– Только об этом… – Ее голос сильно дрожал, но это уже не имело никакого значения, ибо его губы закрыли ее рот, освободив тем самым от ненужных слов. Во всяком случае, то, что происходило между ними, не нуждалось ни в каких словах.

Боже, какое же наслаждение, оказывается, может получить женщина, думала она, до чего близость сладостна, нежна, она чарует, потрясает, она… Кэтрин почудилось, что еще немного – и она умрет от наслаждения…

Ей очень не хотелось тревожить темноволосую голову, лежащую на подушке рядом с ее головой. Он спал так крепко и совершенно неподвижно, словно уснул впервые за несколько недель.

Но внизу уже ходили слуги, раздавались чьи-то голоса, а сквозь щель между занавесями пробивался серый пасмурный февральский рассвет.

– Чарлз!

Он проснулся сразу, как только услышал ее шепот. Сначала в его глазах мелькнул испуг, который сразу же сменился полнейшим спокойствием и готовностью к любым действиям.

– Мне пора?

– Тебе надо только перейти в соседнюю комнату. Постель там готова. Ты сможешь снова заснуть?

Он закрыл ее губы долгим поцелуем.

– Мне хочется вечно бодрствовать, чтобы все время смотреть на тебя. Но если я должен…

– Должен. И мне придется тебя запереть. Могут войти дети.

– Кэт…

Она приложила палец к губам.

– Теперь ни слова! Говорить будем только ночью. Вскоре я принесу тебе чего-нибудь поесть. Часть моего завтрака, предназначенного для больной.

Сейчас она чувствовала себя страшно легкомысленной. Она никогда еще не была настолько здоровой, как сейчас, однако симулировать оказалось очень просто: после бессонной ночи под глазами залегли темные круги, а лицо сильно осунулось. Ей было уже за тридцать, и она не очень бодро чувствовала себя после долгой ночи без сна. Когда она позвонила и вошла Джейн, Кэтрин без особого труда притворилась, что у нее сильнейшая мигрень и переутомление.

– Боюсь, я не скоро приду в себя, Джейн. Пожалуй, мне следует отдохнуть недельки две, а то и три.

– О мадам! Может быть, послать за доктором?

– Не надо! Я ведь сказала, это всего лишь переутомление. Я бы хотела отправить послание тетушке. А пока попроси Эллен принести мне завтрак.

– Да, мадам. Что вам угодно на завтрак? Что-нибудь легкое?

– Нет, Джейн, с аппетитом, у меня, как ни странно, все в порядке! – поспешно ответила Кэтрин. – Еще раз повторяю, мне следует набраться сил. Я совершенно вымоталась! И запомни, не желаю никого видеть. Хочу только как следует отдохнуть.

– А что сказать мисс Норе и мисс Кармен, мадам?

– Я же сказала, что не желаю видеть никого. Даже их, – вздохнув, ответила Кэтрин, устало проводя рукою по лбу. – Скажи им, что мама немного приболела. Но через несколько дней обязательно поправится.

– Да, мадам, – послушно кивнула Джейн, и по выражению ее простоватого лица Кэтрин удостоверилась, что ей удалось убедить служанку в своем недомогании. – О, как мне жаль, что вам нездоровится! Надо ли послать записку в Лодж?

– Да. После завтрака. И постарайся, когда разжигаешь камины, не греметь поленьями. Моя голова просто не вынесет этого шума!

Эллен, благослови ее Господь, искренне верила в еду как в панацею от всех болезней. И спустя некоторое время принесла огромный поднос с поджаренным хлебом, медом, яйцами всмятку, несметным количеством только что испеченных оладий и пузатый чайник с чаем.

Кэтрин, наслаждаясь зрелищем горящего камина, в то время как за окном уныло завывал холодный ветер, нежилась в теплой постели, постоянно думая о нем, лежащем меньше чем в десяти футах от нее.

Как только Джейн унесла поднос, Кэтрин выпорхнула из постели, заперла дверь и отнесла большую часть завтрака и чашку горячего чая в соседнюю комнату.

– Выпей чаю, быстро! Я должна вернуть чашку, Чарлз, – приказала она своему возлюбленному.

Она наблюдала, как он жадно пьет чай и поедает хлеб с маслом.

– Ну как, сможешь теперь продержаться до вечера? Обещаю, тебя будет ждать отменный ужин.

