— Ты и вправду храбрая, Анджела. В точности как я надеялся.

— Поехали дальше, — ответила я. — Не хочешь прокатиться до Халф-Мун-Бей?

Если вы когда-нибудь ездили по хайвею-1, калифорнийской прибрежной автостраде, то знаете, что его изобрел сумасшедший. Это узкая полоса, вырубленная в скалах, вздымающихся на сотни футов над Тихим океаном. Куски дороги с поражающей регулярностью падают в океан во время сезонов дождей. На хайвее-1 я всегда психую так, что начинаю грызть ногти, но сегодня ночью чувствовала себя неуязвимой и поэтому видела только красоту вокруг.

Эрик остановился на небольшой гравийной обзорной площадке над заливом Халф-Мун-Бей. За полукруглым пляжем почти полная луна протянула серебристую дорожку через океан, выглядевшую такой надежной, что по ней тянуло прогуляться. А если дойти до горизонта, то можно будет слегка подпрыгнуть и достать луну.

Эрик взял мои руки в свои:

— Ты замерзла. Нужно было сказать мне.

— О. Я даже не заметила. — Его руки не могли согреть мои. После двадцати минут на мотоцикле они превратились в ледяшки.

— Здесь есть где-нибудь местечко, где мы могли бы погреться? — спросил он. — Боюсь, я не очень хорошо знаю этот район.

Я вспомнила место, куда папа водил нас по воскресеньям после церкви. Мы еще в машине снимали колючие воскресные одежки, шли поплескаться на мелководье на Мосс-Бич, а перед возвращением домой ели гамбургеры и картошку фри на пивоварне Халф-Мун. Это были лучшие дни моего детства.

Я велела Эрику проехать по хайвею еще пару миль, потом сжала его руку, показывая, что нужно завернуть на песчаную стоянку. Перед зданием из дерева и стекла, выходящим на маленькую бухточку Мосс-Бич, были припаркованы только две машины. Бармен за старомодной деревянной стойкой протирал; бокалы.

— Вы еще открыты? — спросила я.

— Конечно, хотя уже два ночи. — Бармен настороженно смерил взглядом кожаную куртку Эрика.

— Знаете, меня приводили сюда еще ребенком, и мы сидели на веранде, там, где качели. Там всегда были одеяла, чтобы все могли укутаться.

Бармен слегка расслабился.

— Да, все это еще существует там, внизу. Сейчас веранда закрыта, но раз уж вы тут единственные посетители, можете взять свои напитки и спуститься.

Эрик взял меню. На обложке была написана история о местном привидении, женщине, погибшей в автомобильной катастрофе во время свидания с любовником, пианистом из бара. С тех пор ее призрачную фигуру иногда видят тут, чаще всего персонал ресторана после закрытия. Ребенком я эту историю обожала.

Эрик прочитал и посмотрел на меня:

— Ты веришь в привидения, Анджела?

— Не верю даже в Святого Духа, к великой досаде моих родителей, — ответила я. — Если я не могу увидеть что-то собственными глазами, даже и не пытайся заставить меня в это поверить.

Он кивнул и положил меню.

Я заказала кофе по-ирландски, а Эрик какой-то скотч, о каком я никогда не слышала. Мы спустились по винтовой лестнице на террасу, выходившую на пляж. Там все оставалось в точности так, как я помнила, — деревянные стулья в стиле адирондак, покрытые толстыми шерстяными одеялами, и одиночные деревянные качели, из-за которых мы с братом и сестрой бесконечно ссорились. Я села на них, укутала плечи одеялом и начала легонько раскачиваться.

— Последний раз я была здесь в десять лет. И никогда ночью. Это просто волшебно, — сказала я.

— Да, — согласился Эрик. — Волшебно.

Мне не верилось, что он все это время смотрит на меня. С растрепанными волосами и обветренным лицом, закутанная в простое одеяло, я казалась сама себе гигантским новорожденным младенцем.

— Ты такая красивая, — ответил Эрик на мои невысказанные мысли, и сердце у меня заколотилось.

— Ты что, читаешь мои мысли? — спросила я и тут же поняла, что не такая уж это и шутка.

— Только если ты этого хочешь.

— Тогда догадайся, на что я надеюсь сейчас.

