– А давайте я буду вашим гарантом.

– И потом он не забывал обо мне, – вспоминает Татьяна. – Как-то спросил, как я добираюсь из Ларнаки в Никосию. В столице, где я работала, жить было бы, конечно, удобнее, я ведь тратила на дорогу часа полтора, а автобусы ходили редко и не по расписанию. Но с жильем в столичном городе было тяжело, и стоило оно чуть ли не вдвое дороже.

– Почему же вы не купите машину? – поинтересовался хозяин.

– Денег нет, – честно ответила она.

– Так возьмите из парка фирмы.

– И сколько я буду платить за аренду?

– Нисколько.

– Только за ремонт?

– Нет, это тоже пойдет за счет фирмы.

Татьяна вспоминает об этом с большой благодарностью:

– Очень теплый народ, очень расположенный к сочувствию, помощи.

Потом вдруг Татьяна замолкает и, вздохнув, продолжает с явной неохотой:

– Во всяком случае, так было полтора десятка лет назад, когда я сюда приехала. Это искреннее добросердечие и сейчас свойственно поколению пятидесятилетних и старше. Те же, кто моложе, уже сдержанней в чувствах, прагматичней.

Она иллюстрирует это на примере детей ее первого хозяина. Нет, они тоже хорошие люди. Она не может пожаловаться. Но отношения с ними более формальные, так сказать, строго бизнес-ориентированные. Она приводит примеры, но просит их не использовать, о них не писать. Я и не пишу, держу слово.

А антрополог Спиро Спирус ни о чем таком не просил. Наоборот, предостерегал меня от идеализации:

– Да, я повторяю, что филоксения – радушие, гостеприимство, сердечность – действительно национальная черта киприотов. Однако в последние годы, с бурным развитием цивилизации, эта высокая ценность заметно снизилась. В отношениях появляется больше расчета. В иерархии престижности на первое место выходят деньги, вернее, их материальное выражение – дорогая машина, модная мебель, дом.

Почему такие перемены произошли столь стремительно? Вот как это объясняет Лоуренс Даррелл: «Что отличает Кипр от всего остального Средиземноморья? Долгое время это был сельскохозяйственный остров. Урбанизация тут пошла с места в карьер, и началась она прежде, чем обитатели острова успели понять, что им следует сохранить из своего прежнего уклада и образа жизни».

Я потом много раз слышала об изменениях, которые произошли в последние годы в характере киприотов: они стали рациональнее, прагматичнее, подозрительнее. Я, разумеется, и сама видела, что далеко не всегда и не у всех людей, с которыми довелось встречаться, доминируют лучшие национальные черты. И все-таки я их наблюдала довольно часто. Значит, они еще сохранились. И я с удовольствием концентрировала свое внимание именно на этих, лучших, на мой взгляд, свойствах характера киприота.

Родственники

«Если вы собираетесь на Кипр и хотите произвести впечатление человека, достойного уважения, позаботьтесь об этом еще дома, – советует Моорин О'Салливан. – Возьмите с собой в поездку всех возможных родных. Если же вы не успели прочитать это мое предупреждение и приехали один или вдвоем с супругой, сделайте вот что. Еще в аэропорту постарайтесь выкрасть у кого-нибудь парочку детей, хорошо бы еще и тещу в придачу. И дальше с удовольствием путешествуйте с ними по Кипру, выдавая за своих собственных. Тогда Вы, несомненно, будете восприниматься как уважаемый человек, получающий от путешествия истинное наслаждение».

«Путеводитель для сумасшедшего туриста» я прочитала еще в Москве и не очень поняла, в чем соль этой шутки. Только приехав на Кипр, я оценила, насколько она тут уместна. Отношения между родственниками ценятся очень высоко, а родственные связи пронизывают всю жизнь киприотов.

С водителем Леонидисом мы едем из Ларнаки на юг, к Лимассолу. Из первой же встречной машины выглядывает улыбающаяся физиономия. Водитель машет рукой:

– Привет! Как бабушка?

