Не веря тому, что они слышат, близнецы переглянулись.

— Ты хочешь сказать, что выгонишь нас? — спросил Джон.

— Именно это я имею в виду.

— А как же твое обещание заботиться о нас?

— Мне кажется, вы уже достаточно взрослые и можете позаботиться о себе сами.

Конечно, Гарри никогда бы не выгнал Патрика и Джона. Он просто хотел их посильнее напугать, чтобы те наконец отстали от Стефани. И его угроза подействовала.

Стефани проснулась среди ночи, не проспав и четырех часов. Она вспомнила вчерашний вечер, который окончился тихо и спокойно. За ужином Гарри галантно ухаживал за ней, Патрик и Джон были на удивление тихими. Стефани просто не узнавала их. За вечер произошел только один маленький инцидент, когда Патрик предложил Стефани хлеб, за что Джон ткнул его кулаком в бок. Но, посмотрев на Гарри, близнецы быстро остыли и уткнулись в свои тарелки. Стефани не понимала, что происходит. После ужина Гарри проводил ее домой и стразу же ушел.

Мысли о Гарри не оставляли Стефани. Ей никак не удавалось вновь заснуть, она лежала, глядя в потолок. Перед глазами Стефани стоял образ Гарри, такой знакомый и такой далекий. Она вспоминала их разговоры, его взгляды и улыбки. Ей было одновременно хорошо и грустно. Она мысленно еще раз вернулась к вчерашнему ужину и отметила, что мясо было приготовлено просто превосходно. Больше всего Стефани нравилось в местной кухне то, что она была очень простой и сытной. Никаких омаров и лобстеров, которых она не могла уже видеть. Гарри оказался неплохим кулинаром, хотя в его личном меню насчитывалось всего несколько блюд. Но зато он умел их отменно готовить.

Гарри оказался весьма галантным и обходительным, если, конечно, не считать синяк под глазом, хотя в этом вина не только его.

Стефани вспомнила, что накануне Гарри едва ее не поцеловал. Она представила, как это могло бы быть, как его чувственные губы впиваются в ее, а щеку колет его пробивающаяся щетина. Стефани в мыслях наслаждалась воображаемым поцелуем, который ей виделся то страстным, то робким и невинным, то молниеносным, то длящимся целую вечность.

В то же время Стефани боялась близости с Гарри. Ведь он был главой школы, и она полагала, что многие учителя осудят ее за роман с директором. Более того, даже если между ними что-то и будет, они не смогут быть вместе, потому что через несколько месяцев Стефани должна вернуться домой. А если бы они захотели, например, пожениться, семья Стефани все равно не позволила бы ей этого, а газетчики просто заклевали бы Гарри.

Она не хотела возвращаться еще и потому, что понимала: сразу же по ее возвращении начнутся споры с отцом о замужестве. Отец в очередной раз будет предлагать ей в мужья уверенных в себе и обеспеченных мужчин, которые происходят либо из аристократических семей, либо являются очень богатыми бизнесменами, для которых женитьба на дочери пэра Англии очень престижна и открывает дорогу в парламент. Их не будут интересовать ни душа Стефани, ни ее мысли и чаяния, потому что их ничто не интересует, кроме денег и престижа.

Стефани помнила о судьбе своих старших сестер, которые, будучи еще очень юными, почти девочками, повиновались воле отца и вышли за угодных ему богачей. Ни одна из них не была счастлива в браке. Стефани не хотела повторять их путь, она даже не могла представить себя стоящей возле алтаря с одним из подобранных отцом мужчин. Куда приятнее было представить себя в церкви вместе с Гарри, но Стефани не хотела думать об этом, потому что не знала, что он чувствует к ней. А мне очень важно знать, что он ко мне чувствует, подумала Стефани.

И все же фантазии о возможной свадьбе с Гарри овладели ею. Стефани представила маленькую церковь, себя, стоящую перед ней в белом платье и смотрящую вдаль в ожидании Гарри, который вот-вот должен появиться. И через мгновение верхом на коне, облаченный во фрак, показывается Гарри. Он стремительно скачет к церкви, ловко спрыгивает с коня, берет Стефани под руку и ведет к алтарю…

Но это были всего лишь фантазии. Стефани не знала, любит ли ее Гарри. А если не любит сейчас, то, возможно, полюбит позже? Ответов на эти вопросы у Стефани не было. Стефани даже не знала, любит ли она Гарри.

