И последнее, что стоит сказать о шутке мистера Мэйджора, — в ней есть доля правды. Сейчас мы вошли в финальную, изнурительную стадию в преддверии всеобщих выборов, когда соперничающие партии больше всего стараются избегать ошибок, когда имидж становится важнее, чем политика, и когда разрыв между лейбористами и консерваторами в смысле программ и обещаний постепенно сокращается. Отсюда и обвинение в краже костюма. Потому как в этом году мы увидим Битву «людей в сером». Давно прошли времена противостояния хлыщей, щеголяющих в твидовых пиджаках, и голошмыг в матерчатых кепках; сейчас куда ни глянь — всюду лежбище котиков, серое на сером. Две партии наступают друг другу на ноги, как неуклюжие курсанты на параде, у каждого глаза навыкате, мол, это он на меня налезает, а я тут ни при чем. Ориентировочная цель для каждой из них на будущих выборах — представить себя как эффективного, дальновидного организатора рыночной экономики, который, кроме того, проявляет соответствующую степень социальной озабоченности. Тори знают, что их десятилетний натиск под знаменами тэтчеритской идеологии неизбежно должен подойти к концу — пора откопать на чердаке старую пронафталиненную униформу прагматизма и заодно присмотреть, чтобы не слишком много больниц закрылось в ближайшие месяцы. Лейбористская партия, проигравшая выборы три раза подряд и ставшая свидетельницей так называемого крушения социалистического восточного блока, либо (зависит от вашей точки зрения) вышвырнула большинство своих давних принципов на помойку, либо в конце концов приспособилась к реалиям сегодняшнего мира. К примеру, именно в тот момент, когда Горбачев отвел от этого самого мира ядерную угрозу и сделал первые шаги на пути к серьезному разоружению, Британская лейбористская партия отказалась от своей установки на неприменение атомного оружия и объявила, что любит бомбу — ну или, во всяком случае, немножко любит ее, разумеется, намного меньше, чем тори, но в любом случае неправильно было бы садиться за стол переговоров голышом, при том что лейбористы, само собой, были бы более ответственными, более рачительными бомбопользователями, чем консерваторы, в том случае, если события будут разворачиваться неблагоприятным образом… И все потому, что после каждых следующих выборов становилось до боли понятно, что британский избиратель не испытывает особенного восторга от идеи уменьшения потенциала вооружений. Похожим образом обходительная и дружелюбная увлеченность Европой, которую демонстрирует сейчас лейбористская партия, комическим образом идет вразрез с теми вспышками гнева и стремлением к изоляции, которые сопровождали ее деятельность на протяжении многих лет. Ну так Европа — это место, где сейчас сходятся дорого себя ценящие люди в костюмах. У них там в Европе серый — цвет власти.
В Британии нет фиксированных дат выборов — только пятилетний срок, в течение которого правительство должно взглянуть в глаза народу. Так что если вас выбрали незначительным большинством, вы можете не мешкая ринуться обратно к избирателям, надеясь на более щедрое и существенное одобрение, а если дела идут ни шатко ни валко, можете оттягивать процедуру голосования до последнего возможного момента. Эта гибкость дает правительству тактическое преимущество; партии не приурочивают свои усилия к известному месяцу, зато обе стороны могут как следует поломаться касательно того, на когда назначить дату. Это представление часто напоминает школьную драку на перемене, когда оба противника пританцовывают друг вокруг друга, стараясь выглядеть покруче, и один из них орет: «Давай, я готов, сейчас мы посмотрим, чего ты стоишь, трус несчастный!» — тогда как второй занимает более благородную позицию и игнорирует издевки, словно заявляя: «Посмотрим, когда начнется настоящий бой». Ритуальные танцы такого рода регулярно устраиваются во время партийных конференций. Этой осенью из надежных источников стало известно, что премьер - министр наверняка — ну ладно, почти наверняка — распустит парламент и назначит новые выборы до конца текущего года, да уж, разумеется, он так и сделает, и почти наверняка в ноябре — если только, конечно, не передумает.
