Ловкача все еще не было видно.

Алекс бросил пальто в центр светового пятна.

Никаких признаков Ловкача.

Алекс поспешил назад по тому пути, где он только что прошел. Пройдя десять-пятнадцать шагов и выйдя из света, он превратился в один из многочисленных бесформенных силуэтов, еле видневшихся по сторонам прохода.

Он все еще был один.

Алекс быстро отступил за ряд из пяти огромных пустых бочек и присел на корточки. В промежуток между первой бочкой и стеной хорошо была видна та часть улицы, где вскоре должен был появиться сухопарый человек.

Шаги.

Их звук далеко разносился в холодном воздухе.

Алекс старался успокоить свое прерывистое дыхание.

Ловкач показался в дальнем конце прохода и резко остановился, удивленный исчезновением своей жертвы.

Несмотря на напряжение и мрачное предчувствие, до предела натянувшие его нервы, Алекс улыбнулся.

Почти минуту Ловкач стоял, не двигаясь и не произнося ни звука.

"Ну, давай же, ублюдок!"

Он медленно пошел к Алексу. Менее уверенный в себе, чем раньше, теперь он ступал легко, как кошка, почти не производя шума, который мог бы выдать его.

Алекс вынул левую руку из перевязи, надеясь, что ему не придется работать ей: его беспокоило, что рана могла открыться. В его планы не входило бороться с этим человеком, но он хотел иметь обе руки свободными, на случай, если с легкой победой что-то не получится.

Дойдя до бочек по обеим сторонам прохода, Ловкач стал заглядывать за них.

Алекс не ожидал такого поворота событий. Если тот пройдется так по всей длине прохода, он обнаружит ловушку и сумеет избежать ее. У Алекса было только одно преимущество – внезапность, и вот, он с возрастающим беспокойством наблюдал, как у него крали это преимущество.

Ловкач почти припал к земле. Он сунул правую руку в карман и держал ее там.

"Ах, у тебя оружие?" – мысленно поинтересовался Алекс.

Преследователь миновал первое пятно света и вошел в темноту. От напряженного ожидания Алекс взмок, хотя ночь была холодной, а он снял пальто.

Ловкач уже добрался до среднего фонаря. Он продолжал методично осматривать каждый объект и отбрасываемую им тень, если в ней мог спрятаться человек.

Кухонные отбросы в бачках позади Алекса испускали тошнотворный запах испорченной рыбы и протухшего масла. Он почувствовал это зловоние сразу же, как спрятался, но со временем запах, казалось, стал еще сильнее и более отвратительным. Алекс представил, что мог пробовать на вкус эту вонючую рыбу. Тошнота подступила к горлу, ему захотелось откашляться и выплюнуть эту отвратительную субстанцию, захотелось встать и уйти отсюда, чтобы глотнуть свежего воздуха.

"И что тогда?" – спросил он себя. По всей вероятности, пуля в голову.

Ловкач почти вышел из пятна света посередине и уже хотел ступить в темный промежуток, как снова остановился как вкопанный.

"Он увидел пальто, – подумал Алекс. – Он знает, что оно было надето на меня. И что же он подумает? Будто я понял, что ему надо и начал волноваться, что он следует за мной; что я побежал от него; что пальто упало с плеч, а я был настолько напуган и не захотел терять время, чтобы остановиться и поднять его. Господи, пожалуйста, сделай, чтобы он подумал именно так".

Ловкач снова двинулся, но не медленно, как раньше, и без опаски. Уверенными шагами он направился прямо к третьему фонарю, прямо к брошенному пальто. Эхо его шагов далеко разлеталось между домами. И теперь он не осматривал пространство около пустых бочек так тщательно.

Алекс задержал дыхание.

Человек был в двадцати шагах от него.

Десять шагов.

Пять.

Как только он прошел мимо, так близко, что можно было коснуться его, Алекс поднялся в тени во весь рост.

Ловкач не заметил его. Теперь он был спиной к Алексу. Кроме того, его внимание было приковано к пальто.

