Филиалы общества появились и довольно быстро развивались, стремительно расширяясь за счет новых членов. Крупные национальные филиалы с собственным руководством нередко демонстрировали свою независимость. Удельных князей от теософии было необходимо приструнить и окончательно утвердить централизованную власть. В первую очередь требовалось четче определить цели и задачи теософии, устранить разнобой в их толковании. Притушить противоречия между руководителями национальных филиалов или вообще таковые по возможности искоренить. Все это мог сделать сильный, напористый и умный человек. Олкотт на решение подобной задачи не годился. Не хватало ему пороху в пороховницах.
В силу каких-то непонятных предчувствий Блаватская никогда окончательно не разрывала своих отношений с Олкоттом, несла свой крест до конца. Он был осторожный, спокойный человек, послушный сожитель и книжный червь. Она казалась его противоположностью. Для нее бросаться навстречу новым авантюрам и приключениям было привычным делом, знакомым занятием. Для него же — смерти подобно. Его, номинально президента Теософического общества, раздражало неформальное лидерство Блаватской. С годами, как он считал, она совсем потеряла совесть, когда чуть ли не ежедневно внедряла в его сознание мысль о своем избранничестве и оккультной силе. Эта игра ее забавляла, его же просто бесила. Когда он взбрыкивал, Елена Петровна усмиряла его с помощью своих верных вассалов. Она перетащила из США и Европы нескольких дельных людей. Например, Джорджа Лейна-Фокса, англичанина, сына богатых родителей, инженера-электрика и Франца Гартмана, немца, эмигрировавшего в 1865 году в США. По профессии Гартман был врачом, по призванию — философом-мистиком и писателем. Она его убедила перебраться в 1883 году в Адьяр, он заменил ей в какой-то мере Олкотта. По крайней мере, Франц Гартман умом его явно превосходил. Его талант писателя-оккультиста расцвел прямо-таки на ее глазах. Неудивительно, что при содействии Блаватской Франц Гартман через некоторое время возглавил правление Теософического общества.
Вокруг Блаватской постоянно крутилась всякая шушера: полоумные богатые американские вдовы, разорившиеся английские аристократы, сбрендившие немецкие профессора, подозрительные индусские походыки-мистики. Они в особенно большом количестве возникали в отсутствие Олкотта, словно чувствовали, что появилась возможность пожить на халяву. И в более трудные времена Елена Петровна любила устраивать фейерверки благотворительности и аттракционы невиданной щедрости. Сотрудников у Блаватской становилось все больше и больше. Перед ее отъездом из Индии в 1884 году их насчитывалось почти 40 человек.
Олкотт не поддерживал проявления самодержавной власти Блаватской, ведь кому охота быть президентом-марионеткой?! При любой возможности он старался уехать куда-нибудь подальше от Елены Петровны — к своим буддистам на Цейлон или в Бирму. На Цейлоне деятельность Теософического общества приобретала нужные и важные для сингалезцев формы. Олкотт развернул там борьбу за спасение национальной буддийской культуры от ее христианизации с помощью семи местных отделений общества. Он основал комитет по защите буддизма и как адвокат оказывал содействие буддийским монахам в отстаивании политическими средствами своих прав и интересов. Самый большой авторитет среди буддистов Олкотт завоевал изданием в июле 1881 года на английском языке «Буддийского катехизиса». Но разве можно его сравнивать с Блаватской? Его сочинения прогадывают рядом с ее «Голосом молчания» или справочником с точными формулировками — «Ключ к теософии», книгами, небольшими по объему, но написанными художественно и полемически заостренно.
