Прогнозируемые £2,910 миллиарда были самым большим годовым убытком, достигнутым какой-либо самостоятельной британской организацией с тех пор, как Национальное управление угольной промышленности в 1984 году установило национальный рекорд в £3,9 миллиарда. Но резонанс ллойдзовской цепи катастроф мощнее, чем подразумевает сравнение. Большинство граждан этой страны не знают, что происходит в Лондонском Сити, но относятся к миру Сити с почтением и считают его «финансовой столицей планеты». Если попросить британца прокомментировать это представление, он скорее всего приведет в качестве примера две прославленные финансовые институции, во-первых, Английский банк, и во-вторых — Ллойдз. Есть даже такая поговорка — «Надежно, как в Английском банке», хотя после того как Банк Англии нелепейшим образом не смог вовремя урегулировать дела лопнувшего BCCJ [127], это присловье следовало бы, пожалуй, поменять на «еле-еле душа в теле, как в Английском банке». Что касается Лондонского Ллойдз, то общераспространенное представление о нем всегда было как о скорее некоем загадочном, масонском учреждении, которое зародилось в Кофейне, в котором посторонним ничего не понятно, но которое, очевидно, является очень хорошим, чем бы там оно на самом деле ни было и чем бы ни занималось. А чем оно могло заниматься? О, чем-то эдаким, и поэтому непостижимым для черни; чем-то очень английским, из жизни высшего общества, и дико прибыточным — как бы финансовым эквивалентом Сэвил-Роу или Роллс-Ройса. (На Сэвил-Роу, прямо скажем, дела идут далеко не так шикарно, как в былые времена, тогда как Роллс-Ройс пришлось спасать от банкротства в начале семидесятых). К тому же Ллойдз умудрился создать о себе представление как об институции одновременно очень старинной и очень современной: основанной до Английского банка, однако способной наращивать мускулатуру в мире миссис Тэтчер; усердно лелеющей старозаветные традиции, однако успешно функционирующей внутри ультрамодернового здания, № 1 по Лайм-стрит, спроектированного Ричардом Роджерсом, архитектором центра Помпиду в Париже.
Ллойдз отличается от других страховщиков в двух ключевых аспектах. Во-первых, членство индивидуальное; и, во - вторых, ответственность «Имени» неограничена: другими словами, вы рискуете не только обговоренными инвестициями, но всем, чем владеете. Вы не покупаете акций Ллойдз, вас избирают в него благодаря вашему богатству, и из аккумулированных состояний индивидуальных членов образуется фонд средств, позволяющих Ллойдз вести дела. Комплот эксклюзивности и денег означал, что до недавнего времени личности нескольких тысяч Имен были неизвестны широкой публике; членство в Ллойдз было знаком общественного положения, о котором скорее говорили шепотом, чем подтверждали. Но что может быть для газетчиков аппетитнее, чем тема «Сливки общества вылетают в трубу»; так что теперь Имена, которые и так на слуху, склоняются кем ни попадя: герцогиня Кентская, принц и принцесса Майкл Кентский, принцесса Александра и ее муж, сэр Ангус Огилви; майор Рональд Фергюсон, отец Герцогини Йоркской, и майор Питер Филипс, отец первого мужа принцессы Анны; Камилла Паркер-Боулз, конфидентка принца Чарльза; сорок семь членов парламента из фракции консерваторов, в том числе бывший премьер-министр Эдвард Хит, шотландский министр Иэн Ланг, министр по делам культурного наследия Питер Брук, председатель партии сэр Норман Фаулер, и генеральный атторней сэр Николас Льелл; различные пэры, такие как лорд Уэйкхэм, лидер Палаты лордов, и лорд Хайлшэм Сент-Марилебонский; одиннадцать судей и по меньшей мере пятьдесят четыре королевских адвоката; сэр Питер де ла Бильер, командующий британскими войсками во время Войны в Заливе, и Ник Мейсон из Pink Floyd; писатели Фредерик Форсайт, Мелвин Брэгг, Эдвард де Боно и Джеффри Арчер; издатель лорд Уайденфелд и жокей чемпион Джон Фрэнкам; бывшие британские теннисисты № 1 Вирджиниа Уэйд, Марк Кокс и Бастер Моттрэм; различные графы и виконты, маркизы и баронессы, лорды и леди, сквайры и сквайрессы. В числе недавно почивших членов был Роберт Максвелл [128]; среди недавно покинувших Ллойдз членов — боксер Генри Купер, гольфист Тони Джеклин, актриса Сьюзен Хэмпшир, жокей Лестер Пигготт. Джеймс Хант, бывший чемпион мира по автогонкам, у которого в юности на трассе было прозвище Аварийщик, попал в Ллойдз сразу в несколько ужасных финансовых аварий; он умер от сердечного приступа в тот момент, когда новость о том, что он состоял во многих синдикатах, где дела шли самым плачевным образом, вот - вот должна была достигнуть его.