Все эти разговоры про «распустит не распустит» вспыхнули с удвоенной силой, когда в конце сентября появились новые рекламные ролики обеих партий. Да, Мэйджор против Нила Киннока — главная схватка ближайших месяцев, но не следует пренебрегать и недурственным мордобоем, заявленным в той же афише, только шрифтом помельче: речь о Хью-«Колесницы огня»-Хадсоне, постановщике рекламной телепродукции для лейбористов, и Джоне-«Полуночный ковбое-Шлезингере, импортированном с целью укрепления позиций консерваторов. При том, что отечественная киноиндустрия, которой в течение последнего десятилетия правительство предписало продолжать ездить на своем инвалидном кресле, стоит одной ногой в могиле, зрителю это будет интересно не только политическом, но и в кинематографическом смысле. Если это и не вполне бой на равных — Шлезингера наняли в пожарном порядке, скорее как профессионала, способного спасти ситуацию в последнюю секунду, тогда как Хадсон был задействован с самого начала, — то по крайней мере можно было надеяться на то, что качество продукции будет немножко выше среднего. Нельзя сказать, что первый раунд этого рекламного поединка отпечатывается в памяти на всю оставшуюся жизнь. В шлезингеровском фильме есть рассветы и закаты, грудной ребенок и Двадцать первый Фортепианный концерт Моцарта: Британия при тори, заключаем мы, была мирной и пасторальной, полной сил, но одновременно в этой картине присутствовали некоторым образом и элегические нотки. Ответный лейбористский выпад Хадсона оказался неуклюжей агиткой, в которой пара деятельных родителей (мистер и миссис Избиратель) отправляются в школу, чтобы потребовать отчет о своем мальчике (Консервативной партии) у учителя (Господа Бога, надо думать), — и получают ответ, слишком, увы, предсказуемый: «А тори-то по успеваемости плетутся в хвосте класса» и «По правде сказать, пирожных им не полагается».
В рекламе консерваторов премьер-министр появляется в коротком аудиофрагменте, чтобы сказать о «нации, которая чувствует себя в своей тарелке». Понятное дело, такого рода гипнотическое самоуспокоение — традиционная политика тори: в 1957 году премьер-министр Макмиллан, эхом отразив — а возможно, украв — слоган Демократической партии 1952 года, уверил избирателей, что «у большинства наших людей никогда еще дела не шли так хорошо». Тэтчеровская эпоха во многих отношениях была аномальной, поскольку консерватору сложно переварить идею о том, что британский образ жизни нуждается в хорошей взбучке; предпочтение отдается старомодному имиджу нации как спящего льва с ударением на слове «спящий». Восемнадцать месяцев (время с момента отставки миссис Тэтчер до крайней из возможных даты выборов) — не слишком большой срок для Джона Мэйджора, чтобы избавиться от этого нового, исторически не укорененного имиджа Тори как радикальной партии реформ; и избавление от этого имиджа было в значительной степени связано с избавлением от миссис Тэтчер — но при этом одновременно нужно было убеждать ее держать язык за зубами.
Однако миссис Тэтчер никогда не отличалась по части умения держать язык за зубами — более того, потоки брани в адрес профсоюзных деятелей, безработных, иностранцев и прочих подонков были неотъемлемой частью тех чар, которые она насылала на британскую общественность. После своей отставки с поста премьер-министра ей нужно было заняться обдумыванием своих мемуаров — впрочем, пока речь шла не о написании, а о продаже. Тогда же был основан Тэтчеровский фонд — нечто вроде международного исследовательского центра, официально зарегистрированные цели которого при перечислении вызывают нарколептический эффект в силу своей неопределенной всеобщности, зато безупречно резюмируются самой хозяйкой: задача фонда, сказала она, «увековечить все то, во что я верю». Старт проекта был омрачен отказом Комиссии по делам благотворительности предоставить фонду статус необлагаемой налогом организации на том основании, что распространение благой вести от миссис Тэтчер при любых послаблениях в правилах не может быть признано филантропической деятельностью; фонд в настоящее время зарегистрирован — непатриотически — в Швейцарии, где журналистам гораздо труднее выяснить, какие иностранные миллионеры ужинают девушку. Для начала требовалось собирать Ј 12 миллионов в год, так что значительную часть прошлого года миссис Тэтчер колесила по миру, встречаясь с толстосумами: говорят, недавно султан Брунея пообещал 5 миллионов долларов. Эти вояжи, естественно, включают в себя и такие милые пустяки, как подношения почетных степеней. Одну она получила в ноябре от Университета Кувейта (тогда как несколько лет назад ей отказали в этом в Оксфорде: уникальное пренебрежение к премьер-министру). В своей официальной благодарственной речи она раскрыла имя того, ранее находившегося вне подозрений благодетеля, у которого она позаимствовала свое мировоззрение. «Перелистывая Тенниссона — мне это иногда свойственно в предрассветные часы — и взыскуя вдохновения», она обнаружила строчки, которые стали квинтэссенцией и предвестием философии Тэтчер: «А чудо в том, что ты есть ты и у тебя есть сила управлять и животом своим, и миром».