20 февраля 1884 года Блаватская и Олкотт отплыли из Бомбея в Марсель в компании нескольких индийцев: слуги Бабулы, ученого брахмана, секретаря Блаватской Мохини Мохана Чаттерджи и молодого поэта, перса Сораба Дж. Падшаха, решившего поступать в Кембридж. Перед отплытием в Европу произошло одно событие, которое должно было бы насторожить «старую леди», но она, к сожалению, не придала ему никакого значения. Из Мадраса до Бомбея их сопровождала Эмма Куломб. Чета Куломбов собиралась заняться в Мадрасе гостиничным бизнесом. Они уже пытались открыть гостиницу, но прогорели. На этот раз сложившаяся в Адьяре ситуация должна была бы способствовать успеху. Со всех сторон приезжали люди, наслышанные о Блаватской, Олкотте и теософии. Их следовало где-то разместить и конечно же лучше в своей, чем в чужой гостинице. Дело было за малым — следовало раздобыть две тысячи рупий. Эмма Куломб, не поставив в известность Елену Петровну, попросила эти деньги у богатого махараджи Ранджита Сингха. Само собой разумеется, она просила деньги исключительно взаймы. У Блаватской на этого махараджу были свои виды, и, чего уж тут скрывать, она рассчитывала в итоге получить от него значительно большую сумму. Вот почему, узнав от Ранджита Сингха о просьбе своей помощницы, она устроила ей выволочку. Надо сказать, что Эмма и Алексис Куломб работали в Теософическом обществе бесплатно, за кормежку и крышу над головой. Таким образом, Блаватская допустила серьезный промах, несправедливо, с присущей ей горячностью указав Эмме Куломб на ее место служанки. А ведь в действительности Эмма была ее подругой, ассистенткой и доверенным лицом, в распоряжении которой находилось много записочек и писулек, написанных рукой «старой леди». Я думаю, что в основе подобного поведения лежит странное, самонадеянное и абсолютно ни на чем не основанное убеждение, что если ты чуть-чуть помог кому-то, то этот человек обязан тебе по гроб жизни. Сколько людей на свете попадали в подобную ловушку.
Прибыв в Суэц, Блаватская с большим опозданием узнала о смерти своего дяди Ростислава. Ушел из жизни человек, которого она по-настоящему любила. Она видела его образ воочию в Индии три раза кряду, о чем написала своим близким: «Я еду под гнетом страшного горя: либо родной дядя умер, либо я спятила!..» [415]
Первые два видения она объясняла сном, который вырвал ее на несколько часов из обыденной действительности и словно погрузил в волшебный раствор, а уже из него выкристаллизовались ее предчувствия и предположения. Провидческие сны явно представляли первых два явления. К числу других провидческих явлений относились галлюцинации. Ведь третье явление, представляющее призрак дяди Ростислава, невозможно было объяснить обычным сном. Елена Петровна ехала поездом в Бомбей. В купе она находилась одна и четко запомнила, что не спала, когда перед ней во плоти возник дядя Ростислав. Правда, он выглядел значительно моложе своих лет. Он был таким, каким она застала его в Тифлисе по возвращении из Европы, накануне рождения Юры. Она не только его видела, но и говорила с ним. О чем? Вот этого она не сказала бы, поскольку кто-то на время лишил ее памяти. Елена Петровна безусловно верила в приход по собственной воле умерших в мир живых без всяких вызовов и медиумических вмешательств. Да и как она могла в это не верить, когда подобные видения сопровождали ее всю жизнь? Ростислав Андреевич Фадеев скончался в Одессе в 10 часов утра 29 декабря 1882 года по старому стилю. Он оставил после себя несколько серьезных книг, три рубля денег и поношенный генеральский мундир [416] .
Елена Петровна Блаватская плыла в Европу, там отныне предстояло ей восстанавливать из руин оккультную Индию, сохранявшую тайны исчезнувшей Атлантиды. Интересы «Всемирного братства» требовали приобщения к нему людей из великосветских кругов. Почти все плавание она просидела над переводом на французский язык «Изиды без покрова». За несколько дней до швартовки в Марселе она закончила работу над первым томом. Некоторое разнообразие в этот монотонный и изнуряющий труд вносили перебранки с Олкоттом. Он не мог простить ей непомерных расходов в Индии. В Бомбее Елена Петровна снимала роскошный номер в дорогой гостинице. А где же еще, скажите, ей было принимать махараджу Ранджита Сингха? Ей принадлежала целая анфилада комнат. Олкотт вечно брюзжал по поводу ее расточительной натуры. Он заметно состарился. Тропики не пошли ему на пользу. Но и она за последние годы не помолодела. В то же время он, как всегда, пылал душой. Елена Петровна про себя отметила, что внутренний огонь никак не отразился на его лице. Он обрюзг и сильно отяжелел.
