Бедняжка даже не догадывалась, как обстоит дело. И это в конце двадцатого века, в цивилизованной стране, в городе, где живут, вероятно, самые искушенные люди! Бедная Сэм решила, что у нее опухоль. Аллегре стало отчаянно жаль сестру, но положение было угрожающе серьезным.

— Думаю, тебе придется родить ребенка и отдать его на усыновление.

Сэм только молча смотрела на нее с отсутствующим видом. Она даже не знала, какого пола этот ребенок. Ей предложили опредёлить пол, когда делали ультразвук, но она отказалась. Она не хотела знать, мальчик это или девочка, вообще ничего не желала знать. Она просто не хотела, чтобы «оно» в ней было.

— Эл, что делать, что делать? Если я не расскажу родителям, мне придется вскоре сбежать из дома. — От одной мысли об этом Сэм бросало в дрожь.

— Ты не можешь сбежать из дома.

— А что еще делать? Просто ума не приложу. Всю прошлую неделю я только о том и думала, удрать или нет, но сначала решила поговорить с тобой.

— Нам придется рассказать маме. Если она очень рассердится или они выгонят тебя из дома, ты можешь пожить у меня, пока ребенок не родится. — Аллегра снова присмотрелась к худенькой фигурке Сэм. — Кстати, когда он должен родиться?

У нее все еще в голове не укладывалось, что перед ней беременная женщина. И это не Кармен, а ее младшая сестра семнадцати лет от роду!

— В августе. Эл… ты мне поможешь рассказать родителям?

Аллегра кивнула. Сестры протянули друг другу руки через стол. Через несколько минут Аллегра заметила, что две коротко стриженные женщины за соседним столиком смотрят на них с одобрительной улыбкой. Видимо, они приняли Аллегру и Сэм за лесбиянок. Аллегра улыбнулась и, расплачиваясь по чеку, поделилась своими наблюдениями с Сэм. За весь ленч это было единственное, что вызвало у нее улыбку, Аллегра всерьез опасалась, что после такого ленча у сестры будет несварение желудка.

— Когда ты собиралась сказать родителям?

— Никогда, — призналась Сэм. — Но наверное, лучше все-таки сказать, пока они сами не заметили. Мама и так уже пару раз как-то странно на меня посматривала, когда я слишком усердно налегала на еду за завтраком. Но скорее всего она всерьез об этом не задумывалась. У нее слишком много забот с сериалом, ремонтом и твоей свадьбой. Папа тоже ни о чем не подозревает, ему до сих пор кажется, что мне пять лет и я должна ходить с косичками.

В действительности, обеим сестрам нравилась в родителях эта черта. Несмотря на то что Саймон и Блэр во многих отношениях были многоопытными людьми, в них оставалась какая-то трогательная невинность. Отец видел в своих дочерях — да и не только в них, почти во всех, с кем общался, — лишь самое хорошее, он редко говорил о ком-то дурно. Сэм боялась, что ее новость разобьет ему сердце. Она готова была на все, лишь бы не говорить отцу о ребенке, и в то же время сознавала всю невозможность такого шага.

— Завтра я приеду, и мы поговорим с ними вместе, — пообещала Аллегра таким тоном, как будто речь шла о том, чтобы вместе отправиться на гильотину. Но что дальше? Что делать Саманте? Вот главный вопрос. — Сэм, что ты собираешься делать? Ты хочешь отдать ребенка в приют? Оставить у себя? — Им нужно вместе искать ответы на эти вопросы. Ребенок появится всего через четыре месяца, и хочешь не хочешь, придется что-то решать.

— Каждый раз, когда я об этом думаю, меня охватывает паника, и я ничего не могу придумать. Мне хочется только одного: пусть то, что во мне, куда-нибудь исчезнет, как будто его и не было.

— Сэм, не стоит рассчитывать на чудо, — наставительно сказала старшая сестра, а про себя подумала: «Судя по всему, Сэм не способна принять какое-то решение».

Выйдя из ресторана, сестры пошли прогуляться, но обе были не в настроении ходить по магазинам. Наконец Аллегра отвезла сестру домой, обняла ее на прощание и посоветовала сохранять спокойствие до следующего дня, когда она приедет и они вчетвером все решат.

— И выкинь из головы всякую ерунду вроде побега из дома! От себя все равно не убежишь, будем держаться вместе.

