Корина сделала маленький глоток и одобрительно улыбнулась. Я, в свою очередь, тоже сделала глоток, но этот вкус чая не смог смыть ощущения желчи в моём горле.

Довольная молчаливым одобрением Корины, Миллисент налила и себе чашечку, а затем села в кресло по другую сторону от камина. Падлс быстро вскочил на её просторные колени и начал лакать чай, повизгивая от удовольствия.

– Итак, – сказала Миллисент после того, как убрала свой чай подальше от Падлса и быстро допила его, даже не задумавшись о том, как это должно было выглядеть со стороны, – что привело вас сюда, Корина? Здесь нет, конечно, пейзажей. Или добрых людей, – последнюю фразу она сказала с заметной дрожью.

– Моя племянница, – коротко ответила Корина.

Брови Миллисент удивлённо поднялись. Мои тоже не остались на месте.

– А?

– Да. Тайлер очень любит свою семью, но, боюсь, в последнее время им стало несколько тяжело быть с ней, – она наклонилась ближе к Миллисент, как будто доверяла ей самую сокровенную и страшную тайну. – Сбежала прямо с алтаря. Мой брат убит горем. Просто убит горем.

– О, это так печально, – ответила Миллисент, сочувствующе кивая головой и посмотрев на меня так, словно у меня только что выросли клыки, как у вампира, и я собиралась её укусить. – Однако он справляется с этим горем?

– Боюсь, не очень успешно. Её мать заболела, как этого и следовало ожидать, и всё, что он может делать, это уговаривать её по утрам вставать с кровати. У них было столько надежд на этот брак. Это был бы идеальный брак. Идеальная пара, знаете ли.

– Имеются ли виды ещё на кого-нибудь?

– О нет, нет, – она обратилась ко мне и улыбнулась. – Тайлер всегда была немного упрямой. В наше время много таких детей, независимо от того, сколько любви и наставлений дают им их родители.

– Это очевидно, – добавила Миллисент с видом всемогущего Бога.

– Хорошо, если дело в этом. Она заявила – как вам это нравится? – что хочет сначала увидеть мир, прежде чем осесть где-то на одном месте и стать прилежной женой преуспевающего молодого человека. Я тоже была когда-то молодой и могла бы понять ее желания. Если бы не узнала позже, что это были за желания.

Миллисент снова посмотрела в мою сторону и её лицо приняло то самое кислое выражение, которое я просто не переваривала.

Корина улыбнулась:

– Вижу, вы уже встречались с ней.

– Разумеется не для того, чтобы поговорить,- ответила надменным тоном Миллисент. – Так, мимо проходила. Крайне примитивна и без всякого намека на благочестивость.

– Да, но у нее есть особой дар, магнетизм, который притягивает таких молоденьких девочек, как Тайлер. Даже я ненадолго поддалась на это.

– Правда?

– О да. У неё есть власть. Власть, данная демонами, но, тем не менее, всё-таки власть. И, не имея того опыта, который есть у нас с вами, бедная Тайлер была просто бессильна против такого внимания со стороны. Иногда это случается даже с лучшими из нас.

– Они их совращают в свои ряды – опять авторитетно заявила Миллисент. Она снова посмотрела на меня, внимательно оглядев меня с головы до ног. – И ваша племянница – как раз тот тип девушки, на который они так любят охотиться. Молодая. Невинная. Слегка привлекательная.

Лишь быстро сжавшая моё запястье рука Корины остановила меня от того, чтобы вырвать у этой женщины язык и швырнуть его в неё.

– Серьёзно? Я нахожу её весьма привлекательной. Она даже немного напоминает мне меня в молодости.

– О, я не хотела вас обидеть, Корина, – торопливо сказала Миллисент, не желая потерять расположения Корины, без сомнения. – Очень удивительно такое сходство в семье, насколько я могу судить. Очень удивительно. При другом освещении вас вообще можно было бы принять за сестёр.

Нет, тут определенно паслось стадо коров!

Корина улыбнулась, как будто этот комплимент был чистой правдой.

– Вы очень любезны, Миллисент, – вздохнула она. – Одна из самых печальных истин жизни – это то, что возраст изменяет внешность. Я использую все известные мне средства, чтобы отсрочить эти изменения на максимальный срок.

