Тогда значит удирать? Тоже опасно. Могут застичь на открытой местности, где все преимущества будут на стороне врагов. Опять же, ничего хорошего нам в этом случае не светит.

Наверное, надо послать разведчика и посмотреть, что аиотееки будут делать. Если уходят назад, – значит, нам бежать вперед. А если идут по нашему следу… то, наверное, лучше все-таки драться… А тогда нам нужен свой человек в их рядах… Что означает, – опять идти мне! Поскольку никто из моих подчиненных прилично врать не умеет.

И опять пришлось удирать со всех ног. Явно недооценил я Кииваасу. А вернее, неправильно рассчитал его действия… Собственно говоря, тут даже не то что он оказался чуточку умнее. Просто….

А в общем лучше все по порядку.

Утром я велел своим ребятам оставаться в лощинке. Уж больно удобное это было местечко. И достаточно незаметное, чтобы укрыться, и удобное для нападения на случай драки. Заросшие кустарником склоны – отличное место, чтобы спрятать засаду, а сама тесная лощинка не даст развернуться верблюжачьему всаднику… Если уж придется драться, то лучше здесь.

Так что, предварительно проведя кое-какую подготовку местности и неоднократно и максимально подробно проинструктировав личный состав своей банды, я взял одного из мальчишек-степняков Бар’лая, который был постарше других, и двинулся с ним в обратную сторону. Надо было понять, что будет делать наш противник.

Что ж, не прошло и двух часов, как мы это поняли. Аиотееки топали нам навстречу. И судя по едва привставшему над горизонтом солнышку, отправились в путь, лишь только забрезжили первые утренние лучи.

Ладно. Все понятно. Отдал приказ парнишке бежать назад и готовить встречу по указанному мной сценарию номер один. А сам, дав немного форы своему спутнику, потрусил навстречу бывшим сослуживцам.

– Оуоо Кииваасу. Оуоо Кииваасу, – радостно заблажил я, едва они вывернулись из-за ближайшего холма. – Как хорошо что я нашел тебя!!!!

Странно, никто из аиотееков не демонстрировал такого же счастья от встречи со мной и обниматься не полез… Стесняются, наверное.

– Ты откуда, что произошло? – резко оборвал мои причитания-восхваления Кииваасу.

– Вчера они опять на нас напали… – Вытянувшись в струнку, но по-прежнему слезливым голосом начал я доклад. – Оикияоо Асииаак велел нам взять носилки с оуоо Эуотоосиком, стадо и вещи, которые успеем подхватить, и уходить в холмы. А сам с двумя уважаемыми оикия остался прикрывать наш отход!

– С чего бы он это приказал? – подозрительно глядя на меня, спросил Киивааску. Вероятно, подобная тактика в глазах коренного аиотеека не имела смысла. – Они захватывали забритых не для того, чтобы спасать им жизни ценой своих, а чтобы те воевали вместо них.

– Я не знаю, – растерянно развел я руками. – Он так приказал. У него и спроси… Вероятно, самое главное было спасти оуоо Эуотоосика…

– Асииаак мертв. И все остальные воины тоже. А почему жив ты?

– Как это мертв? – ужаснулся я и попытался было выдавить слезу, но потом понял, что это будет чересчур. – … Беда-то какая..! – пробормотал я и начал докладывать-оправдываться. – Я нес носилки оуоо Эуотоосика… И нам тоже пришлось нелегко. – Там, – я показал рукой куда-то в степь, – на нас напали степняки… Четверо из нас мертвы, а еще шестеро ранены. Но оуоо Эуотоосик и его верблюд целы и невредимы! – радостно скалясь, заверил я своего бывшего начальника. – Пойдемте, я проведу вас к нему. Мы пойдем коротким путем.

(… Ну да. Сразу-то я об этом не подумал. Сообразил только, когда увидел цепочку своих следов и следов Бар’лая. Если вывести аиотееков на этот след, они поймут, что что-то тут не так).

А потом я немного заблудился. Нет, не специально. Просто тут такое скопление холмов, и все похожи один на другой. Так что в сторону отклонились мы весьма изрядно, и я схлопотал плетью по спине за свой географический идиотизм, когда Кииваасу сообразил, что я второй раз веду их вокруг одного и того же холма. А заодно у меня отобрали копье и кинжал. Я снова стал пленником. К тому же меня предупредили, что любые попытки надуть аиотееков кончатся для меня очень плохо.

После чего решил больше не рисковать и повел своих мучителей вдоль озера. Наконец пришли. Лагерь к тому времени и впрямь представлял из себя весьма грустное зрелище. Из шестерых «оставшихся» ребят четверо лежали обмотанные тряпками (увы, не слишком натурально, вот что значит самодеятельность), а оставшиеся двое еле перебирали ногами.

Зато невредимый верблюд гордо стоял посреди этого полевого лазарета, а рядом с ним лежали очень знакомые носилки с плотно укутанной мехами и шкурами фигурой.

Аиотееки малость расслабились, но бдительности все равно не потеряли. Кииваасу не торопился исполнить мою мечту и самолично въехать в тесную лощинку на своем звере. А вот парочку вояк проверить обстановку он туда отправил.

…И тем не менее настоящего сюрприза не получилось. Никто из моих подопечных никогда не ходил в кино и, как внезапно «перевоплощаться» из раненых в здоровых, не знал. Нет, они, конечно, действовали быстро. Но… артистизма не хватило. Ну совсем не обязательно было сначала вставать, потрясая оружием, и только потом бросаться в атаку. Можно ведь было бы для начала и из лежачего положения копьем или кинжалом ткнуть, а они…

Ну этих-то двух они убили. А выскочившая из засады четверка набросилась на оставшихся двух… А я попытался свалить Кииваасу броском камня в затылок. Очень неудачно попытался. Кииваасу, видимо, помнил, что я нахожусь у него за спиной… все-таки они хорошие вояки, эти аиотеекские рыцари-оуоо. Так что он резко заставил своего верблюда отшагнуть вперед и в сторону, и мой камень пролетел мимо. А потом…

А потом случилось то, чего я ожидал меньше всего. Храбрый рыцарь-оуоо не бросился в безнадежную битву, а оставив пехоту погибать, развернул свою зверюгу и умчался галопом в степь. Догонять его было бессмысленно.

Ну да. Я тут привык к тому, что в роду-племени все живут вместе и умирают вместе. А вождь, это тот, кто первым идет в бой и последним из него возвращается.

Аиотееки уже продвинулись намного дальше. Пехота это всего лишь пехота. И ее задача – верно служить своим разъезжающим на верблюдах господам.

Кинуть в бою господина – это страшное предательство. А господину кинуть пехоту – это разумное решение… Я это как-то не учел. И теперь вражина удирает в степь, оставляя меня в весьма подвешенном состоянии ожидать, когда нас догонит брошенный в погоню отряд лихих верблюжачьих всадников.

Два дня мы яростно топали вперед. Большую часть груза безжалостно навьючили на верблюда, – благо, эта скотиняка была на удивление вынослива и грузоподъемна. Груз в пару центнеров был для него вполне нормальной ношей, а еще пару-другую тючков сверху он воспринимал с пофигизмом пессимиста, родившегося с готовым знанием, что весь мир против него, а все вокруг сплошь сволочи и подонки… По крайней мере, именно это я прочитал на его длинной верблюжачьей морде. (Хотя вообще-то еще Там читал, что перегруженный верблюд просто откажется вставать. А коли встал, – значит, груз свой дотащит.)

Так что больше половины всего нашего имущества ехало верхом… А за это нам выпала честь нести верблюжачьего всадника на носилках… Понимаю, что нелогично. Но посадить его на верблюда я не мог – не усидит… А-а-а, вы намекаете на «убить»?

…Я так и не смог заставить себя сделать это. Чудно, Асииаака убил без особых проблем. И дело было даже не в том, что тот частенько прохаживался по моей спине своей плетью. Мало ли меня по жизни пинали и лупили? Просто Асииаак был… был слишком явным сыном своего времени. Он родился в семье воинов, жил войной и умереть должен был не в своей постели. Я очень уважал его как профессионала, да и некоторых положительных человеческих качеств он был отнюдь не лишен. Но прикончил я его без всяких сожалений.

А Эуотоосик…, это сложно объяснить. Пожалуй он да Дик’лоп – два человека, которые были тут мне ближе всех… Нет, не в плане дружбы, любви или там еще каких-то чувств. Для чувств у меня была семья, созданная по типу сборной солянки, – временами старший, временами младший брат, вредная, но сестра, жена…, не семи пядей во лбу, приблудный сын, да и все ирокезское воинство вместе взятое в качестве родни.