Он подошел, откинул одеяло и закутал в него нас обоих. Я глубоко вдохнула окутавшие меня запахи океана, кожи и Эрика. Его губы прикоснулись к моим сначала нежно, потом более настойчиво. Перед глазами все начало расплываться, словно от океана внезапно поднялся туман, окружая нас. Я закрыла глаза, чтобы лучше прочувствовать водоворот ощущений. Возникло странное чувство, что любая часть меня становится лучше под прикосновениями Эрика. Его рука скользнула под мою руку, и кожа сделалась нежнее и уступчивее. Он гладил волосы, и они становились более гладкими, скользя по щеке, как шелк. Я чувствовала себя красавицей.

Губы Эрика прикасались к моей шее, как крылья бабочки. Я сунула руки ему под куртку, ощутила твердые мускулы груди под жестким хлопком. Расстегнула одну пуговку и положила руку ему на сердце, лаская мягкую кожу. Его руки напряглись, он прижал меня к своему телу, и я словно расплавилась. Больше не существовало разделения, которое люди испытывают даже в интимные моменты. Мы превратились в расплавленный металл, сливавшийся воедино, чтобы создать что-то совершенно новое. Я хотела только одного — чтобы это никогда не кончалось. И когда он сдавил мою шею, я потянулась к нему, как мотылек, летящий на огонь. Моя кровь пульсировала вместе с океанскими волнами, набегавшими на пляж под нами.

Думала ли я, что могу умереть? Честно говоря, эта мысль мне в голову вообще не приходила, даже не знаю почему — то ли потому, что я доверяла Эрику, то ли просто я больше не беспокоилась о таких пустяках, как жизнь и смерть. Когда он оторвался от меня, я вцепилась в него, пытаясь притянуть обратно, но его руки, лежавшие на моих плечах, казались железными.

— Что не так? — прошептала я, ужасно испугавшись, что чем-то его разочаровала.

— Нет, не разочаровала. Но этого вполне достаточно. — Он выпрямился, откинул волосы с плеч за спину и двумя изящными пальцами застегнул расстегнутую мной пуговицу на рубашке.

Глаза обожгло слезами. Я быстро отвернулась и вытерла их. Нет уж, он не увидит, что я веду себя как маленькая девочка. Но Эрик нежно развернул меня к себе и поцеловал в лоб. И пока его губы были прижаты к моей коже, я услышала в голове его голос: «Будь осторожна в своих желаниях, Анджела, потому что они могут исполниться».

Прежде чем я успела его спросить, что это значит, в дверях появился бармен и сказал, что закрывает.

Мы попрощались и вышли на парковку. Под ярким светом луны я сразу увидела парня, сидевшего на мотоцикле Эрика, и второго, стоявшего рядом, — он держал что-то в руках и ковырял руль. И тут же послышался громкий рев мотора.

— Пойду-ка я его остановлю, — произнес Эрик.

Я схватила его за руку:

— С ума сошел? Их же двое! Давай вернемся и вызовем полицию.

Не обращая на меня внимания, Эрик помчался к угонщикам. Я, не веря собственным глазам, смотрела, как он схватил того, что сидел на байке, и швырнул его на землю. Второй, ростом около семи футов и сложением похожий на ствол дуба, вцепился в Эрика сзади. Упавший на землю поднялся и ударил Эрика в лицо. Послышался тошнотворный хруст, я услышала его даже через парковку. Мне казалось, что я попала в плохой фильм про кунг-фу. Я побежала в их сторону, но резко остановилась. Эрик перемещался с бешеной скоростью. «Дуб» с грохотом рухнул на землю. Второй попятился от Эрика, подняв вверх руки, повернулся и рванул на дорогу, оставив приятеля.

Я на подгибающихся ногах пошла вперед. «Дуб» перекатился на бок, в позу эмбриона, и лишь негромко постанывал.

— С ним все будет нормально, — сказал Эрик. — Я его почти не тронул. — Он вытащил из кармана носовой платок, и тут я увидела, что нос у него напоминает сплющенный кекс, а из ноздрей льется кровь. Даже челюсть казалась кривой.

— Эрик, они сломали тебе нос? — ахнула я.

Он повернулся к мотоциклу, лежавшему на земле. Прикрывая рукой лицо, поднял байк и выдвинул опорную подножку.

— Эрик, нужно ехать в больницу. Твой нос… — Я захлопотала вокруг него, вытаскивая свой носовой платок. Эрик взял меня за плечо.