– А что такое целлюлит? – захотел узнать Эндрю.
Мне трудно себе представить, что кто-то, живя в современном мире, набитом женскими журналами, не знает, что такое целлюлит, но я все-таки объяснила:
– Понимаешь, это такие бугристые жировые отложения у женщин на бедрах.
Эндрю посмотрел на меня совершенно ошарашенный.
– Но ведь у тебя ничего такого нет, правда, зайчик? – простонал он.
Теперь я смотрела на него в крайнем удивлении. К этому моменту он видел меня голой не меньше четырехсот раз, но почему-то не заметил волнистой поверхности моих бедер.
– Нет, дорогой, конечно, у меня нет ничего подобного, – успокоила я Эндрю, благословляя в душе близоруких мужчин.
Вы ведь понимаете, что после этого я не могла не выйти за него замуж! Мы встречались уже два года, когда он загнал меня в отель за городом, вытащил обручальное кольцо, встал на одно колено, ну и так далее. Я плакала. Он плакал. Мы были очень счастливы.
Мои родители тоже обожали Эндрю. Особенно после того, как я сообщила, что, когда его сделают партнером – а это обязательно произойдет лет через пять или шесть, – я смогу убрать на чердак свою алюминиевую лестницу, переехать за город и выращивать лошадей. Или даже завести пару коз.
Что же случилось с моей головой, когда я собралась отправить все это псу под хвост, всего лишь посмотрев в глаза незнакомому парню в забитом народом помещении? Черт возьми, ведь это же прелюбодейство! В списке смертных грехов оно где-то между убийством и пожеланием осла ближнего своего, если я ничего не путаю.
Я слышала, как Эндрю хлопотал внизу, позвякивая чашками, – удивительно жизнерадостное маленькое существо. Эту его особенность я просто обожала. У Эндрю очень напряженная работа, но он ни от чего не взвивается к потолку и не падает духом. Он бывал сердитым, но я никогда не видела, чтобы он выходил из себя, как мои сослуживцы, которые орут во всю силу легких, если кто-нибудь позаимствует их степлер. Интересно, что бы сказал Эндрю, если бы узнал, что я вчера целовалась с другим мужчиной? С незнакомцем, которого подцепила на съемке. Не знаю, может быть, тогда он все-таки вышел бы из равновесия. Или сделал бы брови домиком и предложил мне еще чашку чая?
Я была ему худшей из жен. Как я могла вчера попасть в такое положение? То, что я выпила бутылку шампанского, еще не повод обжиматься с первым попавшимся парнем, который проходил мимо. Я что – студентка?
– Но он был просто потрясающий.
– Нет! Я не должна больше об этом думать.
– Когда он коснулся меня, я загорелась изнутри…
– Что ты делаешь?
– Он был естественным, как молодое, прекрасное животное.
– Почему бы тебе не заткнуться!
– Я знала, что так будет, как только увидела его.
– Хватит! Остановись! Перестань!
– И он тоже знал.
– Вспомни свои брачные обеты: быть верной и все такое.
– Надеюсь, я не показалась Нику толстой.
– Эндрю этого не заслуживает.
– Ник сказочно целуется.
– Ты должна перестать думать о нем!
– О!
– Думай об Эндрю.
– Эндрю меня так не целует.
– Я не это имела в виду.
– С Эндрю все совсем не так.
– Эндрю – твой муж.
– Я бы хотела, чтобы у Эндрю были длинные волосы.
– Длинные волосы не могут быть основой крепкого брака.
– Эндрю так внимателен в постели.
– Вулканические страсти со временем утихают.
– С Эндрю это очень похоже на «Тебе пора уже испытывать оргазм, зайчик?».
– Не надо преувеличивать!
– От Эндрю не пахнет сигаретами и шампанским.
– Ты бы убила его, если бы он курил. Ты же терпеть не можешь, когда курят.
– Эндрю не стал бы целовать меня, прижав к стене в центре Найтсбриджа, как Ник.
– У тебя было полно таких парней, как Ник. И ты каждый раз оказывалась у разбитого корыта.
– Но он такой высокий!
– Ты хоть что-то соображаешь? Ты замужем, так что возьми себя в руки, пока не свалилась с кровати и не приземлилась на свою глупую больную голову!
