– Может и нет, – ответила я, глядя вниз.

– И что с ней случилось?

– Не знаю. Наверное, она все еще в Канаде. Сомневаюсь, что у нее были причины уезжать. Особенно сейчас, – Я закрыла глаза, ужас той ночи накатил на меня, застав врасплох.

Корина подошла ко мне сразу же, как уехала последняя полицейская машина. Я помню, как кричала на пределе своих легких, а она пыталась меня обнять, сжимая так крепко, что я чуть не задохнулась.

Я помню, как отчаянно пыталась освободиться, а она держала меня с такой силой, которую я не ожидала от нее, не давая мне ускользнуть. Наверное, зная, что бы я сделала, если бы мне удалось вырваться.

Спустя какое-то время – секунду, день, век – она ослабила объятия, и я отшатнулась от нее. Я повернулась, а там стояла она.

Та, что предала меня.

Та, что вырвала мое сердце и держала его, кровоточащее, в своих руках.

Та, которая проделала зияющую рану в моей душе.

И потом я просто… погрузилась в темноту, только так я могу это описать.

Я не приходила в себя еще долгое время.

Корина опять держала меня. А Руби не было нигде видно.

Моя правая рука болела. Я посмотрела на нее – она была красная, вспухшая, порезанная, кровоточащая. Я знала, что избила ее. И часть меня радовалась этому.

Прочитав мои мысли, как обычно, Корина покачала головой, потом повернула мою голову в сторону стены рядом с передними окнами. Стены, в которой зияла дыра. Высотой с голову человека. С голову Руби.

– Ты ничего ей не сделала, Ангел. Ты хотела, я знаю. Но ты не сделала этого.

И это все, что было между нами сказано об этом.

И хотя я больше не видела Руби, до сих пор в дождь моя рука ноет, напоминая мне о ночи, когда я потеряла свою душу, и о женщине, которая, хоть и не желая того, отобрала ее у меня.

Я уже не помню, как оказалась в сильных руках Монтаны, рыдая так бурно, как будто вся моя жизнь зависела от этого потока слез. Немного поборовшись с собой, я сдалась и позволила литься слезам так, как им хотелось. И лились они прямо на накрахмаленную рубашку Монтаны. Правда, она и не возражала.

Я еще ни с кем не говорила о событиях той ночи. Корина и я проявляли незаурядную находчивость, искусно избегая любое упоминание об этом кошмаре. А с кем еще мне было обсуждать это? Донита, вероятно, знала всю историю – хотя, думаю, сильно укороченную версию, учитывая, что ее источником была Айс. Еще один человек, с кем я была в последнее время, это Рио, но, честно говоря, я бы скорее взялась за высоковольтные провода, чем рыдала на ее плече. С Монтаной, однако, мне было надежно. По крайней мере, я так полагала, так как мое тело говорило мне то, о чем мой разум еще не догадывался.

Она среагировала моментально, просто держа меня в объятиях и гладя по голове, пока я не выплакала все слезы. Я была опустошена, но это было именно то опустошение, которого я бессознательно так желала все эти три месяца.

Прошло немного времени, я перестала всхлипывать и отодвинулась от нее, неловко улыбаясь и вытирая невысохшие еще слезы.

– Прости, я замочила всю твою рубашку.

Она тепло улыбнулась:

– Ерунда. Тебе давно надо было выплакаться, не думаешь?

– Да, наверное, ты права, – Я судорожно вздохнула, а потом выдохнула, удивленная той легкостью, которую я ощущала внутри, как будто гноящаяся рана наконец-то затянулась, и яд вышел из моего тела. – Спасибо.

Она пожала плечами:

– Для этого и нужны друзья, не так ли?

Я кивнула:

– Да. Спасибо. Друг.

– На здоровье. Друг, – ухмыльнувшись, она потянулась, – Ну как, полегчало?

– Ты даже себе не представляешь, насколько!

– Отлично. Ну что, может мне оставить тебя, чтобы ты осмотрелась? Поброди, посмотри по сторонам, прочувствуй это место. В конце концов, на некоторое время оно будет твоим домом.

На этот раз я уже улыбнулась:

– С удовольствием!

