«Вот это работа», — с уважением подумал он о разведчике, отползая от бунгало.

В пределах видимости из окон диверсант появился метрах в тридцати и медленно, будто прогуливаясь, направился к домику.

— Где ты был? — услышал он, войдя в гостиную, но не среагировал на голос и, только повернувшись, сделал вид, что увидел сидящего Многоликого. Подойдя поближе, чтобы в темноте видеть губы говорящего, он вопросительно взглянул на него.

— Где ты был? — более медленно и раздельно повторил Ю-Сим.

Немой объяснил жестами, что ему не спалось, и он вышел прогуляться.

— Без моего разрешения не выходи, — приказал имперец.

Согласно кивнув, синок молча скрылся в своей комнате, где с раннего вечера разобрал постель и даже примял ее своим телом, создав полное впечатление лежавшего в ней человека. Не раздеваясь, он лег, надеясь уснуть, но возбужденный ночными открытиями мозг не расслаблялся, оставаясь бодрым и свежим. Интуиция подсказывала, что приключения на сегодня еще не закончились. За окном начали появляться первые признаки наступающего рассвета, когда он услышал в гостиной шаги разведчика. Дверь в его комнату открылась.

— Вставай, — проговорил Ю-Сим и, когда синок сел, бросил ему на постель бластер, который юноша привычно схватил, одновременно опуская предохранитель и проверяя счетчик выстрелов.

— Нас попытаются захватить. Можешь немного пострелять, но не старайся убивать. Меня не ищи. Все закончится благополучно, — закончил он, не закрывая двери, прошел через гостиную и вышел из бунгало.

«Ну конечно. Попробуй тебя найди, — подумал Колдун. — Но только знаете, уважаемый мазан Ю-Сим, что-то у меня нет никакого желания знакомиться с вашими штурмовиками. Народец грубый, неотесанный, так и жди от него ногоприкладства, а я этого не люблю».

Диверсант, опоясавшись бластером, выскользнул из домика. Со стороны леса к охотничьему комплексу, как в атаку на вражеские позиции, двигались две цепи штурмовиков, одетых в камуфляж под цвет окружающей растительности. Метрах в пятидесяти, впереди цепи, ехали гусеничные роботы, несущие на своих платформах знакомые тарелки излучателей пси-подавления.

Засада готовилась основательно и заранее. Штурмовики наверняка провели в лесу не меньше недели почти без движения и сейчас бодро вышагивали по траве, радуясь закончившемуся ожиданию. Дичь попала в силок. Героев ждала заслуженная награда.

Колдун короткими перебежками двинулся к центру охотничьей базы, где из почвы пробивался родник, вода которого втекала в небольшое озерцо. Берега были красиво обложены валунами, на которых было удобно сидеть. От центрального здания водоем находился метрах в пятидесяти и был виден со всех сторон как на ладони. Учитывая утреннюю прохладу, диверсант был уверен, что солдаты не полезут в холодную воду. Включив голомаскировку, он преодолел последние метры открытого пространства и, свернувшись в клубок, превратился в один их множества камней. Оставаясь невидимым на открытом пространстве, он находился в центре разворачивающихся событий.

Как и предполагал диверсант, никакого сопротивления захвату не последовало. Штурмовики, выбивая двери, вламывались в бунгало, с грохотом переворачивали мебель, обнаружив жильцов, затягивали на их руках наручники и гнали перед собой. Вскоре солдаты достигли центрального здания, где также устроили погром, выталкивая на площадку перед ним окольцованных пленников. За всеми действиями своих солдат наблюдал со стороны командир группы захвата, широко расставив ноги, стоя лицом к комплексу. Наконец пленники были выстроены в одну шеренгу перед ним и замкнуты в плотное кольцо охраны.

— Кого я вижу, — проходя перед строем и вглядываясь в каждое лицо, высокомерно проговорил штурмовик, останавливаясь перед министром.

— Я министр его величества, и вы ответите за этот произвол, — проговорил О-Дас.

— Конечно, отвечу, но не перед вами, — он сделал отмашку рукой, и министр упал перед ним на колени, получив сильный удар прикладом автомата по спине.

