…Способность приобретать устойчивость к ядам является общебиологическим свойством, — признают учёные.

…Химия дает возможность замедлить процесс возникновения устойчивости, но не устраняет его, — вздыхают исследователи, и кто скажет — чего больше в их утверждениях: веры или растерянности?!

…Мы присутствуем при самом начале процесса, который по силе своей станет подобен лавине, — предупреждают некоторые специалисты, и кто скажет — паникеры они или провидцы?!

Ни один серьёзный биолог не оспаривает более фактов сравнительно быстрого возникновения форм, наследственно устойчивых к разным ядам. Если на этот счет ещё сохранились разногласия, то они касаются лишь трактовки, объяснения этих неожиданных и тревожных явлений.

Но как бы ни объяснять подобные факты, достоверность их не вызывает сомнений, и общий вывод сводится к тому, что оружие, направленное против врага, в ряде случаев укрепляет его, делает менее уязвимым. Неудивительно, что все настойчивее становятся голоса, призывающие к строже обдуманному и точнее нацеленному применению истребительной химии, к поискам более надежных, избирательных методов защиты растений.

Конечно, применение химических средств борьбы при настоящем положении вещей совершенно необходимо для защиты наших лесов, виноградников и хлопковых плантаций от полного уничтожения. На этот счет двух мнений быть не может.

Известный советский специалист, профессор И. А. Поляков, утверждает, что есть все основания полагать, что в ближайшие 20–30 лет химический метод сохранит ведущее место в защите растений.

Не будем спорить о сроках.

Однако нельзя не прислушаться к встревоженным голосам специалистов, которые спрашивают: не кроется ли какой-нибудь коренной ошибки в том, что защищая наши культуры, подвергающиеся массовым повреждениям вредителями, мы вынуждены прибегать к средствам, которые даже не дают длительной помощи и действуют лишь в течение короткого периода времени? Мы должны себе поставить вопрос: …нет ли более простых, но в то же время достаточно эффективных средств?… Ответ нам может дать лишь сама природа.

Известны выступления ещё более определенные и решительные. Один из виднейших энтомологов Франции профессор А. Балашовски считает, например, что необходима полная перестройка методов борьбы против вредных насекомых. Эти слова выделены курсивом в его вводной статье к первой книге капитального восьмитомника «Энтомология в приложении к сельскому хозяйству».

Специальные журналы, так или иначе зависимые от мощных химических концернов, вроде «Дюпон де Немур» (США), «Байер» (ФРГ), «Глиги-Баль» (Швейцария) и других крупных капиталистических фирм, специализировавшихся на массовом производстве и продаже ядов для уничтожения насекомых, без конца публикуют статьи, заполненные статистическими данными, формулами, рекомендациями дозировок, описанием способов применения препаратов.

Однако, по признанию профессора А. Балашовски, теперь уже прошло опьянение (он пишет — эйфория), которым сопровождалось породившее необоснованные надежды открытие синтетических ядов. Химия не решила больших проблем лесной, медицинской, ветеринарной, сельскохозяйственной энтомологии.

На мощные наступательные средства, создаваемые человеком, замечает А. Балашовски, насекомые ответили перестройкой внутреннего метаболизма.

Всё, о чём шла речь в этой главе, помогает понять, каким событием стало, в частности, для советских специалистов и учёных, работающих на фронте защиты растений, постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о дальнейшем развитии биологии.

В числе основных проблем, поставленных перед биологической наукой этим постановлением, значится, с одной стороны, создание новых препаратов и средств борьбы с болезнями и вредителями сельскохозяйственных растений, с другой стороны — разработка методов селекции растительных культур, направленной на устойчивость к болезням и вредителям, и, наконец, также изыскание биологических способов борьбы с вредителями сельскохозяйственных растений.

Всё чаще возвращается наука к давно выдвинутой русскими энтомологами мысли о том, что надо в арсенале самой живой природы выявлять естественных союзников для борьбы с вредителями.

