— У меня не нежные ноги. — В солнцезащитных, как у пилотов, очках Люка дважды отражалось ее лицо. Вязаная лента закрывала уши под широкополой фетровой шляпой, которую Люк заставил ее надеть. И, несмотря на это, он настаивал, чтобы она намазала лицо кремом. — Почему ты смотришь? У меня сгорел на солнце нос?

— Немножко покраснел. Выглядит очень симпатично.

Люк мудро воздержался от дальнейших комментариев и стал он показывать ей ранчо, разбросанные по всей долине.

— Норт-Парк — это бассейн между горами ледникового происхождения. Здесь верховья реки Норт-Платт. Притоки и ручьи, сбегающие в Платт, привлекали в эту долину людей. Индейцы юта здесь охотились летом. Старатели и охотники добывали золото и меха. Здесь бродили исследователи и путешественники, включая генерала Джона Фреманта. Но только фермеры в конце прошлого века заселили и обустроили долину.

— Включая твоих предков Стирлингов.

Люк кивнул.

— Здесь многие ранчо принадлежат семьям из поколения в поколение. Они много работали, чтобы дела шли прилично. Даже во время депрессии. — Люк посмотрел вокруг. — А это им награда.

— Какая награда? Палящее солнце, обморожение и отбитые ягодицы? Держу пари, что и среди Стирлингов были люди, которые не могли дождаться, когда им удастся удрать в город и работать там. Для большинства из нас отапливаемые городские офисы привлекательнее пастбищ в метель.

— Я не могу бросить землю. Хозяйничать на ранчо — это не работа, это образ жизни. Тяжелая работа, крепкий сон, свежий воздух в легких. — Он посмотрел вдаль, руки спокойно лежали на луке седла. — У человека должно быть пространство. В здешней жизни чертовски мало блеска, но зато я сам себе хозяин. Мне это подходит, — просто добавил он.

Люк будет сам себе хозяином, где бы ни жил и что бы ни делал. И, насколько Джей-Джей могла судить, в мире мало есть такого, чего он не умеет: скотник, объездчик лошадей, бизнесмен, механик, строительный рабочий, мастер на все руки. Любовник.

— Проклятие! — вдруг вырвалось у Люка. — Посмотри туда. Снег взлетает вверх, а ветер укладывает его у ограды. Значит, коровы прошли здесь. Мы найдем их всех на следующем пастбище.

— А почему ты не можешь кормить их там?

— Там не моя земля. Если мы не загоним этих коров, то все стадо найдет туда дорогу.

— А почему они сами не вернутся тем же путем, каким ушли?

— Наверно, не могут. Тропинка идет по южному склону. Вчера снег перестал, и выглянуло солнце. На той стороне, наверно, подтаяло, а ночью ударил мороз. Держу пари, что склон скользкий, будто политый салом. Коровы подошли утром к ограде и, видимо, попали в беду. Наверняка есть сломанные ноги и растянутые сухожилия. — Люк направил лошадь к большим металлическим воротам в ограде. — Давай загоним их.

— Ни за что. — Джей-Джей последовала за ним через открытые ворота. — Я не намерена свернуть себе шею ради каких-то коров.

— Я поеду в поле и соберу их. Фавна знает, что делать. А ты только медленно двигайся позади них и гони к воротам. У тебя не будет трудностей. — Увидев скептическое выражение, на ее лице, Люк усмехнулся и, направив лошадь к небольшому, заросшему ивой оврагу, быстро скрылся из виду.

Джей-Джей оперлась на луку седла и посмотрела на полусонных коров с внешней стороны ограды. Жвачные бесстрастно выдержали ее взгляд. Они не выказывали ни малейшего желания идти к воротам. Если бы они умели говорить, то бы дразнили ее: «Спорим, ты ничего не можешь с нами сделать. Спорим, не можешь. Спорим, не можешь». Джей-Джей словно видела лица своих младших братьев, отпечатавшиеся на коровьих мордах.

— За мной! — крикнула она.

Фавна тревожно фыркнула и чуть подпрыгнула. Джей-Джей приземлилась спиной на снег, мягкий, как бетон. Восстановив дыхание, она поняла, что оказалась в самой середине стада. Осторожно открыв глаза и подняв голову, она огляделась. Последняя корова бодро промаршировала в ворота. За ними плелась Фавна, волоча по снегу поводья.

