— Если верить россказням, то сейчас они находятся в трех регионах Потаенной Страны. — Зами недовольно поморщился. — На дорогах беспокойно. Королю Брурону не удается остановить и уничтожить порождений Тиона, так что они продолжают разбойничать, а мы — волнуйся теперь о своем здоровье и собственности!

Боиндил жадно облизал губы, и Тунгдил услышал, как он пробормотал: «У-и-и! У-и-и!»

Попрощавшись с торговцем, они отправились дальше.

Чтобы подзаработать денег, Тунгдил работал в кузницах на хуторах и в селах, а близнецы либо помогали ему, либо занимались другим гномьим ремеслом: наносили на оконные и дверные балки крестьян красивые орнаменты. К тому же троице удавалось получить достаточно ветчины и сыра в дорогу. Постепенно они приближались к штольне.

— У тебя куски сыра в бороде, — как-то сказал Тунгдил Боиндилу во время привала.

— Ну и что?

— Это выглядит… не очень красиво, — дипломатично заметил тот.

Бешеный отряхнул бороду, смахнув таким образом самые больше крошки.

— Там еще…

— Все остальное пусть остается на месте, — отрезал Боиндил. — Так борода будет гладкой и блестящей.

Будто в подтверждение его слов, на курчавую бороду упала крошка хлеба.

Тунгдил представил себе, что волосы могут жить своей собственной жизнью, поедая остатки пищи. Возможно, именно по этой причине в них не заводились вши. Когда насекомые попадали в копну волос, волосы их пожирали.

— А что говорят гномки, когда вы в таком виде…

— Что, опять о бабах? — Боиндил пошло усмехнулся. Между зубами у него застряли кусочки сыра.

— Терпение, книгочей. Если все пройдет как надо, то вскоре познаешь еще одну премудрость жизни. На мой взгляд, ты вовсе не урод, так что найдешь себе кого-нибудь, — успокоил его Боендал, а Боиндил хлопнул его по спине.

— И… что мне тогда делать?

Боиндил ткнул его под бок.

— Состроишь ей глазки, потом споешь песенку и скуешь кольцо. Так ты завоюешь ее сердце. Поцелуешь ей ножки, натрешь ее любимым сортом сыра и четыре раза прокрутишь ее в воздухе. Тогда откроются врата, ведущие в ее Потаенную Страну.

— В книгах… об этом ничего не написано, — беспомощно протянул Тунгдил.

Посмотрев на Боендала, он заметил блеск в его глазах. В тот же момент Бешеный фыркнул и зашелся от смеха.

— Вот дурачье, — поморщился Тунгдил. — По-моему, это не смешно, — обиженно пожаловался он. — Что я могу сделать, если ничего не знаю о гномках?

Боиндил отер слезы смеха.

— Не обижайся на него. Именно так мой брат всегда добивается расположения женщин.

Теперь уже оба брата хохотали, и их смех разносился над невысокими холмами Ионандара.

— Просто будь собой, — сказал Боендал уже серьезнее. — Конечно, я не могу говорить за всех, но я на собственном опыте убедился, что они быстро распознают притворство.

— Он всегда хотел быть поэтом, — улыбнулся его брат. — Вот только его никто не слушал. Но в твоем случае это должно сработать.

— А какие им нравятся подарки?

— Умно! Решил их подкупить? Нет единого для всех способа завоевать сердце незамужней гномки, которому ты мог бы научиться из книг, книгочей, — сказал Боендал. — Либо ты ей понравишься, и она даст тебе это понять, либо ты ей не понравишься.

— И тогда она тоже даст тебе это понять, — рассмеялся Бешеный.

— И не спрашивай, как именно, — улыбнулся Боендал. — Если ты ей понравишься, произойти может все что угодно. Но сейчас хватит о женщинах.

Они двинулись в путь. Через несколько восходов Тунгдил стал узнавать местность, а значит, они приближались к штольне мага.

Он радостно предвкушал встречу с учениками, а в первую очередь со своей дорогой Фралой и ее дочурками. «Вот они удивятся, когда узнают, чего от меня хочет народ гномов». Чтобы Фрала поняла, что он не забыл о ней, гном повязал на шею ее платок.

Вскоре спутники подошли к реке. У противоположного берега качалась лодка. На набережной стоял домик паромщика, и из трубы шел дым.

Тунгдил уже потянулся к колоколу, висевшему на ветке у пристани, намереваясь подать знак хозяину, чтобы тот перевез их на другой берег.

