Квартира находится недалеко от Нью-Йоркского университета, где Чаз собирается получать степень доктора философии, и стоит недорого (две спальни с ежемесячной арендной платой в две тысячи, правда, одна из спален представляет собой альков, но это не важно).

Кстати, Шери однажды выглянула в окно гостиной и стала свидетельницей самого настоящего преступления. Это был семейный скандал. Парень из дома напротив напал на свою беременную жену и тещу. И все-таки это вам не Манхэттен, где каждый день на людей кто-то нападает.

Тут для всех все закончилось хорошо. Даже для ребенка, который появился на свет в результате преждевременных родов прямо на улице, местным полицейским пришлось помогать роженице.

Здоровяк – целых восемь фунтов и шесть унций! А его отца благополучно упекли в тюрягу РайкерсАйленд. И тем не менее добро пожаловать в Нью-Йорк, малыш Хулио!

Мне кажется, Чаз в глубине души надеется, что мы не найдем квартиру и Шери придется переехать к нему. Потому что Чаз в этом смысле очень романтичен.

А если серьезно, то это было бы весело. Мы с Люком могли бы приезжать туда и, как раньше у Люка во Франции, проводить время вчетвером. Чаз мог бы смешивать нам королевский кир, Шери – отдавать всем вокруг распоряжения, я – делать бутерброды из багетов с шоколадной пастой «Херши», а Люк – отвечать за музыку.

И такое вполне может произойти, потому что нам с Шери категорически не везет в поисках квартиры. Мы обзвонили чуть ли не тысячу арендодателей, поместивших объявления в газеты, но все квартиры либо оказывались сданы еще до того, как мы успевали их осмотреть (те, что нам подходили, конечно), либо были настолько ужасны, что никто в здравом уме в них не поселится (я видела туалет, который находился на деревянных балках над ОТКРЫТОЙ ДЫРОЙ в полу. Это была студия в районе Хеллз-Китчен(1) за двести двадцать долларов в месяц).

1) Хеллз-Китчен – буквально: адская кухня – один из самых бандитских районов. Здесь и далее примеч. пер

Но я не перестаю надеяться, что все наладится. Когда-нибудь мы найдем квартиру. А я найду работу. Я не оплошаю.

Хотелось бы верить.

Ого! Уже восемь! Надо будить Люка. Сегодня первый учебный день в Нью-Йоркском университете. Люк поступил на подготовительный курс по медицине, чтобы потом перейти на медицинский факультет и стать доктором. Вряд ли он хочет опоздать.

Какой он красивый, когда спит. Без майки. И кожа такая темная от загара на фоне кремовых египетских простыней, сотканных из длинных волокон хлопка (я прочитала ярлык). Как я могу…

О боже!

По-моему, он уже проснулся. Иначе как объяснить, что теперь он лежит на мне.

– Доброе утро, – говорит он. Он даже не открыл глаза. Его губы прижимаются к моей шее.

– Уже восемь часов, – жалобно заявляю я. Потому что вставать мне совсем не хочется. Что может быть прекрасней, чем просто валяться все утро в кровати, занимаясь любовью со своим парнем?

Особенно если это кровать под настоящим Ренуаром в квартире напротив Метрополитен-музея в НЬЮ ЙОРКЕ!

Но Люк собирается стать доктором. Когда-нибудь он будет лечить детей от рака! Я не могу позволить ему опоздать в первый же ознакомительный день. Надо думать о детях!

– Люк, – говорю я, когда его рот начинает приближаться к моему. У Люка даже по утрам не пахнет изо рта! Как ему это удается? И почему я первым делом не сбегала в ванную почистить зубы?

– Что? – спрашивает он, лениво проводя языком по моим губам. Которые я не открываю, потому что не хочу, чтобы он учуял, что происходит у меня во, рту. Это похоже на небольшую вечеринку застоявшихся ароматов цыпленка тикка масала и креветок карри из Баяуччи, которые нам принесли вчера вечером. По всей видимости, этот запах оказался абсолютно невосприимчивым к «Листерину» и «Кресту», которыми я пыталась победить его восемь часов назад.

– У тебя с утра вводное занятие, – говорю я. Вообще-то, не очень просто разговаривать с закрытым ртом, тем более когда сверху лежит соблазнительный парень весом в сто восемьдесят фунтов.