«Я никогда больше не буду напиваться», – поклялась я себе.
3
– Да! Да! Да! Да! Да!
Хотя дверь кабинета Элейн была плотно закрыта, ее голос разносился по всему офису.
– Да! Да! Да!
Теперь она обеими руками стучала по столу. Шлеп! Шлеп! Шлеп! Дверь открылась и выпустила на волю нашего художественного редактора Джефа. Прижимая к груди четыре пакета со слайдами, он осторожно прошел на свое место, напротив меня.
– Похоже, ей понравились фото о садоводстве? – спросила я.
– Она от них в восторге, – ответил Джеф.
Главное качество Элейн – она фанатка своего дела. И, естественно, ненормальная. Абсолютно безбашенная, но очень энергичная. Ничего – абсолютно ничего – не может доставить ей больше удовольствия, чем грязная сочная сплетня, которую можно размазать по первой полосе газеты.
Если это окажется правдой, то еще лучше.
Помню, когда я пришла устраиваться на работу, Джеф просмотрел мои снимки и спросил, что я думаю о том, чтобы работать с Элейн Льюис. Я сидела здесь вся такая деловая, в своем лучшем костюме, и тщательно выбирала выражения.
– Видите ли, я считаю, что она является примером для всех женщин этой профессии, – начала я. – Она доказала, чего можно добиться с помощью кропотливой работы, таланта и настойчивости. Я знаю, что она ежегодно добивалась увеличения тиража на три процента.
Джеф фыркнул:
– Она просто сука. Никогда не забывай об этом. Никогда с ней не расслабляйся и не позволяй ей тебя трахать.
Неожиданно дверь кабинета Элейн распахнулась, и она выскочила из него, как чертик из табакерки. Суповой набор в красном костюме от «Шанель».
– Где моя сенсация?! – завопила она. От ее голоса лопались барабанные перепонки. – Кто из вас, ленивые свиньи, сделал хоть что-то для завтрашнего номера?
Все головы склонились к экранам компьютеров. Народ талантливо имитировал поглощенность работой, дергая «мышей» и колотя по клавишам. Лишь бы избежать взгляда Элейн. Но, как гиена, по запаху находящая в саванне свою жертву, она инстинктивно учуяла слабое звено.
– Тони! – пролаяла она редактору по шоу-бизнесу, который уже три недели не мог выдавить из себя ни одной приличной статьи. – Что у тебя есть для меня?
– Я сейчас занимаюсь этим делом с наркотиками, ну насчет Райана из «БойзРУ». – Тони очень старался говорить энергично и уверенно, но его голос заметно дрожал. – В школе он курил марихуану. Я жду звонка от его соседа по комнате.
Тони даже вспотел от страха. Устаревшая импровизация. Он ждал этого звонка уже месяц. Мне было видно, что Тони молится, чтобы Элейн не подошла к его компьютеру и не увидела на экране его резюме, которое он постоянно дописывал и шлифовал.
Глаза Элейн сузились. Она выглядела раздраженной. Но, к счастью для Тони, Элейн была способна сконцентрироваться на чем-либо не дольше, чем пятилетний ребенок. Она мгновенно забыла о нем и направилась в туалет.
Я пила свой растворимый аспирин и просматривала информационную листовку о знаменитостях, чтобы знать, кто из них приезжает в Лондон. Я притащилась на работу к середине дня, изнывая от чувства вины, с заготовленным объяснением по поводу посещения гинеколога, о котором вспомнила только сегодня.
Я знала, что Джеф не поверил ни одному моему слову, но слово «мазок» пугало его до смерти, поэтому он не стал докапываться до истины.
– Ну и ну, – выдохнула я. – Натали приезжает!
– Что за Натали? – заинтересовался Джеф.
– Натали Браун. Она играет в «Не звоните нам». Этот сериал идет по четвертому каналу.
– Никто не смотрит четвертый канал, – мрачно заметил Джеф.
Будь я в норме, я бы втолковала ему, что «Не звоните нам» – одна из самых рейтинговых «мыльных опер» в Америке, а Натали Браун – настоящая телезвезда. Но вместо этого я просто сказала:
– Ты прав. Никто не смотрит четвертый канал. Но я слышала, что этот сериал скоро пойдет по национальному телевидению.