– Конечно, любимая. А теперь я посплю.

– И я тоже.

Они посмотрели друг на друга, и в глазах обоих сияла та близость, которая понятна лишь двоим.

– Как же мне изображать из себя больную? – прошептала она. – Ведь я чувствую…

– Как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Я отвечу на твой вопрос вечером, – прошептала она и поднесла палец к губам.

День пролетел совершенно незаметно и быстро, ибо Кэтрин крепко спала все это время. Она проснулась уже в сумерках и увидела рядом со своей кроватью мисс Гленнистер.

– Простите, что я осмелилась потревожить вас, миссис О'Ши, но девочки очень расстроены. Они думают, что вы и вправду очень больны.

– Я же объяснила, что не больна. Я лишь сильно переутомилась, – ответила Кэтрин, всматриваясь в подозрительное лицо гувернантки. – Не надо стоять в темноте, мисс Гленнистер. Зажгите свет. А девочкам следует внушить, что их мама не может сиюминутно находиться в их распоряжении, прибегая на каждый их зов, не может, хотя сильно их любит. Надеюсь, вы в состоянии доходчиво объяснить им это, не так ли? А мне необходим полноценный отдых, отдых от всех.

– Я понимаю, миссис О'Ши. Полагаю, вы очень переутомились: вы ведь почти не спали все эти ночи.

– А вот это не ваше дело, мисс Гленнистер. Ваша обязанность – приглядывать за детьми.

«Вот сейчас я обидела ее, и она смотрит на меня, как ястреб, – подумала Кэтрин. – Странно, но это меня совершенно не волнует». Ее вообще ничто не волновало в это благословенное время, которое, казалось, остановилось для нее.

Она дернула за сонетку и распорядилась, чтобы Джейн как следует растопила угасающий камин и принесла побольше угля, ибо на улице так холодно, а Кэтрин хочется находиться в абсолютном тепле. Еще она попросила Джейн принести чайник, молоко, сахар и чай, поскольку она очень ослабла и постоянно нуждается в подкреплении. Не исключено, что она всю ночь будет пить горячий чай. И пусть никто не беспокоится, если услышит, как она ходит наверху. Значит, ей просто не спится…

Джейн, выпученными глазами посмотрев на хозяйку, снова предложила послать за доктором. То же самое предложила Кэтрин и старенькая миссис Вуд.

– Нет, я уже сказала, что мне не нужен никакой доктор! – отрезала Кэтрин. – Все, что мне нужно, – это полный покой и одиночество. Вот моя тетушка сразу поймет это.

– Да, да, конечно, мадам. Она сказала, чтобы вы не спешили к ней. Просто мы с поварихой подумали…

– А вы с поварихой перестаньте думать! – строго приказала Кэтрин. – Я, разумеется, ценю вашу заботу, но, будьте добры, делайте все так, как я говорю.

Джейн все-таки немного задержалась.

– Мы подумали, что же сказать хозяину… Надо ли сообщить ему, что вам нездоровится?

– Конечно, нет! Ни в коем случае! Во всяком случае, к тому времени, как мое письмо дойдет до Мадрида, я уже полностью поправлюсь. И не надо излишней суеты и беспокойства, Джейн. Право, сейчас я просто не в состоянии этого вынести. Только выполняй мои указания и передай Эллен, чтобы она делала то же самое.

Ей понадобилось огромное терпение, чтобы дождаться одиннадцати ночи, когда они смогут свободно общаться, и полуночи, когда Кэтрин спустится в кладовую, чтобы нагрузить поднос сытным ужином.

К счастью, она никогда не бранила Эллен за то, что та готовила слишком роскошные ужины. Теперь ей было только на руку, что в кладовой оставались кусочки холодного мяса, пирогов и пудингов, фруктов и свежего хлеба, который выпекали каждый день.

Она сидела напротив камина словно ребенок, которому взрослые разрешили участвовать в полночном празднестве. Хотя прошло только двадцать четыре часа, он выглядел удивительно отдохнувшим и полным сил; его щеки порозовели, глаза сверкали.

– Ты, кажется, сказала, что отправишь меня обратно в Ирландию совершенно новым человеком, Кэт?

– Если я вообще дам тебе выйти отсюда.

– И если я буду способен разорвать себя пополам.