И только поэтому ты до сих пор жив. Ибо у нас считается плохой приметой убивать людей, подобных тебе и мне. (После кнута стоит угостить пленника и пряником.) Мы ценим ум даже в наших врагах.
У тебя есть то, что нужно мне, – знания. Если я их добуду и принесу на Совет Бот’аников, это сильно поможет мне войти в их круг. Так что я хочу, чтобы ты поделился со мной тем, что знаешь, и тем, что видел. И тогда я оставлю тебя в живых.
…Ты даже сможешь вернуться к себе домой, если захочешь, конечно. А можешь остаться с нами, – твоя спина не станет помехой для этого. Мы будем ценить в тебе не человека оружия, а человека знания. А среди аиотееков ты, перестав быть воином, сможешь пользоваться тем же уважением, как и прежде?
– И чего ты хочешь узнать? – осторожно спросил Эуотоосик, на лице которого сомнение и надежда попеременно сменяли друг друга. А еще там же гордость боролась с любопытством, а отчаяние цеплялось за соломинки каких-то планов и намерений… Мой оппонент пребывал сейчас в таком нервном возбуждении, что даже не пытался скрыть свои эмоции.
– Расскажи-ка мне сначала о зерне, что вы возите с собой.
– Зерне? – Лицо Эуотоосика вытянулось от удивления. Кажется, мой вопрос даже отчасти оскорбил его. – Спрашивать о такой привычной банальности, как зерно, которым ежедневно набиваешь пузо! И это у него-то, который учился у каких-то там великих жрецов, хранящих сакральные Знания, и входил в воинскую элиту непобедимых аиотееков-оуоо? – Что ты хочешь узнать об этом зерне от меня? Что я могу тебе рассказать?! – Я воин и жрец, а не пахарь какой-нибудь! Или ты думаешь, я похож на речных червей, которые копошатся по колено в грязи, выращивая его?
– Ты уже сказал немало! – преувеличенно довольно заявил я в ответ. – Значит, чтобы вырастить его, нужно много воды… Я так понимаю, это «речные черви», живут в долинах рек и делают как-то так, чтобы вода заливала их поля равномерно… Ты ведь должен был видеть эти сооружения. А еще я думаю, что там где выращивают это зерно…
Тут я описал ему свои представления о жизни Древнего Египта из застрявших в моей голове обрывков школьных знаний и посмотренных фильмов. Главным образом о структуре общества и инженерных сооружениях… И судя по внимательным глазам собеседника, почти все время угадывал правильно.
– …И это я узнал только из одной твоей фразы про «речных червей», копошащихся по колено в грязи! – самодовольно подытожил я, пытаясь сразить собеседника силой своего интеллекта. – Расскажи мне больше, и мои знания увеличатся…
– Эх, что и сказать тебе, Великий Царь Царей Мордуй, которого я почитаю за своего двоюродного дядюшку! (Я так и не понял, в чем там хохма с двоюродными дядями, но почему-то именно они особо почитались у всех местных племен, от горцев до лесовиков. Не зря Осакат отправили на воспитание именно к двоюродному брату ее матери). Я и сам не очень рад, что теперь придется кормить столько голодных ртов, а ведь ты знаешь, что у нас нету ни пашней, ни больших стад, и мы питаемся лишь тем, что добыли на охоте или забрали у врага. (Последнее было тонким намеком.)
Я ведь даже и подумать не мог, когда просил тебя помочь нам с одеждой, что выйдет вот такое. Но ведь вышло. И я думаю, что если мы отнесемся к этому правильно, это пойдет на пользу и твоему, и моему народам.
(… Нет, бабы это реально чистое зло. Знал бы, что будет такая морока, ни за что бы не подписался быть свахой для трех десятков своих вояк… Да и не мои они еще, а приблудные, послать бы их всех на фиг с их бабами и проблемами… Но это я так, ною).
Короче, пару недель назад я проделал хитрейший финт ушами – предложил Мордую взаимовыгодную сделку. – У нас, мол, бабы почти все остались на той стороне Гор, где и пребывают в гостях у моего почти двоюродного дедушки по сестре, Великого Царя Царей Леокая. А мужики все пообносились и ходят в сплошной рванине… Вон посмотри на мою обувку – это же чистый кошмар! (Специально для такого случая надел свои старые тапкопортянки.) А портновское мастерство женщин Олидики славится на все земли мира. Так не отпустишь ли ты своих баб, тех, кому не помешало бы подзаработать, – сшить им одежду и обувь. А уж мы их отблагодарим достойно!
