И после этого застыла в задумчивости, не зная, что же делать дальше.

– Как думаешь, они сочтут за невежливость, если мы просто выйдем и представим себя? – спросила я Корину, продолжая наблюдать за Рио и ее поклонницами.

– Не думаю, что это необходимо, Ангел.

И в этот момент я заметила женщину, выходящую из дома. Она была одета в вылинявшие джинсы, белую футболку и черную кожаную жилетку, а ее лицо было наполовину скрыто белой ковбойской шляпой, из-под которой струились длинные, черные волосы.

Глаза слезились от яркого солнца, и я прикрыла их рукой, чтобы получше разглядеть женщину. Чем ближе она подходила к нам, тем более знакомой мне казалась.

– Добро пожаловать в Акалан, Ангел.

Именно ее голос окончательно развеял все сомнения. И даже не уважительное касание шляпы, и даже не ее улыбка, благодаря которой ее черты стали еще более родными.

– Монтана? – ошеломленно спросила я, не в силах поверить. – Это и вправду ты?

– Во плоти, – пошутила она. – Приятно видеть тебя снова. А ты изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз.

У меня навернулись слезы, и я обняла ее крепко-крепко, радуясь тому, что она не избегает объятий. На радостях я забыла, что она, как и Айс, очень сдержанна, и объятия могут причинить ей неудобство.

– Боже, как я рада тебя видеть! – воскликнула я, наконец отодвинувшись от нее и вытерев слезы тыльной стороной руки. – Почему ты здесь?

При ее смехе, я зарделась, запоздало поняв, как именно прозвучал мой вопрос.

– Я хотела сказать… Я думала, что ты в Монтане?

– Да, я была там три недели назад, – подтвердила она, тепло обнимая Корину.

– А что случилось три недели назад?

– Я получила звонок от адвоката, в котором мне живописали все прелести проведения зимы под теплым солнцем Аризоны.

– Донита?

– И никто иной. И так как альтернативой этому была та же самая зима, но по уши в снегу, я решила согласиться с ее мудрым предложением, и вот я здесь.

– Ты приехала сюда ради меня, правда? – спросила я, чувствуя как еще один кусочек мозаики встал на свое место.

– Не буду отрицать, что это было одним из решающих факторов.

– Но твой дом…

Улыбнувшись, она подняла руку:

– Акалан такой же мой дом, как и ранчо в Монтане, Ангел. И даже такой же, как и ранчо на холмах западной Пенсильваниии. Где я нахожусь в какой-нибудь момент времени, не имеет значения. А вот то, что я смогу сделать и кому могу помочь – это имеет значение.

– Но…

Ее улыбка стала еще шире:

– Оглянись вокруг, Ангел. Что ты видишь?

Уступив ее просьбе, я оглянулась вокруг, потом снова посмотрела на нее с приподнятыми от немого вопроса бровями, не совсем понимая, куда она клонит.

– Нет ответа? Тогда я скажу тебе, что я вижу.

Заворожено я смотрела, как она внимательно осматривает окрестности, ничего не пропуская.

– Там, где кто-то может увидеть сухую, безжизненную пустыню и…да, красивых женщин…

– Красивых обнаженных женщин. – Поправила со стороны Корина.

– Замечание принято, – усмехнулась Монтана, – Я вижу надежду, Ангел. Вот так вот просто.

– Надежду на что? – спросила я, искренне недоумевая. Хотя я очень любила и уважала Монтану, я знала ее намного хуже всех тех Амазонок, с которыми дружила. Отчасти это было из-за того, что ее освободили вскоре после моего заключения, а отчасти из-за того, что она была, как я уже упоминала, достаточна скрытый по натуре человек.

– Надежду на будущее. Надежду на сообщество. Надежду на безопасность, надежность и дружбу, – Она пожала широкими плечами. – Надежда так же индивидуальна, как и женщина, которая ее хранит.

Когда она вновь посмотрела на меня, в ее глазах отразилась забота и сострадание, и в то же время они горели страстью ее убеждений.