— Вы будете говорить только тогда, когда я что-либо спрошу, — произнес штурмовик. — Если вы не хотите визжать, как резаные трини, то я разрешаю сказать, где находятся два интересующих меня человека. Я не вижу здесь, уважаемого мною мазана Ю-Сима и предателя империи Сан-Кома.

— Я их здесь не видел, господин полковник, — из строя раздался голос контрразведчика с Мокри.

Штурмовик заинтересованно посмотрел в сторону говорящего и поднял руку с двумя раздвинутыми пальцами. Прогремел выстрел, и говорун выпал из строя с простреленным черепом.

— Я не спрашивал, здесь ли они, и мне не интересен человек, который о них ничего не знает. О серьезности моих намерений вы можете судить по результату, — он кивнул в сторону трупа. — У меня приказ, подписанный самим императором. Все лица, входившие в контакт с Ю-Симом и Сан-Комом, должны быть уничтожены.

— Я заместитель командующего сухопутными войсками империи, — проговорил У-Сум, — и требую, чтобы ко мне относились согласно действующему положению о старшем офицерском составе. На эту должность меня поставил сам император.

— Мне известно, кто вы, но в приказе нет ни слова о том, что вы говорите. Никакого расследования не будет. Если я не получу необходимый мне результат, то всех вас ожидает процесс считывания памяти. Результат вам известен — полная амнезия. Надеюсь, что сухопутные войска будут успешно действовать и без вашего командования.

Штурмовик еще некоторое время молча стоял перед строем пленников.

— Я так понимаю, что говорить правду вы не хотите, — и, обращаясь уже к солдатам, скомандовал: — Всех в подвал. Приготовить аппаратуру. Через час мы начинаем.

Отвернувшись от начавшейся суеты, он зашагал к водоему и остановился в каких-то двух метрах от Колдуна.

— Красиво, — оглядывая окрестности, произнес штурмовик.

«Палач-эстет», — мелькнуло у диверсанта, уже просчитывающего в голове свои будущие действия.

Работать придется днем, но это его не смущало. Главным было не вызвать паники среди штурмовиков, тогда может последовать либо эвакуация пленников, либо их быстрое уничтожение. По прикидкам диверсанта, комплекс захватили около двух рот штурмовиков, так что особо надеяться на неузнаваемость не приходилось. Воспользовавшись тем, что охрана увела пленных в здание, Колдун опять изменил маскировку, преобразившись в гаюна, и, не скрываясь, двинулся к окраине комплекса. По чистой случайности он заглянул в бунгало, ранее занимаемое О-Дасом. Обстановка здесь была более изысканной, а в углу гостиной красовалось чучело самца рифона. Выпущенные когти, огромная пасть с оскаленными зубами, напряженные бугры мышц, все свидетельствовало о силе, стремительности и опасности зверя.

Чучело делал хороший мастер. Сначала он отлил тело зверя из крепкого пластика, обтянул его тонким слоем мягкой пористой губки и только потом надел шкуру. При этом, не поленившись, высверлил каждый коготь, вставил в него стальной стержень, укрепив конструкцию в застывшем пластике.

— Любите охотиться? Ну я устрою вам охоту, — процедил сквозь зубы Колдун, ударом ребра ладони отламывая лапу хищника. Сейчас в его руках находилась боевая палица предков, выполненная в виде лапы рифона. Остатки чучела он спрятал в шкаф, забросав хранящейся там одеждой.

Свою первую жертву он нашел у крайнего домика. Штурмовик внешнего поста наблюдения лениво сидел на перилах крыльца и изредка посматривал в бинокль в сторону леса.

Удар когтистой лапы пришелся ему точно в шею. Четыре когтя, острые, как бритвы, в одно мгновение разорвали горло и мышцы. Тело с глухим стуком упало на половицы крыльца, заливая их кровью. Чтобы усилить картину произошедшего, когтистая лапа прошлась по лицу и груди штурмовика.

Второй пост «рифон» обнаружил уже гораздо ближе к центру охотничьего комплекса. Зверь опять напал сзади. Лапа хищника ударила солдата по голове. Не надо было быть следопытом, чтобы понять. Зеленая смерть бесшумно спрыгнула на солдата сверху.

Третьего гаюна Колдун решил найти в самом центральном здании комплекса. Природный хищник Софы должен был доказать, что он неуязвим и способен проникнуть в любое место, которое считает своими владениями.