– И у вас это отлично получается, Корина. Просто великолепно. И я очень удивлена, что у вас нет кучи ухажёров, кружащих вокруг вас, как птицы возле фонтана. Даже в этом Богом забытом месте.

– Ну, кое-какой интерес ко мне проявляли. Но честно говоря, что-то не представляю я себе жизни рядом со стареющим работником бензозаправки

В яблочко!

– О, только не он. Он – ужасный маленький человечек. К тому же немного извращенец, уж простите меня за такие выражения. Я просто не знаю, как ещё его можно описать.

– Ничего-ничего, я не возражаю, – разумеется, это было далеко от правды. Корина не показала этого внешне, но я почувствовала маленький внезапный разряд, никому кроме меня не заметный, прошедший по её телу.

– Он плохо поступил по отношению к вам, Миллисент?

– Нет. Ну, не совсем. Но каждый раз, когда я его вижу, он словно раздевает меня глазами, – она задрожала.

Я почти проглотила свой язык, представив всё это.

Я почувствовала, как Корина тихо трясётся рядом со мной, отчаянно пытаясь сдержать приступ смеха. А он почти прорвался.

– О, это просто ужасно, моя дорогая, бедняжка, – сказала она наконец голосом, совсем не похожим на обычный её голос. Находясь в доле секунды от потери самообладания, она повернула свою голову, чтобы выглянуть в окно, пытаясь убрать широкую улыбку, сломавшую спокойные черты её лица.

На мгновение я почти возненавидела её, завидуя тому, что у неё была возможность спастись, в то время как я должна была неподвижно сидеть и играть роль маленькой потерянной девочки, которая наконец прозрела. Тут я вспомнила лицо Попа, осматривающего останки своей заправки,и это сразу отрезвило мой ум и придало мне гнева, тепло прокатившемуся по всему телу. Мои глаза просто приклеились к чашке, изучая изящное сплетение роз, чтобы не выдать мои эмоции.

Спустя порядочное времени, Корина, наконец, повернулась обратно, теперь её лицу полностью вернулось прежнее спокойствие.

– Неприятное зрелище, – заметила она, указывая на картину сожжённого кладбища старых автомобилей Попа, которое виднелось через большое окно. – Это не мешает вашему делу?

Губы Миллисент сжались в тонкую полоску, а в глазах загорелся гнев.

– Вы не знаете и половины всего. Сначала, когда я только узнала, что мне принадлежит это место, у меня появилось столько надежд. У меня много состоятельных друзей, которым очень нравятся Богом забытые места, трущобы, ну, если там есть все удобства, конечно. Я была готова кормить и предоставлять жильё людям в этом болоте долгие годы! Не говоря уже о моих друзьях в сельском клубе. Все мои мысли были направлены на это. Показывать это место людям состоятельным, помогать нуждающимся, быть хорошим соседом, – Жирные крокодильи слезы засверкали в уголках её глаз, вызвав у меня очередной приступ тошноты – И что я получила за все мои труды? Ненависть. Подозрительность. Жестокость.

Вынув носовой платок размером со скатерть, она приложила его к глазам, а всё её тело дрожало от напускной скорби.

Единственное, что я тогда хотела сделать, так это вырвать из её рук этот носовой платок и затянуть его узлом на её шее. Чай окислился и свернулся в моём желудке, и мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы убедиться, что моя шуточная угроза Корине о "крещении" комнатного растения не претворится в жизнь.

В свою очередь, Корина сидела неподвижно и тихо, как церковная мышь, с застывшей улыбкой смотря на Миллисент, играющую роль благородного филантропа, которого никто не понимает вокруг.

И она бы неплохо справилась, если бы не поглядывала все время на Корину сквозь ровный блеск в холодных, расчётливых глазах, заполненных лживыми слезами в попытке оценить, какой эффект произвело на Корину её представление.

После порядочной порции рыданий убитой горем женщины, она вытерла лицо, затем спрятала носовой платок в карман. Я готова была разрыдаться оттого, что столь прелестное оружие стало мне теперь недоступно.