Противопоставить насекомым-вредителям других насекомых, истребляющих вредителей! Укрощать стихию управляемыми силами, почерпнутыми из той же стихии! — вот в чем суть идеи. Что касается, в частности, защиты леса, здесь все чаще встает вопрос о применении муравьёв.

Почему именно их?

В поисках ответа перенесемся мысленно в тихий угол лесной лужайки, где густой кустарник то возвышается над желтоглавой мелюзгой лютиков, над тонконогими голубыми колокольчиками, над зеленью крестовника и лапчатки, то уступает им место, отходя подальше. Этот клочок земли до того буйно заполнен и оплетен всевозможными зелеными дикарями, что сквозь них не пробиться, сдается, ничему живому.

Однако на лежащую с краю и поросшую седым лишайником каменную глыбу откуда-то проскользнула все же ящерица. Она замерла, не мигая вглядываясь в ослепительный поток жгучих лучей и прильнув прохладным тельцем к разогретому солнцем камню… И мохнатый, иссиня-черный с желтыми лампасами поперек брюшка, грузный шмель, залетев в этот уголок, гулко разжужжался над фиолетовым колосом зацветающего кипрея. И стрекоза опустилась на нераскрывшийся, ещё зеленый бутон и несколько секунд провела здесь, складывая и разводя четыре своих прозрачных и блестящих крыла.

Но стрекоза быстро поднялась в воздух и исчезла, чуть слышно прошелестев крыльями. И шмель, как подхваченный ветром, отгудел и скрылся. А ящерица привстала на коротких ножках, подняла острую головку с бусинками черных глаз и, извиваясь плотно обтянутым тисненой кожей телом, ускользнула так же бесшумно, как появилась.

И снова, сдается, все здесь заполнено одними только растениями, дремлющими в знойном свете летнего полдня.

Но такое впечатление весьма обманчиво.

Что, если с весны пронумеровать на лужайке десяток кустов хотя бы бодяка болотного и затем ежедневно со всей тщательностью осматривать их от основания до верхушки? Каждый квадратный сантиметр поверхности стебля, каждый листик, каждое углубление в пазухе обследовать и проверить с лупой в руках… И не только каждую улитку и каждого кузнечика, но и каждую тлю, листоблошку, каждую гусеницу, каждую кладку яиц, обнаруженные при осмотре, брать на учет… Жгучая крапива такого обращения не допустит. С ней придётся во избежание неприятностей поступить по-другому. Ее кусты осторожно срезают и по частям складывают в плотно закрываемые стеклянные чашки, из которых ничто не может ускользнуть. Дальше чашки уносят в лабораторию, где их и исследуют. Так же доставляются в лабораторию для анализа только что срезанные цветки едкого лютика, поповника, одуванчика, лапчатки.

Мало того. С окружающих лужайку деревьев липы, дуба, осины, клена, березы в разных частях кроны срезают листья. Их осматривают тут же, на месте, регистрируя каждое яйцо, каждую личинку, каждую куколку, каждое насекомое.

Если затем результаты всех осмотров сличить и сопоставить по срокам, то сама собой вырисуется картина не только состояния, но и движения населенности растений.

В мае на бодяке обнаружены одиночные тли. Через месяц их уже столько, что нет никакой возможности точно подсчитать всех. Впившись хоботками в нижнюю, тыльную сторону листьев, они, не двигаясь с места, сосут живые соки растения, растут и множатся в числе. Позднее на том же бодяке появятся личинки мухи-сирфиды, которые заметно изредят колонию тлей.

Ещё через несколько дней на растениях обнаружены моллюски. Одевающую каждого крохотную раковину можно пометить цветным карандашом. Так выясняется, что моллюски подолгу живут на одном и том же растении. Медленно ползут они по листьям, оставляя на них блестящий влажный след.

Затем на бодяках появляются личинки божьей коровки. За три-четыре дня эти ненасытные хищники уничтожают уйму тлей и чуть ли не полностью очищают от них стебли.