Алекс выскользнул в проход и пошел за ним буквально на цыпочках, стараясь не шуметь и быстро сокращая расстояние между ними. Тот небольшой шум, что он производил, заглушался шагами его противника. На границе светового пятна у него был неприятный момент, когда он подумал, что выдаст себя тенью. Но тени падали назад.

Ловкач остановился в центре круга света, нагнулся и поднял пальто. Затем каким-то шестым чувством, вроде того что Алекс испытал сегодня в отеле, он понял, что не один. Он медленно начал поворачиваться.

Алекс со всей силой бросил бутылку "Авамори". Она попала в висок японцу. Бутылка взорвалась, стекло разлетелось во все стороны, и ночь наполнилась специфическим запахом сладкого картофельного коньяка.

Ловкач пошатнулся, выронил пальто, одну руку приложил к голове, а другой потянулся к Алексу, и вдруг упал, как будто его тело по какому-то волшебству перешло в жидкое состояние.

Алекс отпрыгнул на шаг назад: ему не хотелось быть схваченным за ногу и оказаться на земле.

Но опасность миновала. Ловкач был без сознания. На его волосах, лбу, щеках и подбородке блестела кровь.

Алекс осмотрелся. Он ожидал, что из домов выскочат люди и начнут стрелять в него. Звук бьющегося и падающего на кирпичную мостовую стекла прозвучал для него громоподобно. Он стоял, сжимая в правой руке горлышко бутылки, готовый убежать при первом же признаке погони, но некоторое время спустя он понял, что его никто не слышал.

Небольшая метель превратилась в снежную бурю. Плотная пелена белых хлопьев в вихре проносилась через проходной двор.

Человек, которого Алекс называл Ловкачом, был без сознания, но не очень серьезно ранен. Его сердцебиение было сильным, дыхание поверхностным, но ровным. Безобразный синяк отмечал то место, куда пришелся удар бутылки. Кровь из порезов на лице уже начала запекаться.

Алекс исследовал содержимое карманов японца. Он нашел монеты, пачку бумажных денег, книжечку картонных спичек, зеленую пластмассовую зубочистку, несколько бумажных носовых платков и расческу. Он не обнаружил ни бумажника, ни кредитных карточек, ни водительских прав и ничего другого, по чему можно бы было установить личность. Конечно, был и пистолет – сделанный в Японии семимиллиметровый автоматический, с искусно изготовленным глушителем. Ловкач носил его в правом наружном кармане. Этот правый карман был глубже, чем левый, что означало, что пистолет при себе был для Ловкача обычным делом и пользовался он им довольно регулярно. При нем был также найден запасной магазин на двадцать пуль.

Оттащив, Алекс прислонил его к стене одного из домов. Ловкач оставался неподвижным – его руки были опущены по бокам, ладони вывернуты вверх, а пальцы как-то скрючены, подбородок был опущен на грудь.

Алекс поднял испачканное пальто и набросил его на плечи, затем, с облегчением подумав, что заживающая рана не была потревожена, сунул левую руку обратно в перевязь.

Тонкое ледяное кружево снега покрывало волосы Ловкача. Эта снежная мантилья придавала ему вид пьяного весельчака, пытающегося рассмешить публику, надев кружевную салфеточку на голову.

Алекс наклонился и легонько, но настойчиво похлопал его по щекам.

Через некоторое время Ловкач зашевелился, открыл глаза, глуповато моргнул и посмотрел вокруг, а затем на Алекса. Сознание постепенно возвращалось к нему.

Алекс приставил пистолет к его сердцу. Удостоверившись, что Ловкач окончательно пришел в себя, он произнес:

– У меня есть к тебе несколько вопросов.

– Ты об этом очень пожалеешь, – получил он ответ по-японски. – Это я тебе обещаю.

Алекс продолжил разговор на том же языке.

– Зачем ты преследовал меня?

– Я не преследовал.

– Ты считаешь меня дураком?

– Да.

Японец замычал от боли, когда Алекс дважды ударил его рукояткой пистолета в солнечное сплетение.

– Ладно, – сказал Ловкач, – я хотел ограбить тебя.

– Это не та причина.

– Ты выглядишь, как богатый американец.

– Кто-то приказал тебе следить за мной.