Антония брезгливо стряхнула его. Но затем снова подняла и задумалась. Волос был дюймов одиннадцати длиной и слегка вился. Похоже, он принадлежал пожилой женщине.

Но ни одна такая женщина в Хилтопе не жила, тем более седая. У Айрис волосы почти белые, а у нее самой — рыжие. Даже у Беллы не было в волосах седины.

Конечно, этот волос мог остаться тут от прежних обитателей пансиона. Но Айрис говорила, что дом пустовал целых полгода, а перед этим в нем жила какая-то семья.

Антония почему-то чувствовала, что ее неприятная находка оставлена здесь совсем недавно. Она вспомнила слова Гасси: «Вон как вчера ночью разошлась». Айрис сказала, что он имел в виду ее. Но Айрис не кричала и не хлопала оконной рамой. Тогда кто же?

Стоя здесь в полной тишине, Антония ощутила страх. Ей показалось, будто тот несчастный голос где-то рядом и молит о помощи. Девушка лихорадочно соображала, к кому, если понадобится, может обратиться она сама.

На ум сразу пришел Дугал Конрой. Впрочем, после ее рассказа о злоключениях в Окленде, они вряд ли ей теперь поверит. Как бы в противовес своей матери с ее богатым воображением и фантазией, сам он, похоже, был слишком прозаичен. Уж если и обращаться к нему за помощью, так только с какими-нибудь неоспоримыми доводами.

Пока же у нее не было ничего, кроме телефонного звонка с предложением рассказать о смерти тети Лауры.

Как неприятно, что, стоя в таинственной комнате с неизвестно кому принадлежащим волосом в руках, она вспомнила сейчас именно тот зловещий голос в телефонной трубке.

Саймон и Айрис все еще были в столовой. К Антонии пришло вдруг неожиданное решение. Вчера Айрис уже показывала ей большую и немного старомодную кухню. Там стояла электрическая плита и стол, возле которого, казалось, всегда можно было найти Беллу. Она вечно смешивала какие-нибудь пудинги, готовила овощи или, ссутулясь, мыла посуду.

Сейчас Белла лущила горох. Увидев девушку, она подняла на нее свое изможденное лицо, и в ее глазах мелькнула тревога:

— Вам что-нибудь надо, мисс? Если вы за Гасси, я отправила его в постель.

— А что с ним?

— Да вот, свалился с камней, на которых обычно рыбачит. Хорошо еще, что он у меня здорово плавает, а то ведь и до беды недалеко. — Она поспешно добавила: — Мисс Мэтьюз отпустила его сегодня на рыбалку.

Антония догадалась, что Гасси доставляет своей матери немало головной боли.

— Нет, Белла, Гасси мне не нужен. Просто пришла к вам заглянуть. Надо же нам немного познакомиться, раз живем в одном доме.

Белла промолчала. Похоже, она не очень разговорчива и к тому же недоверчива.

— А как ваш муж? — сочувственно поинтересовалась Антония.

— Да все по-старому, мисс. Я, правда, думаю… — Неожиданно ее худое лицо просветлело. — Думаю, что скоро заберу его на поправку домой. Хоть будет больше проку. Он так устал от больниц, что, боюсь, там он совсем зачахнет.

— Что ж, наверное, так и впрямь будет лучше, — покивала Антония.

— Мисс Мэтьюз сказала, что, как только ему немножко полегчает, он сможет перебраться сюда.

Антонию тронула доброта Айрис. Она прониклась к ней большей симпатией.

— Должно быть, вы столько натерпелись, с тех пор как ваш муж болеет.

Похоже, Антонии все-таки удалось задеть женщину за живое и расположить ее к разговору.

— Вот если бы не Гасси! — вырвалось у Беллы. — Бьюсь, бьюсь с ним — никакого толку. Я бы и не поехала сюда — тут ведь так скучно, — если бы не доброта мисс Мэтьюз. Не всякая станет терпеть в своем доме этакого паршивца. Да и здешний воздух ему только на пользу. Он так переживал за отца, что даже отстал в школе. Вот если бы с ним побольше заниматься, он наверняка бы исправился. Ведь у него и в башке-то — одно только баловство и больше ничего.

Антонии стало жаль худенькую несчастную женщину, несмотря на то, что ей вдруг пришло на ум — а ведь, пожалуй, тог хитроватый взгляд Гасси явно унаследовал от матери.