Что-то не о том я думаю, опомнилась Стефани. Мне скоро в школу, а у меня синяк под глазом.

И все же мысли о Гарри не оставляли ее.

Теперь она думала о том, как бы они жили, если бы все-таки поженились. Стефани хотела настоящей жизни, а не искусственной. Она давно поняла, что не любит светское общество, которое ее сестры обожали. Они старались не пропустить ни одного раута, им льстило, что о них много пишут и говорят. Стефани же нравилось здесь, среди деревьев и полей, ей претила пышная роскошь дворцов. Во дворцах тоже был простор, только другой по своей природе. Здесь правила бал стихия природы, а там — толпа народу.

Стефани готова была расплакаться от безысходности. Перед ней стояла масса вопросов, на которые не было ответов. Никогда прежде Стефани не чувствовала себя такой растерянной и одинокой.

Она представила, как скоро вернется на родину и все начнется сначала, как будто и не было тех месяцев, которые она прожила в Ирландии. Будет вечно недовольный ею отец, щебечущие пустышки-сестренки, маленький плакса-братец, ежедневные беседы о необходимости замужества — будет все, кроме Гарри.

Стефани почувствовала острую необходимость в разговоре с отцом и решила сегодня же поехать в Килкенни на почту.

Едва дождавшись окончания занятий, Стефани наскоро перекусила и поехала в город. Заказав разговор с Лондоном, Стефани прошла в кабинку и в нетерпении схватила трубку.

— Алло! — Стефани почти кричала, будучи почему-то уверенной, что связь непременно должна быть плохой.

— Стефани? — Казалось, голос отца доносится из соседней комнаты.

Стефани вздрогнула от неожиданности и удивления.

— Папа, — неуверенно проговорила она.

Стефани словно услышала себя со стороны и поняла, что срочно нужно сменить тон, иначе отец заподозрит неладное.

— Что с тобой такое?! — громогласно зазвучало в трубке. — Чем ты занимаешься в Швейцарии, что у тебя такой уставший голос? Ты что, работаешь там на рудниках? — грубовато пошутил отец.

Стефани, словно во сне, спокойно произнесла:

— Нет, папа, что ты! Дети ведут себя хорошо и не доставляют никаких хлопот.

Господи, что я говорю?! — испугалась Стефани. Надо быть осторожнее, иначе… Однако отец уже насторожился.

— Дети? Стефани, о чем ты, черт возьми, говоришь?!

— Так, не обращай внимания, — быстро сказала Стефани, — просто… Просто я сегодня слишком долго лежала на солнце. Я имела в виду детей отдыхающих — они иногда бывают слишком шумными.

— Солнечные ванны — это хорошо, — успокоившись, умиротворенно заключил отец, — тебе нужно больше отдыхать. Но сейчас твой голос звучит так, будто ты больна. Ты что, простудилась? Или, может, у тебя солнечный удар?

— Нет, папа, со мной все в порядке. Я же говорю тебе, я просто перегрелась. И я не хочу все время отдыхать. Нужно и работать.

— Ничего подобного, моя дочь не должна работать.

Стефани поняла, что, если сейчас срочно не сменит тему, отец забросает ее вопросами о здоровье. Единственной возможностью сменить тему было спросить отца о семье, ему наверняка понравится ее заинтересованность. И Стефани не преминула этим воспользоваться.

— Папа, а как все? Как маленький Луи, ему нравится школа?

В этом году Луи пошел в первый класс, и Стефани действительно было интересно, как он поживает, тем более что теперь у нее самой были ученики, которым ей хотелось понравиться.

— Все в порядке, — заверил отец. — Луи оказался первым хулиганом в классе. Так что учителям с ним приходится непросто.

Маленького Луи отдали в школу, решив, что репетиторов ему наймут лишь в том случае, если окажется, что обычного образования недостаточно. Это было весьма нехарактерно для их семьи — как правило, детям нанимали лучших педагогов страны и они получали частное образование. Однако Анна — сестра Стефани и мать Луи — решила, что ребенку не повредит общение со сверстниками.