И они были сладкими.

Следующие несколько дней пролетели почти незаметно, по крайней мере, для меня, так как я еще пребывала под воздействием неких приятных воспоминаний. После того, как Монтана решила все же оставить Рио на ранчо, хотя называться Амазонкой та больше не имела права, какая-то часть меня настойчиво требовала снять, наконец, напряжение, повисшее между мной и моей бывшей Немезидой. Но каждый раз, как я пыталась приблизиться к Рио, откуда ни возьмись тут же возникали Пони или Криттер и срочно выискивали той работенку потяжелее, чтобы не допустить нашего столкновения. Однако когда нам удавалось случайно встретиться глазами, в ее взгляде читались такие горе и отчаяние, что в сердце невольно зарождалась симпатия к этой громадине. Хотя, надо признать, раньше я никогда не испытывала ничего подобного к своим мучителям. Для себя я решила: нам обязательно нужно встретиться и поговорить. И – чем скорее, тем лучше.

Как-то утром, шагая к конюшне, я обратила внимание на группку взволнованных женщин. Я обернулась посмотреть, в чем дело, и увидела покрытый пылью пикап, притормаживающий у дороги. Как только машина остановилась, из нее буквально выпрыгнула симпатичная загорелая блондинка. Тут же, как из-под земли, появилась Девушка-ковбой и, завопив от радости, кинулась обнимать приехавшую. Надо сказать, их поцелуй был так горяч, что, по-моему, воздух прогрелся на добрых десять градусов. За моим правым плечом раздался голос Монтаны: "Чито!". Повернувшись, я вопросительно посмотрела на нее.

– Лучше не спрашивай, – ухмыльнулась она.

– О'кей, не буду.

После очень долгого, очень горячего поцелуя Амазонка со странным именем Чито (по крайней мере, я думаю, что она – Амазонка, такое имя просто не может быть настоящим, хотя… а вдруг ее родители были хиппи, или, скажем, слишком любили продукцию "Frito-Lay"? ("Frito-Lay" – американская компания из Техаса, подразделение PepsiCo, выпускающая пищевые продукты – известна своими чипсами Lay's. – прим. перев.) выпустила Девушку-ковбоя из объятий, широко улыбнулась и приветственно махнула рукой всем нам. Потом, подойдя к пикапу, Чито открыла дверцу и подала руку еще одной женщине. Она бережно придерживала новенькую, пока та как-то слишком осторожно пыталась выйти из машины. У всех, кто наблюдал за этим, перехватило дыхание, когда незнакомка повернулась, тряхнув каштановыми волосами, и застенчиво улыбнулась. Мой судорожный вздох присоединился к общему хору, стоило мне увидеть, как изуродована молодая женщина. Ее темные глаза заплыли, превратившись в две щелочки на распухшем от побоев лице. Щеки, казалось, раздулись вдвое против их нормального размера, а на левой, к тому же, красовалась шишка размером с бильярдный шар. Жуткие – даже не синяки, а отметины уродливо-черного цвета покрывали скулы и шею, опускаясь все ниже и исчезая под воротником рубашки.

– Ублюдок! – прорычал кто-то позади меня и, бьюсь об заклад, с этим мнением были согласны все, кто стоял рядом.

Молодая женщина опустила глаза, ее руки, словно птицы, судорожно рванулись к горлу. Если бы ее лицо не было избито так, как будто злой дух пытался выкроить из него лоскутное одеяло, все заметили бы, как она покраснела. Кто-то из стоящих вышел вперед и приобнял незнакомку за плечи. Это осторожное прикосновение словно прорвало плотину, и женщины, сперва застывшие в гневном оцепенении, стали одна за другой подходить к несчастной, даря ей понимание и поддержку.

– Ее зовут Ниа, – тихо сказала Монтана, пока я удивленно наблюдала за происходящим. – К сожалению, она слишком частый гость в Акалане.

– Кто это сделал?

– Ее муж.

– О, нет, – вырвался у меня полушепот-полустон. В мое сознание непрошенным потоком хлынули воспоминания, которые я пыталась забыть долгие годы. Питер, нависший надо мной, его животный оскал, глаза, вылезающие из орбит, руки, сжатые в кулаки – мой замечательный муж, ждущий, чтобы наброситься, ждущий… еще секунда… вот-вот…

Я зажмурилась изо всех сил, стараясь прогнать эту картину, потом быстро открыла глаза. Женщины, среди которых была и Ниа, окружили меня.

