высших принципа состоят из разума (Манас), духовной души (Буддхи) и духа (Атма). Система ценностей, которую предлагает Е. П. Блаватская, свидетельствует о ее большой начитанности в индусской философии. Причем дело тут даже не в санскритской терминологии, а в образе мыслей самой Блаватской. Идея сверхчеловека воспринимается ею как идея богоизбранного существа, наделенного значительно большей ответственностью, чем обычные люди. Древнейшая традиция пророка, мессии не преминула заявить о себе в неоправданных надеждах Блаватской на ту роль, которую должны сыграть оккультные идеи в судьбе человечества. Остается надеяться, что в одном она все-таки не ошиблась: ее концепции и образы оказались важнейшими из тех катализаторов, которые, можно считать, способствовали появлению новых направлений в искусстве и художественном творчестве вообще.
Создать и «раскрутить» журнал одной Блаватской было не под силу. С самого начала для издательской и миссионерской деятельности требовались туземные помощники. И волонтеры для такой работы вскоре нашлись. Она вдруг обнаружила вокруг себя людей с пылкими сердцами, достаточно образованных, честных и бескорыстных. Их безразличие к материальным выгодам, отсутствие претензий к условиям работы и патриотические стремления как нельзя лучше соответствовали ее требованиям к новым активистам теософского движения из индийцев. Я уже упоминал Мулджи Такерсея. Однако настоящей находкой для Блаватской стали Дамодар К. Маваланкар, Субба Т. Роу и Мохини М. Чаттерджи — талантливые юноши из брахманских семей. Каждый из них внес свою лепту в создание мифа о ней как о женщине со сверхъестественными способностями. Но главное состояло не в эйфорическом восторге, который они испытывали от общения с Блаватской, а в том, что она наконец-то получила скромных, без всяких амбиций, преданных и работящих сотрудников.
Для каждого из этих юношей нашлось дело по душе. С Дамодаром Маваланкаром Блаватская познакомилась в Бомбее в 1879 году, вскоре после своего приезда в Индию. Однажды ночью в проливной дождь на пороге их дома возникла долговязая фигура юноши с керосиновым фонарем в руке — он искал своего гуру и нашел его в лице Блаватской. Дамодар занялся практическими вопросами по изданию «Теософиста» и был в числе его постоянных авторов. Молодого адвоката Субба Т. Роу из Калькутты Блаватская встретила в Мадрасе через три года, в 1882 году, и он поразил ее своей способностью обучаться по ходу дела. Он схватывал на лету всё, что она проповедовала. Скорее всего, он был заворожен ею, как и Дамодар Маваланкар. Олкотт уверял, что Субба Роу до встречи с Блаватской вообще не был знаком с санскритской литературой [383] . Пусть, однако, это безапелляционное заявление останется на совести отца-основателя Теософического общества. Трудно представить, чтобы ребенок из известной и образованной брахманской семьи был настолько невежествен. Субба Роу умер молодым, чуть-чуть не дожив до тридцати четырех лет. Со временем он прервал отношения с Блаватской и Теософическим обществом, обвинив в 1885 году основоположницу теософии в страшном преступлении, а именно в том, что она выдает кому попало наиболее священные и сокровенные индусские тайны. Она ничуть не обиделась на такое заявление, оно было ей на руку. Блаватская даже учредила медаль имени Роу, которая вручалась продвинутым теософам.
