Сосновую совку истребляют не только красные, но и бурые лесные муравьи — Формика фуска.
Следующим объектом охоты Формика на соснах являются гусеницы сосновой пяденицы. Это вредитель для сосны очень опасный, даже грозный. Достаточно сказать, что против него в прошлом применяли такое рискованное и варварское средство, как «беглый огонь», который пускали по зараженным насаждениям после ухода гусениц в подстилку для окукливания.
Лишь недавно удалось выяснить, что лесные муравьи могут успешно защищать деревья от прожорливых гусениц этого вида.
Особенно падки на них малый лесной муравей Формика поликтена и красногрудый песчаный Формика цинереа. На деревьях, растущих ближе чем в 30 метрах от гнезда, гусениц пяденицы бывает на 80–95 % меньше, чем там, где муравьёв поблизости нет. Когда сравнили число гусениц пяденицы на деревьях, растущих в 5–7 метрах от гнёзд четырех видов Формика, и вокруг деревьев, удаленных метров на 30, оказалось: ближние деревья вокруг гнёзд Формика руфа очищены в пять раз лучше, вокруг гнёзд Формика цинереа — в семь, вокруг гнёзд Формика пратензис — в десять и вокруг гнёзд Формика поликтена — в сорок раз лучше!
Фуражиры, посещающие деревья ради тлей, для сбора пади, быстро обнаруживают молодых гусениц и сразу переключаются на охоту за пяденицей. Когда дерево очищено, охотники обследуют соседние, если не посещали их прежде.
Нельзя не сказать также и о монашенке. К числу наших главнейших вредителей, которые временами размножаются в невероятно больших количествах, надо отнести прежде всего общеизвестную «монашенку» — Лимантрия монаха, бич лесов, на борьбу с которым идут громадные суммы, причем испробованы все средства для её уничтожения, включая сюда заражение грибными болезнями, но все пока с сомнительным успехом… Монашенка не особенно плодлива: самка откладывает всего около сотни яиц, но и при такой способности размножения, учитывая гибель большого числа от паразитов и других врагов, мы получаем в качестве потомства от одной самки через пять поколений около 4–5 миллионов особей. Молодая гусеница снабжена двоякого рода щетинковидными волосками: один состоит из очень длинных волосков, радиально расходящихся от бородавок. Каждый волосок этого второго сорта несет по своей середине пузырек… Пузырьки помогают гусеничкам распространяться при помощи переноса ветром. Такие аэростатические пузырьки имеются только у молодых гусениц…
Но ни эти пузырьки, ни эти щетинки и волоски не пугают муравьиных охотников. В письме, которое мне прислал лет двадцать тому назад вместе с оттиском своей статьи об охоте рыжих лесных муравьёв на насекомых Г. Валленштейн, один из старейших и опытнейших работников немецкой службы охраны здоровья леса, говорилось: присмотритесь к данным, обобщенным в таблицах, приводимых в статье, и вы убедитесь, как и я, что лесные виды группы Формика с одинаковым усердием и успехом уничтожают монашенку на всех фазах развития.
К тем же выводам пришли и советские специалисты.
Существует ещё один опасный вредитель сосны, на которого лесные муравьи могут оказывать сдерживающее действие и обуздывающее влияние. Это пилильщик обыкновенный — перепончатокрылое с личинкой-ложногусеницей. Самки пилильщика откладывают на 8—10 старых хвоинках 10–15 яиц, из которых выводятся зеленые с бурой головой личинки, сразу начинающие обгладывать хвоинки с боков, отчего хвоя засыхает и начинает курчавиться.
Одна личинка успевает за время развития съесть 30–40 хвоинок, а так как потомство одной самки может составить 100–150 гусеничек, то нетрудно подсчитать, что оно уничтожает примерно 3000–6000 хвоинок. Там же, где развивается и вторая генерация вредителя, потомство одной самки способно погубить чуть не четверть миллиона хвоинок! Не следует преуменьшать значение таких подсчетов, хотя они, разумеется, только условны.
Безусловно же то, что потомство пилильщика действует на дереве кучно, гнездами и, начисто объев хвою одной ветки, всей массой переходит на другую ветку. Три-четыре таких личиночных гнезда успевают полностью объесть молодое дерево.