– Вот и хорошо. Ужин через 4 часа. Ты услышишь колокол, когда он будет готов, – Встав с дивана, она проводила меня до одной из дверей и вывела наружу, – Развлекайся.

– Спасибо. Всенепременно.

Пока я изучала окрестности, суя свой нос в каждую щель, что обычно приводило к небольшим неприятностям, полдень быстро перешел в вечер.

Планомерно продвигаясь вперед, я в итоге оказалась у конюшни с загоном. Какое-то время я понаблюдала за группой женщин, трудолюбиво убирающих грязь, меняющих пищу и воду, делающих все, что нужно, чтобы подготовить конюшни к возвращению лошадей.

Затем перешла к загону, забравшись на старые покрышки, которые представляли собой ограду, и уместилась на одной из них, наблюдая, как несколько женщин управляли лошадьми. Мой интерес вызвала молодая, гибкая блондинка, которая усмиряла красивую каштановую кобылу рядом с тремя бочками, установленными в загоне. Лошадь и всадник перемещались с отличной грацией, плавно, подобно воде огибая каждую бочку. Их пируэты поддерживались одобрительными выкриками женщин. Еще одна женщина сидевшая на корточках, победоносно вскинула вверх руку, сжатую в кулак. В кулаке прочно расположился секундомер.

Когда молодая женщина соскользнула с лошади и ее ботинки, ударившись о землю, выдали облако пыли, в воздух взметнулись множество шляп. Толпа немедленно поглотила наездницу, а ее лошадь была уведена парой надежных рук.

Спустя несколько секунд толпа разделилась, и молодая женщина в пыльной одежде, проходя сквозь массы, непринужденным жестом водрузила шляпу обратно на голове. Проходя мимо, она остановила упорный взгляд на ограждении и, наклонив голову, посмотрела на меня, улыбнулась.

– Эй, там! – произнесла она музыкальным голосом, показавшимся мне смутно знакомым, но, я так и не смогла вспомнить его.

– Привет. Это было классно.

Ее бледное лицо слегка окрасилось смущенным румянцем, девушка пожала плечами и засунула руки в карман джинсов:

– Думаю, это было не очень плохо. Но, я должна еще поработать, чтобы иметь шанс на Баккей Родео.

– На мой взгляд, вы выглядели чертовски хорошо. Хотя, думаю, я не лучший эксперт в этой области.

Она снова покраснела, потом рассмеялась: "Не знаю, как обстоят дела с галопированием вокруг бочек, но кое в чем вы действительно специалист".

Я почти почувствовала, как сузились мои глаза.

– Простите?

– Вы меня не помните, не так ли?

Я поморщилась:

– Нет, я не помню. Извините.

– Не извиняйтесь. Пожалуйста. Я и не думала, что Вы запомните меня. Я очень сильно изменилась с нашей последней встречи, хотя она и была не очень давно.

Я наклонилась к ней:

– Отлично. Итак, Вы поймали меня на крючок. Хотите, чтобы я слегка потрепыхалась или сразу проглотите?

– Извините, – ее улыбка снова красно-белой, – Меня зовут Эрика. И вы однажды спасли мне жизнь.

– В Болоте?

– Ага. Мышь и ее приятельницы хотели съесть меня на десерт, но тут появились Вы и испортили им праздник, – она тряхнула головой, ее длинные волосы янтарными волнами развевались за ней. Вы были изумительны. Я никогда до этого не видела, чтобы женщина так дралась. Это было невероятно.

Теперь была моя очередь покраснеть и посмотреть вниз на свои руки, благоговение в ее голосе, признаюсь честно, слегка наполнило меня гордостью. Я смутно помнила этот инцидент, как и большую часть своей жизни в Болоте. Так много было подобных случаев, что они слились в памяти в одни длинный непрекращающийся конфликт.

И гордилась я не своими бойцовскими талантами, а тем фактом, что смогла прийти на помощь. Было приятно чувствовать себя человеком, к которому могут обратиться за помощью. Особенно сейчас, когда единственное, что я могу – полагаться на помощь и поддержку других.

– Я не хотела смутить Вас, – мягко сказала она, нежно положа руку в перчатке на мое бедро.

– Вы и не сделали этого. Просто… – я вздохнула, – Это уже не важно. Я рада, что смогла Вам помочь.