Она пожала плечами:

– Все зависит. Этих сложнее вычислить, но я, как профи, тренирующийся каждый день, имею перед ними преимущество. В целом их проще перехитрить, – блеск ее глаз поведал мне, с какой радостью она проверит этих ребят на сообразительность.

– И… что происходит сейчас?

– Тут есть магазин под открытым небом. Он работает каждую субботу. Информатор Рио говорит, что это отличное место для больших сделок, особенно ближе к Рождеству. Сюда приходят из ближайших городков и ферм продать урожай и другие товары. Ходит слух, что Кавалло пришлет одного из своих, чтобы закупить недостающее, то, что он не может достать в тех маленьких магазинчиках, где скрывается. "Where is he hiding."

Ее взгляд опять был очень далеко:

– Я не знаю где. Пока. Но, если эти идиоты попробуют объявиться, я прослежу за ними до самой берлоги, – холодная улыбка, искривившая ее губы, пронзила меня до самых костей.

Не в силах совладать с собой, я протянула руку и погладила ее лицо кончиками пальцев, пытаясь вернуть из поглотившего ее мрака. Спустя долгую паузу, она все-таки вернулась и с огорчением посмотрела на меня:

– Извини.

– Не извиняйся, – улыбнувшись, ответила я и заключила ее лицо в свои ладони. Затем улыбка переросла в наглую ухмылку: «Итак, а что, пока ты опять спасаешь человечество, будут делать оставшиеся смертные?»

Она мягко улыбнулась, взяла меня за руки и поднесла их к своим губам, целуя ладони:

– Помогать мне.

У меня отвалилась челюсть:

– Прошу прощения. Не могла бы ты повторить?

Она опять рассмеялась:

– Ты слышала меня.

– Ну, да, я слышала, но…

Ее лицо посерьезнело:

– Ангел, одно дело – пробраться в охраняемый лагерь и прикончить кого-нибудь. Другое – пробраться в тот же лагерь и добыть кого-нибудь живым. Мне понадобится твоя помощь, и я верю, что вы с девчонками поможете мне.

– Айс, ты знаешь, мы поможем. Не имеет значения в чем.

Она улыбнулась:

– Я знаю.

И это торжественное заявление было закреплено поцелуем.

Проснувшись следующим утром, я первым делом увидела солнечные лучи, пробивающиеся сквозь нейлон палатки. Надо прямо сказать, что воздух был свежим и холодным, но мне было тепло в мягком гнездышке из спального мешка и одеял. Я была одна, конечно. Но это открытие меня не взволновало, поскольку я без всяких сомнений знала, что Айс где-то поблизости. Я потянулась и зевнула, мысли о ней и любовь, разделенная этой ночью, вызвали на моих губах улыбку. Запах бекона, поджаривающегося на мексиканском огне, атаковал мои чувства и вызвал немедленное слюноотделение.

Эх, эта походная жизнь гораздо приятнее, чем описано в тех книгах, что я читала.

Я только решила перевернуться и поспать еще немного, как вход в палатку приоткрылся и внутрь, держа в руках поднос с едой и жестяной кружкой чего-то, пахнущего как кофе, нырнула Айс. Выпрямившись почти во весь рост (у нас была замечательно высокая палатка), с улыбкой взглянула на меня. В своих мягких потертых джинсах, черной футболке в рубчик, и распахнутой фланелевой рубахе, накинутой на стройное мускулистое тело, она выглядела просто волшебно. Черные волосы были распущены и покрывали широкие плечи, на лице отражались солнечные блики, складывающиеся в ореол бессмертия. Я просто не смогла сдержать слез.

Разумеется, я не хотела встречать ее слезами. Ее красота всегда лишала меня возможности дышать, и я с легкостью могла бы прожить конкретно с этим недостатком до конца моей жизни. Удивившись такой встрече, Айс изумленно подняла бровь, затем изящно опустилась на пол рядом со мной. Она села, скрестив ноги, осторожно поставив поднос и чашку себе на колени.

– Извини, – наконец-то смогла я сказать, краснея под ее сострадательным взглядом, – мм… это все мне?

– Определенно, – ответила она, кивая, – если ты голодна.

– Могла бы поесть, – призналась я, выкарабкиваясь из уютного гнездышка и принимая сидячее положение. Холодный воздух, царящий снаружи, вызвал дрожь по всему телу, – Брр.

Айс поставила тарелку и чашку на землю, затем стянула свою рубашку и надела ее на меня, помогла просунуть руки в рукава и ловко застегнула пуговицы на груди и животе. Я вытянула руки и не смогла сдержать смеха – с кончиков пальцев свисало еще целых четыре дюйма неиспользованной материи. Покачав головой, Айс помогла мне закатать рукава и, наконец-то, высвободить руки. Затем подала принесенный завтрак.