Как раз перед этим мы с шаманами-мастерами продемонстрировали Царю Царей наше пробное изделие… Шлем, на мой взгляд получился не слишком-то удобным. Но Миотоя и Ундая просто распирало от гордости, – такого не то что они, такого в окрестных землях вообще никто не делал!
…Тем больше было их удивление моим «предательством», когда я, отмалчивавшийся при первых просмотрах изделия, обрушился на него с беспощадной критикой в присутствии Царя Царей, их непосредственного заказчика.
Нет, я, конечно, постарался густо подсластить пилюлю, отдав должное мастерству обоих шаманов, их несомненным знаниям и глубокому проникновению в мир духов. (Эти сволочи опять заставили меня пить наркокомпот перед отливкой, дабы умилостивить духов.) Но!
Но изделие пока еще очень и очень далеко от совершенства! В конструкцию надо вносить множество изменений, вплоть до изменения некоторых узоров поверх шлема, ибо любому пообщавшемуся с Духами человеку понятно, что данные узоры не канают, ибо не способны обеспечить весь спектр противомагической защиты. Так что я прошу извинения у своих коллег, ибо узоры это была моя сфера деятельности, а я так налажал.
Короче, виноват, но обещаю исправиться. И даже точно знаю, что именно надо поменять и исправить как в конструкции, так и в магическом оснащении шлема… Потому как один такой шлем наверняка стоит столько, что все население Олидики сможет кормиться с его продажи месяца два. Те же иратугцы, – наверняка лопнут от зависти и захотят себе такие же, стоит только непобедимым воинам Великой Олидики появиться в подобных шлемах на сопредельных территориях! Да и Леокай, как мудрый и понимающий правитель, быстро поймет все выгоды от обладания такими шлемами…
Короче… Мы начинаем шлемный бизнес! Харчи и бронза потекут в Олидику ручьем. Драгоценные камни, дорогой шелк и меха заполонят чертоги Дворца Царя Царей Олидики. Пряности и заморское вино не будет переводиться на столах даже у самых распоследних олидикийских пастухов, потому что мы станем лучшими и самыми богатыми!!!.. А потом Васюки переименовываются в Нью-Москву, а Москва – в Старые Васюки!
Незримые пока еще, бриллианты и золото заблистали по темным углам веранды, на которой мы сидели. Непонятные птицы, напоминающие гусей, что дерзко ковырялись в пыли на площадке перед Дворцом, вдруг обернулись дивными павлинами и принялись петь прекрасные песни, одновременно неся яйца из лучшей бронзы. Запахло изысканными кушаньями, щедро сдобренными дорогущими пряностями, и послышалось негромкое хлопанье открываемых бутылок шаманского.
Под аккомпанемент этого хлопанья почти невидимая из-за сияния бриллиантов и бронзовых яиц просьба о пошиве одежек проскочила почти незамеченной, и разрешение мне выдали даже без попыток обдумать последствия подобного шага.
Ну а дальше события развивались просто и стремительно. Вдовушки, наслышавшиеся от Осакат и ее величественной подруги о богатых и крутых потенциальных женихах, готовых соединить свои судьбы даже с многодетными вдовами, подобно цунами ринулись в наш поселок. Ясное дело, самыми первыми поспели те, что помоложе и пошустрее (естественный отбор называется!), и живо расхватали всех мужей.
…Тут ведь нравы-то еще очень простые, и с этикетами шибко не заморачиваются. – Пока портниха с тебя мерку снимает, ты снимаешь мерку с нее, и коли пришлись друг-другу по нраву, судьбы сшиваются раньше, чем поспевает комплект одежды. Благо, Витьку была написана сопроводительная записка-инструкция, посланная с первой партией невест, о том, чтобы провести некоторые пояснительные беседы с личным составом, тонко намекнув на отсутствие необходимости в калыме и незамысловатость процедуры женитьбы на вдовах.
Дело сварганилось даже быстрее чем я рассчитывал. Но как только я вообразил, что могу праздновать победу, – пошли проблемы.
