На протяжении последних лет королевская семья лишилась изрядного количества своего достоинства, и виной тому были не мотоциклисты из эскорта. Последние откровения — или голословные утверждения, или грязные сплетни — о браке принца и принцессы Уэльских могут вызывать недоверие, гнев, жалость и schadenfreude [93], но о безоблачном голубом небе там говорить явно не приходится. Большинство последних отечественных коммюнике, касающихся Дома Виндзоров, были посвящены их матримониальным злоключениям. Существует одна история, апокрифическая скорее всего, про то, как некая британская матрона, оказавшаяся на спектакле с Сарой Бернар в роли Клеопатры, замечает: «Надо же, до чего все это непохоже на семейную жизнь нашей дорогой королевы». До недавних пор это замечание вполне имело право на существование и, хотя бы и в шутку, было применимо к пусть осточертевшему, навязшему в зубах, но чопорному и внешне благопристойному Дому Виндзоров. А вот теперь уж нет. В современной Британии для матери четверых детей видеть, как один из их браков распадается, — более-менее статистическая норма; два выглядят как несомненное невезение; три наводят на мысль о том, что в самой семье что-то по-настоящему неладно. Когда эта женщина по совместительству является королевой Англии, у широкой публики возникает масса дополнительных вопросов.
В том обстоятельстве, что именно принц Чарльз стал жертвой супружеских неурядиц, есть особенно горькая ирония. Британская монархия, которая на протяжении столетий без перебоев поставляла на трон мерзавцев, прелюбодеев и умалишенных и которая подвергалась осмеянию и критике, вплоть до вынесения обвинительного приговора — цареубийства 1649 года, в течение последних пятидесяти лет наслаждалась замечательно покойной и безмятежной фазой своего существования. Даже и самые оголтелые монархисты не оспаривают, что одним из факторов этого благополучия было генетическое везение. Тут рассуждают обычно следующим образом. Чрезвычайно удачно мы избавились от капризного и черт знает что могущего натворить Эдуарда VIII с его иностранкой-авантюристкой миссис Симпсон и выменяли на него солидного, увлекающегося коллекционированием почтовых марок Георга VI. Чрезвычайно удачно, что его старшей дочерью оказалась преисполненная сознания долга Елизавета, и что именно она досталась нам в качестве Королевы, а не ветреная Маргарет, которая втрескалась в разведенного, постоянно смолила пахитоску, да еще вокруг нее вечно ошивалась всякая богемная шушера. Чрезвычайно удачно, наконец, что престол собирается унаследовать Чарльз, человек положительный и ответственно подходящий к своему происхождению, а не своевольная Анна, не шаловливый Эндрю или не Эдуард, который так, похоже, на всю жизнь холостяком и останется. Да, и, кроме всего прочего, нам достался не только Чарльз, у нас есть еще Принцесса Ди, самая популярная женщина в стране. Какие такие напасти должны на нас обрушиться, чтобы хоть кто-нибудь заикнулся насчет того, чтобы прикрыть лавочку?
Главные утверждения в «Диане: Правдивой истории» Эндрю Мортона, бывшего журналиста Daily Star, а ныне человека небедного, звучат следующим образом: брак Чарльза и Ди распался на ранней стадии и в данный момент является симуляцией; Ди с тех пор находится в крайне подавленном состоянии и совершила пять «суицидальных попыток» (или по крайней мере в исступлении подавала душераздирающие сигналы SOS, в числе прочего бросившись на стеклянный прилавок-витрину и искромсав себя зазубренным краем ножа для разрезания лимона), которые Чарльз отказался принять всерьез; на протяжении долгих лет своего брака она страдала нейрогенной булимией и пользовалась услугами консультанта-психиатра; она не верит, что когда-нибудь станет Королевой, — мрачное предчувствие, подтвержденное астрологами, с которыми она советовалась; Чарльз, равнодушный и индифферентный муж, с самого начала их брака не прекращавший свою давнишнюю «дружбу» с миссис Камиллой Паркер-Боулз, несмотря на протесты и ревность своей жены; наконец, когда, после многих лет этого мучительного супружества, принцесса спросила своего мужа: «Но ты хоть когда-нибудь любил меня?» — он якобы ответил: «Нет».