– И самое главное, Ангел, это ранчо – место, где рождается и лелеется надежда. Сюда приходят женщины с разными жизненными путями. Многие поранены и избиты, физически или эмоционально. Иногда и то, и другое. Они не то, чтобы бегут к нам, они бегут от той жизни, в которой они жили. Такие сообщества, как это, дают чувство безопасности, защиты, причастности, и помогают начать помогать женщинам, которым больше некуда идти.

– Это замечательно! – я была очень тронута ее словами.

– Да, бывает и замечательно. А бывает и жестоко, и грязно, и неблагодарно. Но эта та работа, которую я не променяю ни на одну работу в мире.

– С такими красотками вокруг, я не понимаю, зачем вообще надо это делать, – заметила Корина, откровенно разглядывая одетую в кожу парочку, идущую под ручку мимо нас. Они улыбнулись ей в ответ и помахали руками, приветствуя. – О да, мне точно понравится это место!

Монтана засмеялась. Я раньше никогда не слышала ее смеха, и сейчас меня очень очаровала его музыкальность.

– Приятно снова свидеться с тобой, Корина. Ты-то уж точно впишешься в эту компанию!

Положив руки нам на плечи, она повела нас к дому.

– Давайте вас обустроим, а потом поговорим обо всем, ладно?

– Ты можешь говорить, – сказала Корина, – А я внезапно ощутила непреодолимое желание искупаться.

– Ага, или принять холодный душ, – пошутила я.

– Дождешься у меня, ты, жалкое подобие ангела. В один прекрасный день, и это случится раньше, чем ты ожидаешь, ты достигнешь моего возраста. И поверь мне, я намерена оставаться радом с тобой так долго, чтобы увидеть, что будет, когда это произойдет.

Я рассмеялась, запрокинув голову и чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последние месяцы. Не это ли ты имела в виду, когда все это затеяла, Айс?

И я засмеялась еще сильнее, правда уже над собой.

Конечно же! Айс никогда не делала что-то без причины.

И хотя я могла бы быть в безопасности во многих других местах, именно тут я могла снова почувствовать красоту надежды.

Спасибо тебе, моя любовь.

В противоположность духоте улицы внутри было прохладно, тихо и царил полумрак. Тяжелые шторы завешивали тонированные окна, скрывая дневной свет и заглушая звуки.

Гостиная была огромна. Блестел, натертый паркетный пол, по всей комнате стояло несколько удобных, больших диванов, расположенных вокруг потрясающего телевизора, который вполне сгодился бы для кинотеатра.

Следом, огражденная небольшими перилами, находилась кухня. Ее хромированные приспособления поблескивали под мягким, рассеянным светом. Они были настолько большие, что с лихвой могли бы приготовить пищу на целый полк голодных солдат, и еще бы осталось.

Слева от кухни была столовая, в которой главенствовал по-настоящему гигантский стол. Почти касаясь блестящего, дубового края, к нему было придвинуто около дюжины стульев.

Налево и направо от гостиной расходились длинные, темные коридоры, от которых веяло прохладой. Монтана повела нас направо, и мы прошли мимо нескольких закрытых дверей. Моя комната была последней слева, а комната Корины прямо напротив. Коридор заканчивался ванной, заглянув в которую, я заметила несколько скамеек и, по крайней мере, два душа, что очень было похоже на те купальни, что в студенческих городках.

Корина сразу удалилась в вышеуказанную ванную, а я прошла в свою комнату, которая станет мне домом на время этого путешествия, с удовлетворением отметив опрятную, простую мебель и радующий глаз песочный тон обоев.

– Это прекрасно, Монтана! Спасибо тебе!

– Не за что, Ангел. Я рада, что тебе понравилось.

Она спокойно смотрела, как я положила свои пожитки у изголовья аккуратно сделанной двуспальной кровати.

– Я могу тебя оставить, чтобы ты разложила свои вещи, или мы можем пройти в гостиную и немного поболтать. Как хочешь?

– Вещи могут подождать, – улыбаясь, известила я. – Мои миллион и еще один вопрос не могут больше ждать.

Она улыбнулась в ответ.

– Разумеется. Пошли. Уверена, Корина присоединится к нам, когда будет готова.