– Ты опоздаешь!

– Плевать, – говорит он и прижимает свои губы к моим. Как некстати, я не собираюсь открывать рот.

Только для слов: «А я? Мне нужно встать и искать работу и жилье. У родителей в гараже пятнадцать коробок с моими вещами, и они ждут не дождутся, когда я сообщу им адрес, куда можно все выслать. И если я в ближайшее время не решу эту проблему, мама точно устроит гаражную распродажу, и я больше никогда не увижу своих вещей».

– Было бы гораздо удобнее, – говорит Люк, ухватившись за бретельки моей винтажной сорочки, – если бы ты просто спала голой, как я.

Я не могу злиться на него за то, что он не слышит ни слова из того, что я говорю, потому что Люк с захватывающей дух скоростью начинает снимать сорочку, и в следующее же мгновение я совершенно забываю о том, что он опаздывает на вводную лекцию, забываю о поисках работы и квартиры и даже о коробках в родительском гараже.

Некоторое временя спустя он поднимает голову, смотрит на часы и с удивлением произносит:

– Похоже, я опаздываю.

Я лежу на влажных от пота простынях на середине кровати. Кажется, как будто по мне проехал каток. И мне это нравится.

– Я предупреждала, – говорю я, обращаясь в основном к девочке на картине Ренуара над моей головой.

– Эй! – говорит Люк, вставая и направляясь в ванную комнату. – У меня есть идея!

– Ты собираешься вызвать вертолет, чтобы он доставил тебя в центр? – спрашиваю я. – Потому что это единственный способ добраться до твоего университета вовремя.

– Нет, – говорит Люк. Теперь он в ванной. Я слышу, что он включил душ. – Почему бы тебе просто не переехать сюда? Тогда останется только найти работу.

Он высовывает голову из-за двери ванной комнаты и вопросительно смотрит на меня, его темные волосы после наших недавних занятий выглядят соблазнительно взлохмаченными.

– Что ты по этому поводу думаешь?

Я не могу ответить, потому что мне кажется, что сердце взорвется от счастья.

Как правильно выбрать свадебное платье»

Краткая инструкция от Лиззи Николс Существует огромное количество стилей и фасонов традиционных длинных платьев для невест.

Вот пять наиболее распространенных: бальное платье, ампир, прямое платье, платье-колокол,

«русалка».

Какой из этих фасонов подойдет именно вам? Именно этот вопрос во все времена задавали себе все невесты.

Кто является переносчиком (сплетен), тот открывает тайну; но верный человек хранит дело.

Библия. Притчи (11:13)

Неделей ранее Слава богу, что вы не собираетесь жить вместе, – говорит моя старшая сестра Роза, наблюдая за тем, как кучка пятилетних разбойниц, пронзительно крича, молотят по глиняной пиньяте (1) в форме пони, подвешенной к ветке дерева у нас за спиной.

1) Пиньята – горшок со сладостями, который подвешивается к потолку или ветке во время праздника; присутствующие стараются его разбить.

Меня это задевает, я имею в виду Розино замечание. На пятилетних детей я так не реагирую.

– Знаешь, – раздраженно говорю я, – если бы ты немного пожила с Анджело до того, как вы с ним поженились, возможно, ты бы гораздо раньше поняла, что он – не мужчина твоей мечты.

Роза поднимает на меня глаза.

– Я была беременна, – вздыхает она. – У меня просто не было выбора.

– Конечно, – соглашаюсь я и смотрю на девочку, которая кричит громче всех. Это моя племянница Маджи, чей день рождения мы в настоящий момент празднуем. – Существует такая штука, как контроль за рождаемостью.

– Видишь ли, некоторое предпочитают просто наслаждаться моментом. Когда занимаешься любовью с таким красавчиком, предохранение – последнее, о чем вспоминаешь.

Мне есть что на это ответить. Но я продолжаю наблюдать за Маджи, которой вдруг приходит в голову, что колотить палкой по горшку не так увлекательно, как бить собственного папу, и молчу.

– Господи, Лиззи, – продолжает Роза, – ты всего на пару месяцев съездила в Европу и уже решила, что знаешь все. Это не так. Особенно в том, что касается мужчин. Они никогда не покупают корову, если могут получить молоко бесплатно.