– Храни тебя Господь, дорогая, – произнес он, подходя к двери и глядя на нее сверкающими глазами. – Когда я брошу политику, то займусь кражами со взломом. Как видишь, во всей стране нет человека, который бы тише и незаметнее меня проникал в дом и уходил из него.

Она рассмеялась, хотя глаза ее были влажными от слез.

Он ушел так поспешно, что забыл портмоне, которое носил с собой. Кэтрин недовольно посмотрела на забытую вещь. Потом улыбнулась. Может быть, из-за этого он вернется быстрее, чем намеревался.

Она унесла портмоне в спальню, расположенную в задней части особняка, где Чарлз ночевал, когда Вилли был дома, и спрятала его в шкафу, подальше от чужих глаз. Слуги не найдут его там. После этого она наконец возвратилась в постель, чтобы перед началом дня немного поспать.

На следующий день Кэтрин пришла на женскую галерею и просидела там около двух часов, но Чарлз так и не появился. Она заметила в зале нескольких членов ирландской партии. Но парламент, наверное, пуст всегда, если в нем нет Чарлза. Она решила заняться другими делами. Остановив кэб, приказала отвезти ее на Хаттон-Гарден [27]и зашла в ювелирный магазин, который выбрала из-за его респектабельного, не бросающегося в глаза вида.

Ей захотелось заказать перстень-печатку для джентльмена. Внутри должно быть выгравировано краткое посвящение.

– Можно изготовить его быстро?

– Если посвящение простое, мадам, то все будет готово к завтрашнему дню, – был ответ.

– Да, оно очень простое. Только переплетенные буквы «К» и «Ч».

– О, разумеется. Как мило! – Ювелир был человек пожилой и должным образом оценил свою изысканно одетую клиентку. – Просто очаровательный подарок для вашего мужа!

– Надеюсь, ему тоже понравится, – проговорила Кэтрин, чувствуя, как приятная теплота разливается в груди. Ей нравились все эти никому не известные люди: служащие отелей, кэбмены, продавцы и многие другие, кто разделял с ней ее тайну. На счастливую пару они всегда смотрели благожелательно. А какое ей дело, если все остальные смотрят на это иначе.

Войдя в отель в Брайтоне, Кэтрин почувствовала, как кто-то легко похлопал ее по плечу. Она резко повернулась и увидела незнакомого человека. Толстый белый шарф, обмотанный вокруг шеи, почти целиком закрывал его лицо. Из-под шарфа виднелись жалкие остатки бородки. Этот человек выглядел огромным и совершенно незнакомым. Но им оказался Чарлз.

В первые секунды удивление Кэтрин было сильнее ее радости.

– Что ты с собою сделал?

– В поезде при помощи карманных ножниц я обрезал себе бороду. Правда, меня теперь совершенно невозможно узнать?

– Да ты выглядишь просто ужасно! – воскликнула она, и тут же ее разобрал неудержимый смех. – О Чарлз! Как ты узнал, что я приеду на поезде?

– Ведь ты же сказала, что приезжаешь в субботу, вот я следил за всеми прибывающими поездами, пока наконец не появилась ты. А потом последовал за тобой сюда, в отель. Будем регистрироваться?

– Регистрироваться?

Он закрыл шарфом лицо так, чтобы его никто не смог узнать, и решительно подошел к конторке – заказать номер для мистера и миссис Стюарт. Управляющая отеля смотрела на него с необычайным удивлением. Кэтрин дрожала от страха. «Да, его сразу же узнали! Его узнают всегда!» – пронзила ее ужасная мысль.

– Надеюсь, сэр, вы не больны какой-нибудь заразной болезнью? – осведомилась управляющая.

– Нет, я страдаю жуткой зубной болью.

– О, ну тогда все в порядке, сэр. Я просто опасалась, что вы можете кого-нибудь заразить. – Она сразу же дружелюбно заулыбалась и протянула Чарлзу карандаш, чтобы он смог расписаться в регистрационном журнале отеля. – Если желаете, я могу порекомендовать вам очень хорошего дантиста.

– О, как это любезно с вашей стороны. Правда, у меня с собой немного ланданума, и, знаете, он очень неплохо снимает боль. Надеюсь, из номера хороший вид?

– Окна выходят прямо на море, сэр. Не сомневаюсь, что вашей супруге вид очень понравится.