— Что ты делаешь? — перехватил его руку Боиндил.

— Собираюсь позвать паромщика, — ответил гном. — Или ты за время похода научился плавать и хочешь так перебраться на другой берег?

Бешеный взглянул на реку. На берег накатывали волны.

— Поищем другую переправу, — решил он. — Здесь слишком глубоко. Мы можем выпасть из лодки и утонуть.

— Ты можешь и с пони грохнуться, сломав себе при этом шею, — едко заметил Тунгдил. — Путь до следующей переправы займет по меньшей мере два дня!

Взглянув в упрямые лица близнецов, он понял, что дальнейшие разговоры бесполезны.

— Идем туда, — вздохнул он, показывая вверх по течению реки. — Почему вы не хотите переправиться через реку в этом месте?

Боендал рассказал ему гномью легенду о том, почему вода опасна для гномов.

— Богиня Эльриа, восставшая из воды и связанная с этой стихией, не любила гномов. Дети Кузнеца, работавшие с огнем, были воплощенной противоположностью ее творениям, жившим в воде. Чтобы мы не вступали в контакты с ее детьми, Эльриа наложила на всех гномов проклятие. Если мы осмелимся войти в воду вне гномьих королевств, мы тут же в ней утонем.

Будь то море, озеро, река, пруд или ручей либо даже большая лужа, близнецы считали, что все эти воды способны их убить, так что избегали всех водоемов, казавшихся им достаточно глубокими.

— Ну что ж, по крайней мере это неплохая отговорка для того, чтобы не мыться, — пожал плечами Тунгдил.

Весь остаток дня они ехали вверх по реке и на следующее утро обнаружили переправу. Близнецы стали переходить реку вброд. Быстрый поток буквально сбивал с ног, будто река действительно пыталась утопить гномов.

К вечеру они подошли ко входу в штольню, где находилась школа Лот-Ионана. Близнецы чувствовали себя неуютно, слишком уж близко они подобрались к магическому полю.

— Мы и так уже настрадались, пока тебя искали. Маг, возможно, и милый человек, но все равно он колдун, — проворчал Боиндил. — Из всех этих фокусов добра не выйдет. Мы, гномы, об этом знаем и таким не занимаемся. Если бы Враккас хотел, чтобы мы овладели магией, то подарил бы нам этот талант. — Он подозрительно взглянул на Тунгдила. — Ты, надеюсь, знаешь об этом? Или он тебя тоже к этому приучил?

— Я не могу колдовать и никогда не пытался, — успокоил своего раздраженного друга Тунгдил. — Я хочу, чтобы вы уважительно отзывались о Лот-Ионане, — остановившись, потребовал он. — Когда-то он спас меня, приняв к себе. Иль запамятовали, что без него не было бы вашего наследника трона…

— Помилуйте, сдается мне, будто вновь я слышу речи книгочея, — подколол его Боендал. — Когда говорит он, высокомерие слышится в словах его, и строит фразы свои он страннообразнейшим способом, чтобы подготовиться к разговору с другими…

— Нет слова «страннобразнейший», — улыбнулся Тунгдил. — Все, я понял, простите меня. Главное, будьте приветливы или молчите, если вам так легче. А то можете подождать перед воротами, я не обижусь.

Когда они подъехали к штольне вплотную, был уже вечер. Еще издалека Тунгдил подметил что-то странное: створки врат были слегка приоткрыты. Какой-то нерадивый ученик наверняка забыл тщательно закрыть ворота и поставить на них защитное заклинание.

На загорелом лице Тунгдила появилась ухмылка, а кожа у глаз собралась в морщинки. Кто бы ни допустил подобную халатность, вскоре он об этом пожалеет. Гном собирался напугать учеников и слуг.

— Вы только посмотрите, — с упреком отметил Боиндил, увидев открытые ворота. — Во имя Враккаса, это что, ловушка, в которую заманивают неосторожных путников, и двери закрываются после того, как войдешь?

— И что они будут делать с путником? — удивился его брат.

— Ну, не знаю. Поставят на нем какой-нибудь магический эксперимент… Они же будут применять заклинание на самих себе только после того, как будут уверены, что оно сработает? — Он взглянул на Тунгдила, чтобы тот подтвердил его слова, но тот промолчал. — И если на меня хоть один из этих колдунишек плохо посмотрит, он об этом пожалеет, — пробормотал он себе в бороду, достав один из топоров.