Джей-Джей снова опустилась на землю. В качестве матраса утоптанный снег никуда не годился — жесткий и холодный. Но все равно это было в миллион раз лучше, чем седло. Джей-Джей закрыла глаза. По ту сторону забора раздавалось мычание коров. Она слышала, как скрипит снег под их огромными копытами. Вопросительно заржала Фавна. Несомненно, она удивлялась странному поведению своей всадницы.

Пусть удивляется, решила Джей-Джей, а я больше двигаться не буду.

Постепенно от странного чувства, будто кто-то за ней наблюдает, у Джей-Джей побежали по шее мурашки. Это из-за холодного снега, пыталась она убедить себя. Но таинственное чувство не проходило. Она открыла глаза. Лучше бы она их не открывала. Пять коров окружили ее, озадаченно сморщив тупые морды. Отвратительные слюни капали у них изо рта. Джей-Джей опустила веки. Притворись мертвой, приказала она себе. Конечно, это всегда советуют, если на вас напали дикие животные. Мышцы одеревенели в страшном предчувствии, как стадо коров марширует по ее телу.

Вокруг скрипел и хрустел снег. Потом раздался звук, от которого у нее чуть не лопнула голова. Замычала корова. Потом другая. У Джей-Джей от страха пульс пустился в бег. Кровь застучала в барабанные перепонки. Что-то коснулось ее груди. Потом рвануло вниз молнию лыжной куртки. Джей-Джей испустила отчаянный крик.

— Что за черт?

Она моргнула. Над ней склонилось лицо Люка. Он снял шляпу. В сверкающем свете солнца русые волосы казались черными, темные брови хмуро сошлись на переносице. И Джей-Джей могла бы поклясться, что глаза, смотревшие на нее, полны страха. Но он моргнул, и все эмоции из глаз исчезли. Раздувались ноздри хорошо очерченного носа, вытянулись в нитку губы. Она всегда восхищалась этим подбородком. Сейчас он казался вырезанным из камня.

Джей-Джей забыла о своем падении, о ноющих мышцах, о холодном ложе, о коровах. Протянув палец в перчатке, она провела по бороздке на подбородке.

— Ты представляешь, как это сексуально?

— Ты представляешь, как страшно меня напугала? — Желваки заходили на скулах.

Она пробежала пальцем по его нижней губе и представила, что бы он сделал, если бы она притянула его голову к своему рту.

— Чем я тебя напугала? — рассеянно спросила она.

— Ты не ушиблась? — еще сильнее нахмурился Люк. — Не ударилась головой?

— Я ушиблась и ударилась, — безмятежно засмеялась она и разгладила глубокую складку у него на переносице. — Если ты не перестанешь хмуриться, у тебя будут ужасные морщины.

— Что случилось? — Он схватил ее пальцы и больно сжал их.

Джей-Джей подняла свободную руку и обвела линию его подбородка. Играющие желваки заворожили ее. Он о чем-то спрашивал.

— Что случилось? — мечтательным голосом повторила она и одарила его медленной, соблазняющей улыбкой. — Пока ничего. Сколько еще девушка должна ждать, пока ковбой догадается поцеловать ее?

Люк оцепенел, сузившиеся глаза впитывали ее лицо.

— Ох черт, — произнес он и наклонил голову. Его рот бесцеремонно завладел ее губами.

Губы, холодные и твердые, посылали жидкое пламя в вены Джей-Джей. Люк накрыл ее тело своим. Обхватив руками в перчатках ее лицо, он, как собственник, просунул между ее губами язык. Она обняла его за талию, пытаясь слить их тела. Нос у Люка был холодным, а рот влажным и теплым. Она крепко прижимала его к себе, мечтая влезть к нему под кожу. Высокий скрипучий звук расколол воздух.

— Проклятие! — Люк прервал поцелуй. — Почему ты лежишь на земле? Когда я увидел тебя, то подумал… — Он замолчал и крепко сжал губы.

— Что подумал? — равнодушно спросила она, восхищаясь бороздкой на подбородке. Если чуть-чуть поднять голову, можно провести по ней языком. Есть что-то эротическое в щетине, царапающей кончик языка.

Прежде чем она претворила мысль в дело, Люк разжал ее руки и сел. Вытащил из кармана теплой куртки солнцезащитные очки. Оправа разломилась пополам. Он приложил два стеклышка к носу.

— Предъяви мне иск, — пожала плечами Джей-Джей.