И действительно, номер оказался очень симпатичным. Пол застелен ворсистым ковром, посреди стояла огромная двуспальная кровать. Кэтрин, вздохнув от облегчения и радости, раскинув руки, рухнула на мягкое ложе. Она чувствовала себя в полной безопасности.

– О Чарлз! – воскликнула она. – Это, наверное, самый дерзкий поступок в моей жизни! Ведь дома я никому не сказала, что меня не будет всю ночь!

– Пошли им телеграмму. Напиши, что морской воздух оказался таким целительным и притягательным, что ты просто не смогла устоять. – Он отбросил в сторону шляпу, плащ и шарф. – Не правда ли, прекрасно? И разве тебе не нравится поступать дерзко?

– Мне нравится все, кроме того, как ты выглядишь без бороды. Эх, Чарлз, где же твоя красивая борода? Где же она?..

– Наверное, украшает какую-нибудь живую изгородь Суссекса. К счастью, я ехал в отдельном купе.

– Да посмотри на себя в зеркало! Ты похож на бродягу. Тебе надо пойти к парикмахеру и как следует побриться.

Он критически осмотрел себя в зеркале, ощупывая при этом неаккуратные бакенбарды.

– Да, боюсь, ты совершенно права. Отправлюсь к нему сразу же.

– Нет, не сразу же. Я в состоянии выносить твой вид еще некоторое время.

Она начинала осознавать, как прекрасно то, что происходило. У них впереди целый день и ночь, и они проведут их вместе. А она ворчит что-то насчет парикмахера, на которого ему придется потратить часть этого драгоценного времени.

– Посмотри на море. Какое оно голубое. И еще, у меня для тебя есть подарок.

– Значит, ты знала, что я приеду?

– Нет, просто этот подарок только лежал у меня в сумочке. Я положила его туда на случай нашей следующей встречи. – Она извлекла из сумочки перстень. – Примерь его. Надеюсь, он подойдет.

Кэтрин наблюдала, как он надевает перстень на мизинец, с нетерпением ожидая, когда он заметит инкрустацию с внутренней стороны перстня.

– Это наше брачное свидетельство, – прошептала она.

В его глазах вспыхнул огонь.

– Я буду носить его до последнего дня своей жизни.

Потом они, ни от кого не таясь, под руку прогуливались по набережной, как и подобает супружеской чете. Выпили чаю в Зимнем саду и даже немного потанцевали под музыку фортепьяно и двух скрипок. Кэтрин купила самое красивое платье. И вообще, они являли собой очень красивую пару: она – в великолепном, безупречном наряде, и он – высокий, чисто выбритый, с романтически бледным лицом.

– Что скажут твои друзья по поводу твоей бороды?

– Да пусть говорят что угодно.

– Чарлз, разве их не интересует, куда это вдруг ты пропал?

– Пусть занимаются своими личными делами.

– А все-таки?

Он сначала хмыкнул, а потом проговорился:

– О, иногда они все же утруждают себя, выслеживая меня.

– Значит, они что-то подозревают? О нас?

Он нахмурился.

– Если тебе угодно знать, да, они догадываются, что где-то у меня есть женщина. Однако они не знают, что эта женщина – ты.

«Где-то есть женщина…» – эти слова коробили слух.

– Кэт, я сказал что-то, что тебя расстроило?

– Нет, конечно же, нет.

– Ты сама задавала мне эти вопросы.

– А ты на них отвечал.

– Тогда почему ты выглядишь такой расстроенной?

Она всегда говорила ему только правду.

– Я внезапно представила себе, что все вокруг видят нас.

– А тебе бы не хотелось, чтобы тебя видели?

– Чарлз, не говори, пожалуйста, таким холодным тоном.

– Кэт, если тебе все это не по душе, я не стану силой заставлять тебя остаться. Я вообще не собираюсь добиваться чего-либо от тебя силой. Я думал только о том, что ты была так же счастлива, как и я.

Была…

– Но я счастлива! – вскричала она. – И только так, не иначе… это будет так прекрасно… почему бы этому счастью не стать беспредельным, полным? – Ее слова были неловкими, прерывистыми, небрежными, и она страстно ненавидела себя за то, что вызвала на его лице холодное, неприветливое выражение.