Личинки пилильщика не только прожорливы, но и воинственны. Едва почуяв малейшую угрозу, все, словно по команде, задними ножками впиваются в опору, а передней частью тела встают на дыбы и, изогнувшись, водят из стороны в сторону своими коричневыми головами, на которых поблескивает выпускаемая изо рта капля смолистой жидкости.
Это средство химической самозащиты вредителя отпугивает лугового муравья, несколько охлаждает охотничье рвение Формика руфа, но не производит никакого впечатления на малых лесных муравьёв Формика поликтена.
Напомним, что здесь речь идёт об обыкновенном сосновом пилильщике Диприон пини. Когда же в одном тщательно проведенном опыте вдоль охотничьих троп вокруг муравейника малых лесных муравьёв поликтена разложили ложногусениц пилильщика Мезонеура опака с дуба и трёх видов пилильщика с тополя, то этих — тополевых гусениц поликтена собрали в течение нескольких минут; личинок же пилильщика с дуба брали неохотно, с крайней осторожностью, а пронеся какое-то расстояние, бросали и, уткнувшись головой в песок, принимались чистить челюсти. Другие муравьи, пробегая без всякого груза, обходили брошенную на тропе личинку, а если и останавливались, все же не трогали. Если такую личинку подобрать и внимательно рассмотреть, можно увидеть, что она прокушена муравьиными жвалами, а на местах прокусов выступили капли гемолимфы, видимо почему-то неприемлемой для поликтена.
А как обстоят дела с сосновым шелкопрядом?
Покрытая волосатыми бородавками гусеница этой бабочки вредит главным образом сосне обыкновенной, но встречается и на крымской, веймутовой, дугласовой, может питаться хвоей кедра, ели, лиственницы. Гусеницы шелкопряда поедают хвои не меньше, чем личинки пилильщика. Охотники Формика очищают деревья от гусениц первых возрастов вполне успешно, особенно охотники малых лесных муравьёв поликтена.
Все виды лесных Формика исправно уничтожают гусениц первого, самого молодого возраста сибирского шелкопряда, которые, правда, больше всего вредят кедру, но не щадят и сосну.
Наверно, в конце концов натуралисты нашли бы способ выяснить, чем объясняется пристрастие поликтена к гусеницам-крошкам: то ли с ними легче управиться, одолеть, то ли их легче транспортировать, дотаскивать до родного гнезда, то ли эта гусеничная молодь больше по вкусу муравьиным личинкам, на прокорм которым доставляются гусенички… Но как же в таком случае разъясняют своим старшим сестрам муравьиные личинки, что именно этот корм — лучший?
Без специально поставленных опытов здесь не разобраться. Но теоретически не исключено, что личинки муравьёв поощряют сбор охотниками именно гусениц самых молодых возрастов. И поощряют они своих кормильцев самым действенным образом: соответствующая информация может заключаться в кормовых достоинствах того выпота, который слизывается взрослыми муравьями с тела личинок. Наблюдаемый в муравьиной семье трофаллаксис, о котором в этой книге уже шла речь, вполне может служить источником информации, направляющей деятельность взрослых муравьёв.
Впрочем, все это пока только догадки и предположения, но не следует от них отмахиваться.
Давайте пофантазируем! А вдруг действительно выпот, слизываемый муравьями с личинок, получающих в корм личинок молодых и личинок старых, качественно различен? И вдруг биохимики обнаружат, в чем именно заключается различие, качественное различие этих двух сортов корма, а химики научатся синтезировать, искусственно в промышленном масштабе производить как раз то вещество, которое нацеливает охотников на сбор добычи? Да ведь это, знаете, что может дать? Мы подкармливаем население гнезда новым препаратом — суррогатом личиночного выпота и таким способом не просто высылаем охотников на промысел, но и фуражиров-сборщиков тлиной пади вместе с охотниками нацеливаем на сбор определенной добычи. Пожалуй, такая овчинка стоит выделки: повреждения, причиняемые хвойным породам шелкопрядом, бывают весьма серьезны, и заручиться активной помощью муравьиных охотников — значит в ряде случаев спасти лес там, где ему грозит полная гибель.