– Ангел, ты в порядке? – раздался обеспокоенный голос Монтаны.

Я слабо улыбнулась:

– Так, вспомнилось кое-что…

Она понимающе кивнула.

– Ты сказала, она уже была здесь?

– Да, много раз. – Теперь в ее голосе звучала печаль.

– Из-за мужа?

– Да.

– Но почему она остается… – я оборвала фразу. Господи, Ангел, да ты сама миллион раз задавала себе тот же вопрос и не находила ответа. Может, она не видела выхода из ловушки, в которую попала… Или ей некуда идти… Или она искренне считала, что заслужила эти побои, эту ярость… А может быть, она все еще верила ему… Его обвинениям, его обещаниям исправиться, стать лучше… Просьбам дать ему "очередной" последний шанс доказать свою любовь… Вариантов слишком много. А ведь я прошла ту же школу. Я верила Питеру. И хотя теперь, при мысли о собственной глупости меня охватывал стыд, тогда это казалось единственной возможностью выжить. Да, конечно, сегодняшний Ангел уже никогда не примет лжи, не сожмется в комочек перед чьей бы то ни было жестокостью, но та, которой я была раньше, вряд ли имела хоть какой-то выбор. Но, к сожалению, свои ошибки мы можем оценить много позже того, как они уже совершены.

Стараясь дать понять, что я не одна, Монтана дотронулась до моего плеча и отошла, оставив меня наедине с моими мыслями.

День промелькнул быстро. Когда я уже собиралась спать, в дверь легонько постучали.

– Входите.

Дверь медленно открылась. На пороге показалась Ниа. Посмотрев на меня, она смущенно застыла:

– Ой, прости. Ты собиралась спать. Я не вовремя…

– Нет-нет, все нормально, – быстро ответила я. – Пожалуйста, заходи.

– Ты уверена?

Мое сердце сжалось от того, какая радость прозвучала в ее голосе, и я постаралась улыбнуться как можно теплее:

– Да, конечно, заходи. – Вытащив руку из-под одеяла, я похлопала по кровати. – Садись поудобней.

– Я… понимаешь… только попросить зубную пасту. У меня нет… В комнате горел свет…

– Бери. – Я показала на туалетный столик.

Как маленький испуганный щенок, который в любой момент ждет пинка под ребра, она вошла, взяла пасту, испытующе посмотрела на меня и осторожно присела на краешек кровати.

– Познакомимся? Я – Ангел.

Я дружелюбно улыбнулась, потом медленно-медленно протянула руку, следя за ее реакцией. Она замерла на мгновение, словно решая что-то, вытерла ладошку о штанину и робко подала мне. Я легонько сжала ее пальцы и вдруг остановилась. Не знаю, кто из богов помог мне не задохнуться от ужаса. Эта женщина была моложе меня года на два как минимум, но ее рука… ее рука словно принадлежала восьмидесятилетнему человеку, чьи суставы скрутил жестокий артрит. Стоило ли спрашивать? Я прекрасно понимала, что болезнь тут не при чем. Скорее всего, однажды пальцы Ниа кто-то сломал. И если мое предположение верно, и этот кто-то – ее собственный муж, то, боюсь, у нее даже не было возможности обратиться в больницу. Сросшиеся кое-как суставы ненормально раздулись, и рука Ниа теперь больше походила на скрюченную птичью лапку.

Заметив мой взгляд, молодая женщина нерешительно улыбнулась. Она отдернула руку, словно сомневаясь, может ли она еще рассчитывать на мое теплое отношение.

– Я… я попала рукой в…

– Не надо, – прошептала я, с трудом сдерживая слезы. – Пожалуйста, не надо.

– Что не надо? – спросила Ниа, делая вид, что не понимает меня.

– Не лги. Не здесь и не мне, если можно.

– Но я…

– Прошу тебя!

Она опустила голову.

– Наверное, мне пора…

– Ты действительно хочешь уйти?

С минуту Ниа молча смотрела на меня, а потом тихо произнесла: "Если честно, то – нет".

– Тогда останься.