Присутствие в списке Имен столь многих консервативных членов парламента в скором времени породило забавный сценарий политической дестабилизации. Неплатежеспособный член парламента автоматически лишается права заседать в Палате общин, и теряет свою должность через шесть месяцев. Согласно The Times, «по меньшей мере тринадцать» из сорока семи тори могут быть подвергнуты процедуре банкротства по сумме своих убытков. С парламентским большинством Джона Мэйджора, которое и так упиралось по поводу и без повода, как трудный подросток, да еще и уменьшалось на каждых дополнительных выборах, курьезная развязка такого рода выглядела возможной: та, при которой Ллойдз невольно сваливал ту самую партию, под эгидой которой Сити и сам Ллойдз переживали бурный расцвет в восьмидесятых. Но едва ли все это может оказаться более чем «сценарием» — то есть произведением о вымышленной надежде или страхе. Во-первых, члены парламента, как прочие прогоревшие Имена, могут вверить себя Комитету по затруднениям — процесс хотя и унизительный, но специально придуманный, чтобы избегать банкротства. И во-вторых, партия тори в отличие от всех прочих пользуется славой, умеющей сама за собой присматривать. Доброжелатели распускают мошны, и секретные фонды исторгают свои гинеи. Если уж мистер Норман Ламонт, прежний Канцлер казначейства, мог втихомолку получить £23 114,64, чтобы избежать неловкой ситуации, когда ему пришлось влезть в судебное разбирательство, чтобы избавиться от арендовавшей в его доме жилплощадь проститутки-садомазохистки, насколько с большей готовностью откликнулись бы щедрые благодетели, если бы речь зашла о падении Правительства.
Но кризис в Ллойдз повлек за собой некоторые неожиданные побочные последствия. У меня было ощущение, что Фернанда Херфорд, когда упомянула про прием туристов на постой, хватила через край — пока в начале августа я не наткнулся в The Times на статью о том, что фирма, называющаяся «Открой Британию», зарегистрированная в Вустере, привлекала к участию озабоченных финансовыми проблемами Имен с тем, чтобы те предлагали свои дома в качестве фешенебельных частных пансионов. (Их финансовый директор сообщил: «Нам известно об Именах, владеющих недвижимостью в Котсуолдских Холмах и в графствах вокруг Лондона. [129]Так иностранные гости получили бы возможность познакомиться с благополучными англичанами и пожить с ними бок о бок в одних из самых прекрасных домов Британии».) Рынок недвижимости и аукционные дома также получили несколько лакомых кусочков для бизнеса. Генри Купер продал три своих Пояса Лонздейла [130](каждый являющийся наградой за три успешные защиты своего звания боксера - тяжеловеса) на «Сотбиз» за £42 000. Виноторговля также извлекла прибыль благодаря Ллойдз. Стивен Брауетт, директор Fair Vintners [131], подтверждает, что неожиданно на рынок поступило определенное количество частных коллекций вин. «Никто не скажет «Я продаю, потому что я облажался, я потерял деньги». Но, с другой стороны, часто — простите за каламбур — наиболее ликвидное имущество, которым они владеют, — это их вино. Его проще спешно продать, чем произведения искусства или автомобили или уж не знаю что там еще». Так что Farr Vintners сейчас публикуют рекламу винного резерва в Financial Times. По мнению Брауетта, недавний обвал рынка портвейна частично можно отнести на счет событий, связанных с Ллойдз. Это доказывается от противного предложением портвейна урожая 1991 года, разосланным в начале августа Messrs Berry BrosRudd of St James's, самыми знатными из лондонских виноторговцев; это предложение было написано специально под сникшую клиентуру. Среди прочих причин, по которым предлагалось приобрести несколько ящиков Churchill, Dow, Warre, Graham или Quinta do Vesuvio, обнаруживалась следующая: «В качестве альтернативы приобретение портвейна 1991 года — это также и весьма недурная инвестиция на тот случай, если — боже упаси — вам понадобится в будущем продать погреб: или по причине по сю пору не замеченного трезвенничества ваших отпрысков или в силу будущих непредвиденных убытков в Ллойдз».
