Застольная беседа органично совместила в себе функции праздника души и сеанса психотерапии.
— За детей! За любимых отпрысков, потомков, нервомотов и спиногрызов! — провозгласила Светка первым тостом. — За их новое счастье, хорошие снимки и целые конечности! А также за полные комплекты зубов и мозгов.
— Вот что меня в тебе восхищает, Светик, — призналась Вероника завистливо, — так это сила духа! Хоть директриса наорет, хоть дочка нахамит — по тебе сроду не скажешь! Прическа, макияж, улыбка — ну прямо на день рождения собралась!
— Ерунда! При чем тут сила духа, — пожала Светик асимметричными плечами. — Просто следую советам японских психологов: небольшие, но регулярные стрессы укрепляют нервную систему. Вырабатывают стрессоустойчивость! Так что имей в виду: в этом деле главное — тренировки. А вот строить воздушные замки, наоборот, очень вредно для здоровья. Чересчур хрупкая конструкция! Обломками может завалить в самый неожиданный момент. Отсюда и истерики, и слезы… Чуешь, о чем я? Сознавайся: вчера ревела?
Вероника вздохнула обреченно. Избежать расследования таки не удалось!
— Н-ну, так… немного.
— С Николаем поругалась, что ли? Милые бранятся?
— Да не с Николаем… Я вчера в церковь ходила, — буркнула Вероника.
По необъяснимой причине говорить со Светкой на некоторые темы было тяжело. А скрывать от нее что-либо — невозможно.
— В церковь? Так-так! Что-то новенькое! — Светлана приподняла бровь и вернула свой бутерброд на тарелку.
— Ой, ну ты только не начинай таким тоном! Психологи — они, конечно, я понимаю…
— Подожди, сейчас угадаю! — перебила Светлана и, вытянув руку благословляющим жестом, прищурилась. — Ты каялась! Исповедалась в смертных грехах! Точно?
— Да почему в смертных? — возмутилась Вероника. — Я молебен заказывала, благодарственный! Так положено, сказали, после больницы… Чайник поставить? Тебе чаю или кофе?
— Чаю. Желательно зеленого. — Светка опять взялась за бутерброд. — Ну а чего тогда было рыдать, я не поняла?
— Да я не тогда, — со вздохом принялась Вероника за объяснения. — Просто там такой отец Петр… Ну, он как бы наш родственник, Колиного племянника шурин, что ли… В общем, у Колькиных родителей раза два встречались. Нашего примерно возраста, простой такой мужик, мы с ним на ты. Между прочим, наш университет кончал!
— М-м, интересно! Познакомишь?
— Ну и вот, — с досадой продолжала Вероника, не отвлекаясь. — Я уже к выходу иду, а он заходит. В рясе, все как полагается… Ну, поздоровались, как живете, слово за слово…
Тут она остановилась. Слова не желали выговариваться дальше. Об ЭТОМ она не рассказала даже Николаю… пока. Хотелось сначала обдумать. Или просто не случилось ОСОБОЙ минуты…
Но Светка смотрела таким взглядом! Рентген-луч, а не взгляд. Уж это она умела виртуозно. Просто как какая-нибудь потомственная колдунья из газеты «Оракул». Реклама «Наследственный дар. Я могу изменить ход вашей судьбы!».
— Ну вот… — наконец промямлила Вероника под привычным гипнозом. — Понимаешь, я давно хотела узнать… Не то чтобы именно у него, а у кого-нибудь такого, сведущего… В общем, типа священнослужителя. И вот думаю: может, это как раз случай? В конце концов решилась поговорить. И спрашиваю: есть у тебя, Петь, свободное время? Он даже не очень удивился, пригласил в маленькую такую комнату, от главного входа налево и вниз, крестильная, кажется…
— Так-так! С этого момента поподробнее! — вскричала Светка, отодвигая тарелку. — Ну и Верка! В тихом омуте! Батюшка хоть симпатичный? Ну ладно-ладно, не злись! Молчу, молчу…
Но спохватилась она поздно. Слова намертво застряли у Вероники в горле. И сама она окаменела на своем стуле, глядя в стол.
В нестандартной ситуации опытному психологу Светлане пришлось-таки повозиться.
Привести подругу в себя бокалом «отвертки» не удалось.
Не помогла делу и чашка зеленого чая, заботливо поставленная перед ней.