Когда бы все эти откровения были кухонными пересудами злобной горничной, как это оказывалось с большинством «королевских откровений», в лучшем случае из них можно было бы состряпать сомнительный скандальчик для газет, которым надо же летом чем-то забивать свои полосы. Но мистеру Мортону позволили записать на магнитофон интервью с сестрами Дианы и ее младшим братом; он беседовал с ее бывшими соседями по квартире и друзьями из Челси; издателю этой книги было продано восемьдесят ранее неизвестных фотографий ее отца, графа Спенсера; и часть прибыли от предприятия пойдет на благотворительные нужды организации, занимающейся токсикоманами, которую патронирует сама Диана. Другими словами, это настолько похоже на «Диана: Моя История», насколько нам самим хотелось бы этого; и если сейчас принцесса обнаружила, что таблоиды вовсю перемывают ей косточки, а интерпретации многих фактов отличаются от ее собственных, значит, это та цена, которую знаменитости часто платят за то, что не берутся за перо сами.
Мортонбвская книга, отдельные главы из которой сначала печаталась в Sunday Times, вызвала восторг у одних, глубокое возмущение у других и потоки ханжеского нытья у третьих, не в последнюю очередь его же коллег журналистов. На следующий день после публикации первой главы Дональд Трелфорд, редактор конкурирующего воскресного Observer, высказался о книге Мортона следующим образом: «Лично мне все это кажется дешевкой. На дух не переношу всех этих баек про членов королевской семьи, которые не в состоянии ответить на них. Знать не хочу, правда это или ложь». Однако подобные чувства, безусловно достойные, уступили место необходимости как-то реагировать на сенсации опубликованной накануне главы. На первой полосе Sunday Times красовалась огромная цветная фотография разряженной в пух и прах, но явно пригорюнившейся Дианы, подзаголовком «"ИНДИФФЕРЕНТНЫЙ" ЧАРЛЬЗ ДОВЕЛ ДИАНУ ДО ПЯТИ ПОПЫТОК САМОУБЙСТВА». Цветная фотография в Observer была даже еще больше — мрачная Принцесса сидит за рулем своего автомобиля, под выносом «ДЕПРЕССИЯ "ДОВЕЛА ДИАНУ ДО ПЯТИ ПОПЫТОК САМОУБИЙСТВА"». Эксперты по части норм и конвенций британской системы газетных заголовков могли заметить дополнительные кавычки, отделявшие те части истории, которые предлагаются как объективно достоверные, от тех, на которые указывает сама газета; таким образом 065 т›егподтверждал депрессию, но отказывался безоглядно ставить на попытки самоубийства, тогда как Sunday Times подтверждала попытки самоубийства, не вдаваясь в то, был ли Чарльз в действительности бессердечным мужем или нет. Разумеется, рядовой читатель откидывался от первой полосы с совершенно одинаковым впечатлением о том, что произошло, и не подозревая, надо полагать, ни о какой разнице в степени правдивости истории.
Независимо оттого, задирали ли прочие газеты нос, плелись в хвосте или следили за развитием событий с высунутым языком, ни одна из них на протяжении нескольких недель не смогла, а может статься, не больно-то и стремилась опровергнуть всю эту историю; они были слишком заняты тем, что продавали газеты. Из Букингемского дворца никаких протестов также не было слышно. Так что вопрос «Правда Ли Это?» временно отошел в тень, тогда как все внимание публики сфокусировалось на проблеме «Чем Это Грозит, Если Это Правда?» и «Неужто Ублюдкам Все Позволено?». В плане конституционных норм ничего сверхъестественного эта история не предвещает. Чета может разъехаться, может развестись, принц Чарльз даже может жениться заново, и никакого конституционного кризиса не приключится. Если Генрих VIII хоть сколько-нибудь может сойти за прецедент, то жениться он может сколько его душеньке угодно; единственное неудобство состоит в том, что он не сможет вступить в новый брак в церкви, и в силу этого обстоятельства ему не удастся выполнять функции верховного владыки англиканской церкви. Гак что никаких особенных несчастий это не сулило: разве что в перспективе могло повлиять на стабильность и популярность монархии, в том случае, если нынешний правонарушитель, так и не достигнув политического совершеннолетия, откажется играть главную роль в спектакле.