– Спасибо. Поправляется, – отвечает Леонидис, а мне объясняет:

– Мой троюродный брат, сын бабушкиной сестры. Через десять минут мы чуть не сталкиваемся с грузовиком: он приближается к нам, пересекая два параллельных ряда, невзирая на гневные гудки других машин. Из кабины высовывается здоровый мужик и вытягивает ладонь, пытаясь на ходу хлопнуть ею по ладони моего водителя. Правда, это ему не удается, и они лишь обмениваются короткими приветствиями.

– Мой дядя, – объясняет Леонидис. – Вернее, отец мужа моей племянницы, то есть… – путается он. – Ну, в общем, у меня есть родная тетя. Так? У нее есть четыре сына. Так? У одного из них есть дочка. Так? Она вышла замуж за парня. Вот это был его отец.

Ситуация повторяется еще несколько раз. Нас обгоняют или нам навстречу едут автомобили, автобусы, грузовики, мотоциклы, их водители посылают приветы Леонидису. Иногда им удается перемолвиться двумя-тремя словами, иногда ударить по рукам, иногда просто обменяться гудками. И каждый раз он самым аккуратным образом объясняет мне, кто именно был нашим встречным и кем он ему приходится. Чаще всего это родственник. Но бывает, что приятель или сосед.

Журналист Елена Христофору когда-то имела другую фамилию. Мне не удалось с нею встретиться, но я с интересом читаю ее статьи в газете «Вестник Кипра». Из ее работ я узнала, что Елена родом из-под Нижнего Новгорода. Вышла замуж за киприота. Ее впечатления ценны для меня тем, что она может наблюдать жизнь на Кипре с двух сторон – снаружи и изнутри. Вот как она описывает характерные черты этой жизни:

«Киприоты просто опутаны родственными связями, причем порой настолько дальними, что степень этого родства иногда не удается установить. Тем не менее все успехи и неудачи, радости и болезни являются достоянием широкой семейной гласности».

…Жена хозяина моего отеля Хостаса часто сидит вместе с ним в вестибюле гостиницы, смотрит телевизор. При этом она сильно щурит глаза или прикрывает их ладонью:

– Вот, убедите ее, что надо делать операцию, – жалуется мне Хостас. – Врачи говорят, что убрать катаракту – это операция пустяковая, а она не хочет, боится.

Однажды я вижу, как в том же вестибюле собирается довольно много народу.

– Что, в гостинице наплыв гостей? – спрашиваю Хосту.

– Нет, это все родственники, пришли проводить жену в больницу.

На третий день вестибюль снова заполняется теми же людьми. Они окружили хозяйку, сидят рядом, беседуют с ней и друг с другом, и так – целый вечер.

– Операция прошла удачно, – делится со мной Хостас.

– Она была долгой, сложной?

– Да нет, на все ушло не больше часа. Я в тот же день привез жену домой.

– И по этому поводу второй раз такой представительный сбор родни?

– Ну а как же? – он удивляется вопросу. – Сначала родные приехали, чтобы ее поддержать, придать ей храбрости: мол, не бойся, мы с тобой. А потом – порадоваться вместе с ней благополучному исходу. Знаете, в радости человеку важно быть среди людей не меньше, чем в горе: радость становится сильней, когда она, как эхо, отражается в душах твоих близких.

На верандах или в садиках возле домов я часто вижу такие семейные посиделки. Приходят родные из того же города или деревни, из близлежащих поселков. Очень часто отправляются такой расширенной семьей в таверну. На праздники приезжают и из далеких стран: там дети учатся или работают, но связи с родным Кипром не теряют. Они любят свой маленький остров. Отдыхают в его тиши и уюте от больших, шумных городов, окунаются в атмосферу родства, взаимной любви. Здесь, среди близких, они ищут утешения, лечат душевные раны. От родных не надо скрывать невзгоды, наоборот, ими следует широко делиться – так их легче преодолевать.

В местном еженедельнике «Европа-Кипр» я прочла такую заметку:

«По результатам одного из опросов, среди жителей Европы именно киприоты, с небольшим отрывом от жителей Дании, занимают второе место среди самых счастливых наций континента. При этом половина из них назвали себя абсолютно счастливыми людьми».