И лишь когда половинка фруктового торта была порезана так ловко, что не пострадал ни единый ломтик апельсина и ни одна частица киви не брызнула на клеенку зеленым соком, горло Вероники совершило рефлекторное глотательное движение, и она прокашлялась и вновь обрела способность говорить — правда, предварительно погрозив слушательнице кулаком.
В ответ та клятвенно прижала палец к губам.
— Я у него спросила насчет буддистов…
Светлана вытянула шею и вытаращила глаза.
— И насчет кришнаитов, и всяких индуистов, мусульман и язычников… — довершила картину Вероника.
Сообщение впечатлило подругу.
Лишенная возможности реагировать словесно, она только качала головой, осознавая услышанное.
— Ну, насчет вечной жизни! — раздраженно пояснила Вероника.
Ее простая и понятная мысль, высказанная словами, звучала как-то не так, это она заметила еще вчера. И по Светкиному лицу это было видно еще яснее.
Она сделала еще одну попытку объяснения:
— Я просто спросила: есть ли у этих… представителей конфессий какая-нибудь надежда… ну, на воскресение после смерти… или только прямым ходом в геенну огненную? Ну, то есть в ад, я имею в виду!
В ответ на это Светка сперва опустила глаза, а потом выразительно закатила их к потолку.
— А вот почему? — в упор глядя на подругу, вызывающе осведомилась Вероника. — Почему я, интересно, не имею права узнать?! По-моему, любой человек имеет право задать батюшке волнующий его вопрос. Это, если разобраться, тоже вроде исповеди!
После этого разомкнула уста и Светлана.
— Ну, задала ты. И что он? — опять опустив глаза и внимательно разглядывая чашку, кратко поинтересовалась она.
Почему-то Веронике показалось, что ответ ей известен.
— Ничего хорошего, — буркнула она и мрачно принялась за торт.
Некоторое время прошло в молчании.
— А ягодки — это вишни или черешни? — наконец со вздохом поинтересовалась хозяйка.
— Черт их знает… Ананас зарежем или детям оставим?
Вероника безразлично пожала плечами.
— Ты, Верунь, не обижайся, — осторожно начала Светлана, искоса посматривая на подругу. — Я, может, не в курсе дела… Не догоняю как-то, и вообще… Но ты мне скажи как-нибудь прямым текстом: тебе эти буддисты-то зачем? Вместе с индуистами? Они тебе братья? Сватья?
— Да, братья! По разуму! — выкрикнула Вероника и даже привскочила. — Может, меня в прошлом году мировую художественную культуру преподавать заставили, когда вы все поотказывались! Может, я все это детям объясняла — и про Будду, и про нирвану, и про «черный камень»! И вообще все мыслящие люди об этом задумывались! Толстой, Пушкин, Лермонтов… А «Божественная комедия», по-твоему, что такое, как не философско-религиозная поэма? Я уж не говорю про Уильяма Блейка!
— Блейк — это, надо понимать, тот, которого тебе режиссер велел читать?
— Тот, да! Он же визионером был… ну, видения у него бывали. И стихи писал без черновиков — говорил, что ему ДИКТУЮТ СВЕРХУ! Строк по двадцать, тридцать — ПРОТИВ ВОЛИ! Его стихи спустя сто лет оценили и читают до сих пор — понимаешь почему? А ты говоришь…
Светлана опять отстраненно пожала плечами. Потом оценивающе оглядела Веронику и еще раз пожала. После чего выпрямилась и прокашлялась, словно готовясь к выступлению на педсовете.
— Ну, не знаю насчет твоего визионера, а вот Толстой и все наши — представители, знаешь ли, дворянской культуры! А дворянская культура, дорогая моя, — это, во-первых, сословные привилегии и прочие феодальные штучки, охоты с балами! А во-вторых… Ну, сама сообрази… Это же свобода личности! Другой уровень! Высшее общество, образование самое лучшее, комфорт по последнему слову, хоть и того времени… Тут и порассуждать не грех о высоких материях! Хоть о буддистах. Хоть о мусульманах…
И она остановилась и наклонила голову, словно проверяя: уловила Вероника ход рассуждений или нет?
Вероника безмолвствовала.
— А мы с тобой кто, спрашивается? Шкрабы! — не дождавшись реакции, договорила Светлана.
И рукой в неполноценном рукаве она очертила в воздухе неопределенную фигуру.