Сэм поблагодарила старшую сестру. Когда она побрела к дому, Аллегре показалось, что у нее не только поникли плечи, но и все тело как-то обмякло. Хорошо, что хотя бы беременность пока не заметна. Но как воспримут новость родители, Аллегре было страшно даже представить. Завтра предстоит тяжелый разговор. Какими бы чуткими и понимающими ни были родители, беременность младшей дочери будет для них страшным ударом. К несчастью, здесь не может быть благополучного решения. Если Сэм откажется от ребенка, то вполне возможно, что впоследствии не раз пожалеет о своем поступке, во всяком случае, неизбежно будет вспоминать о нем с болью. А если сохранит, вся ее жизнь пойдет под откос. Положа руку на сердце, Аллегра не видела в беременности сестры абсолютно ничего хорошего. Для Саманты беременность — не что иное, как катастрофа.

Было странно думать, что Кармен узнала, что станет матерью, с огромной радостью; она, Аллегра, тоже хотела бы иметь детей, даже Джефф уже заводил разговоры о малыше, но то, что для одних — счастье, для другого человека оборачивается трагедией. Все так перепуталось…

Аллегра возвращалась в Малибу в подавленном настроении. Поставив машину, она не стала заходить в дом, а вышла посидеть на пляже. Там ее и застал Джефф через два часа, когда вернулся домой. Аллегра сидела на песке, обхватив колени руками. Ленч с Тони Якобсоном затянулся дольше, чем предполагал Джефф: оказалось, что им нужно обсудить очень много вопросов, касающихся фильма, и оба остались довольны друг другом. Но, ступив на деревянный настил, Джефф с первого взгляда на Аллегру почувствовал неладное. Вид у нее был совершенно отсутствующий, как будто она пребывала в своем отдельном мирке. Наверное, она все-таки позвонила родному отцу, предположил Джефф.

— Привет. — Он сел рядом с ней. Аллегра повернула к нему голову, но не ответила. Джефф нежно провел пальцами по ее длинным светлым волосам. — Ты что, с Сэм поссорилась?

— Нет. — Аллегра печально улыбнулась, Джефф всегда так добр к ней, в каком-то смысле он относится к ней, как Саймон. Как странно: ей столько лет приходилось бороться с демонами в своей душе, а теперь она победила их и вольна полюбить такого человека, как Джефф.

— Что-то у тебя невеселый вид. Плохие новости?

Аллегра кивнула и снова стала смотреть на океан.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Аллегра понимала, что не должна все рассказывать Джеффу, но если ребенок родится в августе, значит, тайна в любом случае скоро перестанет быть тайной.

— Боюсь, помочь не может никто. — Аллегра посмотрела ему в глаза. — Сэм на шестом месяце беременности.

— Тьфу, черт! Кто отец? — Джефф даже не знал, что у Сэм есть парень.

— Отец — некий тридцатилетний француз, фамилии которого она не знает, пять месяцев назад он был здесь проездом, кажется, по пути в Токио. В агентстве, так же как и у Сэм, нет о нем информации. Он просто приехал в город, сделал несколько ее фотографий и уехал, оставив ей «подарок».

— Здорово. А аборт при ее сроке делать можно, и хочет ли она избавиться от ребенка?

— На оба вопроса ответ «нет». Пять месяцев — слишком большой срок для операции, и она все равно не хочет ее делать. Завтра мы собираемся рассказать родителям.

— Она хочет оставить ребенка?

— Не знаю. По-моему, она так потрясена, что не способна найти разумный выход. Но ей нельзя оставлять ребенка у себя. Она слишком юная, у нее будет испорчена вся жизнь. Однако я не имею права диктовать ей, как поступить, это очень важное решение, она должна принять его сама.

— Понимаю. — Серьезные глаза Джеффа были полны сочувствия. — Если я могу хоть чем-то помочь — только скажи. — Но он чувствовал себя бесполезным. Никто из них ничего не мог поделать, разве что поддержать Сэм в тяжелом испытании, которое ей предстояло.

— Я ей сказала, что если она совсем поссорится с родителями, то может переехать и пожить со мной. Я тогда перееду обратно к себе на четыре месяца. — Подобное решение Аллегру не слишком радовало, но все же это была хоть какая-то помощь.