— Да, здесь так одиноко. — Она осторожно приближалась к предмету разговора. — Знаете, прошлой ночью я могла поклясться, что в пустом крыле кто-то есть.

Изменилась ли Белла в лице? Мелькнула на нем тень беспокойства или Антонии все это просто показалось?

— Ну что вы, мисс! Там никого нет. Это свист крапивника, видать, так подействовал на ваши нервы. По мне, чудное тут выбрали место для пансиона: и от пляжа далеко, и все такое…

— Гасси сказал…

— Не обращайте на него внимания, мисс. Гасси соврет — не дорого возьмет. Жду не дождусь, когда отец до него доберется. Нет, это точно чайки, мисс. Да еще этот крапивник.

— Но свет, — пробормотала Антония. — Там ведь был свет.

Дрогнуло ли у Беллы лицо?

— Ну, если свет, тогда, наверное, там была мисс Мэтьюз. Все ходит, мечтает, как она отделает комнаты. Ни даже ночью из-за этого не спится. — Кухарка ненадолго умолкла, задержав свои маленькие, как будто выцветшие, глазки на Антонии. — Если только вы сами не бродили во сне, мисс.

— Да нет, — бросила Антония, — я не хожу во сне.

— Э-э, мисс! Сами вы можете этого и не знать. Ну, ладно, заболталась я тут с вами — мне обед надо ставить.

Если Айрис действительно бродила по дому, Почему же она не призналась в этом? Но ведь у Айрис нет седых волос. Итак, в ее руках была первая улика.

Возвращаясь назад через холл, Антония услышала, как зазвонил телефон в маленькой нише под лестницей. Поскольку никто не торопился взять трубку, Антонии пришлось сделать это самой.

— Алло, — беспечным голосом ответила она

— Это Хилтоп? — раздался низкий мужской голос.

Антония замерла. Тот самый голос! Его она не спутала бы ни с каким другим.

— Да, это Хилтоп, — спокойно вымолвила она, постаравшись ничем не выдать то, что у нее бешено колотится сердце, а во рту пересохло от волнения.

— Я бы хотел поговорить с мисс Мэтьюз.

Так ему нужна Айрис! Интересно, что ему от нее надо — ведь Айрис все знает о смерти тети Лауры.

Антония с грохотом положила трубку, которая как будто приклеилась к ее пальцам.

— Кто там, Тони? — услышала она голос Айрис. — Это не меня?

— Тебя.

Кто же это все-таки. Кто?

Она не смогла выйти из холла и пропустить разговор Айрис.

Просунув в птичью клетку палец, Антония позволила желтому попугайчику немного его поклевать.

Девушка услышала, как Айрис спросила: «Кто это?» Затем яростно прошептала: «Одну минуту!» Потом, как будто что-то вспомнив, она переменила тон и деловито добавила: «Я оставила план наверху. Подождите, я схожу за ним».

Антония догадалась, что теперь Айрис продолжит разговор из своей спальни. Она специально придумала предлог, чтобы поговорить без свидетелей.

Впрочем, если взять трубку здесь, внизу, то можно все услышать…

— Правда, он у меня прелесть? — раздался вдруг голос Саймона. Антония вздрогнула от неожиданности, и желтый попугайчик вспорхнул с ее пальца. Саймон тоже просунул в клетку палец и стал приманивать птичку.

— Ну, иди, иди сюда, мой красавец. — Он открыл дверцу клетки и, сунув туда руку, осторожно вытащил ее вместе с усевшимся на палец попугайчиком. Тот бочком прошелся по руке и робко остановился у Саймона на плече. Саймон вытянул мокрые губы в трубочку, его глаза сияли от счастья. — Красавчик, красавчик, — нежно ворковал он. Ему в ответ, словно призрачное эхо, послышалось картавое: «Красавчик! Красавчик!» О том, чтобы подойти к телефону, теперь не было и речи. Антония различила лишь едва доносившийся из трубки гул голосов. Она чуть не разревелась от бессильной злобы. Ключ к тайне лежал в каких-нибудь грех ярдах от нее, а она никак не могла им воспользоваться.

Даже не догадывавшийся о ее отчаянии Саймон улыбался от удовольствия. Поднеся палец с птичкой к губам, он громко причмокивал, повторяя:

— Скажи — счастливая, счастливая!

При этом Саймон искоса поглядывал на Антонию. Она вдруг подумала, что кузен имеет виду ее. Хотя это, конечно, должна быть Айрис.

— Счастливая! — не унимался он.