– О, это здорово, – промычала я, с полным ртом, набитым яйцами с беконом, и запивая все это горячим бодрящим кофе, – напомни мне поблагодарить повара.

– Если ты не убьешь ее сначала, – ответила она, озорно сверкая глазами.

– Это сделала Ниа? – не веря, спросила я. За все время, что я ее знала, я никогда не видела ее даже рядом с кухней, не говоря уж о том, чтобы внутри.

– Ага, она замечательно управляется с готовкой.

Вау, – это все, что я смогла ответить.

После того, как я расправилась с едой, Айс покинула меня, забрав грязную посуду. Предоставленная самой себе, я поднялась и быстро оделась. Причем, скорость одевания была обусловлена исключительно холодным воздухом. Напялив на волосы отвратительный парик и придав ему наиболее приличное положение, я откинула полог палатки и вышла наружу, навстречу утреннему воздуху, косясь на падающие на наш лагерь яркие лучи солнца.

Мои друзья, словно усердные пчелки, вылизывающие свой улей, были заняты делом. Подойдя к Айс, укладывающей вещи в грузовик, я не могла не заметить Пони и Криттер, совместно разбирающих палатку. Они смеялись и хихикали, словно две подружки-школьницы. Их лица и глаза говорили о многом. Как будто…

– Этой ночью они спали в одной палатке? – спросила я свою подругу, подавая ей наши спальные мешки и одеяла.

Бросив взгляд через плечо, Айс усмехнулась:

– И не только, как показывает это утро.

– Но… как…?

Айс пожала плечами:

– Рио надоели стоны Пони, и она поменялась.

– А что Ниа? – посмотрев назад на лагерь, я увидела Рио и Ниа. Они, мило беседуя, разбрасывали остатки погасшего костра.

– Рио сказала, что Ниа замечательно нежная… особа.

– Удивительно, – я почесала затылок, – думаю, близок конец света, – только, чтобы убедиться, я еще раз посмотрела назад и увидела нечто, что не заметила раньше. Ниа смотрела в мою сторону, немного правее. Выражение ее лица придавало новый смысл слову «мечтать». Когда наши взгляды встретились, она быстро опустила глаза, на ее юных чертах явно проступил стыд. – Уххх.

– Что? – обернувшись, спросила Айс. Затем посмотрела на меня. Ее брови рисовали на ее лбу два знака вопроса.

– Еще одна влюбилась в тебя, – ответила я в своей лучшей «несчастной» манере.

Она фыркнула и, округлив глаза, вернулась обратно к своему занятию:

– Ангел, тебе это приснилось.

– О, я так не думаю, моя прекрасная любовь. Большое тебе спасибо, но я на посту и понимаю в этом толк.

– Тогда тебе это мерещится.

– Как ты хорошо знаешь, у меня отличное зрение.

Она посмотрела на Ниа, затем на меня.

– Вот увидишь, – предупредила я. Моя улыбка рассказала ей больше, чем какие-либо слова.

– Вот это да! Это место напоминает о барахолках, на которые мать имела обыкновение таскать меня, когда я была еще ребенком.

Я согласилась с Ниа, а Айс тем временем кружила по периметру рынка в поисках подходящего места для парковки. Разноцветные флаги радостно развевались на живительном ноябрьском ветре, почти в такт музыке, доносящейся из киосков, детскому смеху, бешеному лаю собак, бегающих за всеми, кто попадал в поле их зрения. Дразнящий аромат жарящегося мяса и овощей внезапно напомнил мне о днях, когда я была меньше, чем вся эта беззаботная молодежь, и по воскресеньям (после церкви, конечно), почти с ритуальной точностью, отправлялась по барахолкам и распродажам. Моя бабушка была просто завсегдатаем такого рода мероприятий. Во время еженедельных поездок на ярмарки мы рассматривали индийские платья в горошек с таким же жадным вниманием, как крестоносцы любовались полученной Чашей Грааля. И много-много дней я потратила на примерку чьих-то платьев, которые были всегда на три размера больше, чем мне надо, на вырост, так сказать; меня не оставляло чувство отчаяния, хорошо знакомое детям и загнанным животным, очень похожее на то, как если бы я находилась в кабинете зубного врача, сверлящего зубы без всякого наркоза. Коснувшись моей ноги, Айс вывела меня из состояния задумчивости, а затем открыла дверь и тихо выскользнула из машины. Дернув ручку, я присоединилась к ней и почувствовала легкий озноб от удивительно холодного воздуха, проникающего даже под мою вельветовую рубашку, туго застегнутую как раз с целью сохранить тепло. Айс посмотрела на меня поверх своих зеркальных солнечных очков: